Грегори на мгновение замер, его глаза загорелись тёплым светом, и с лукавой улыбкой он прошептал:
— Только «кажется»? Тогда я знаю, что надо сделать, чтобы перестало казаться.
Эпилог
Бьянка Ферреро
Возвращение на Юнисию почему-то упорно воспринималось как возвращение «к себе домой». Возможно, этому чувству немало способствовали уже знакомые лица, а возможно — лучшая подруга Филиция, устроившая форменный допрос с пристрастием, какого рода у меня установились отношения с командором. На моменте признания, что у меня будет мальчик, она и бровью не повела, лишь громко хлопнула себя по бедру со словами: «Нет, ну каков же командор! Даже эльтонийке сделать парня смог!» Она попыталась сказать это возмущённо, но не удержалась от лукавой улыбки.
Через три недели я с изумлением наткнулась на колонку в одном из простеньких электронных журналов Эльтона, подписанную блогером — Грацией. Оказывается, любовь моей бывшей помощницы к сплетням, бойкий язык и опыт работы в ландшафтном дизайне сделали своё дело. Теперь Грация писала о дизайне в самых разных сферах, сравнивала выбор материалов, цвета, тренды — и, надо признать, получалось у неё неплохо.
Новая должность планетарного картографа на Юнисии мне очень понравилась, особенно когда я узнала, что могу плавать сколько вздумается, и это смело можно считать работой — течения же проверяю. Другое дело, что меня теперь сопровождали минимум трое кадетов с кафедры синоптиков. Уж не знаю, какие кары им обещал Грегори, но они бледнели до состояния полотна в те моменты, когда у меня получалось от них уплыть подальше.
Порой складывалось впечатление, что командор приставил не столько помощников, сколько охрану. Я ворчала, что мне это не нравится, но скорее по привычке. Командор Грешх-ан в такие моменты усиленно изображал глухоту, но иногда не выдерживал и отвечал что-то вроде: «Бьянка, ты себя видела в зеркале? Ты можешь родить в любую секунду, Бруно даже не знает, когда начнутся роды, а ты при этом носишься по всей Юнисии!» Я в ответ лишь разводила руками. Плавать мне очень нравилось, да и собственный вес в воде я не чувствовала, а живот — да, живот был огромным… Но всё-таки же ларка вынашивала.
В один солнечный день со мной связалась мама. Оказывается, она пыталась дозвониться до меня раньше, но на Юнисии достаточно редко работала стабильная инфосеть, чтобы соединиться с центральными Мирами Федерации. Мама очень переживала из-за беспорядка и выписанного штрафа на Эльтоне, но успокоилась, когда я сообщила, что с деньгами у меня всё в порядке — Космофлот заплатил за ремонт площадки столько, что ещё осталось. Она неожиданно призналась, что давно думала предложить мне переехать на Миттарию, но раз уж я обосновалась на краю Федерации, то, возможно, это даже к лучшему. Новость о том, что я решилась на отношения с ларком, её явно напрягла, но она не стала читать нотации, лишь встревоженно поинтересовалась: «Он тебя не обижает? Моя помощь точно не нужна?» Я улыбнулась и заверила, что Грегори Грешх-ан — самый потрясающий мужчина, которого я когда-либо встречала. Когда на лице голограммы собеседницы разгладилась вертикальная морщинка между бровей, я добавила, что ожидаю мальчика. Мама… разрыдалась.
Оказывается, она много лет жила в страхе, что её внучка родится, ещё более «бракованной», чем дочь, и нам придётся жить в изгнании. Она ничего не имела против внука-ларка, просто очень сильно боялась за моё будущее. Мне пришлось потратить целый вечер на то, чтобы убедить маму, что на Юнисии ничуть не хуже, чем на Эльтоне и во многом даже лучше. Мама не верила до последнего, и в итоге мы договорились, что она навестит меня здесь, познакомится с Грегори и, возможно, останется на пару месяцев, чтобы помочь с малышом.
Спустя три недели после возвращения на Юнисию Грегори взял пару дней отпуска и, пользуясь специальными разрешениями от Космофлота, кротовыми норами на истребителе слетал на родину. Он сказал, что хочет попросить благословения для сына у Духов Предков и не будет брать меня с собой, чтобы не подвергать лишний раз перегрузкам.
«Ну раз ему надо — пускай летит», — рассудила про себя. Напрашиваться в короткое турне не стала, тем более религия ларков была чужда, но когда командор вернулся, я пожалела, что не была с ним.
Внешне — ничего не изменилось. Внутренне же… Я чувствовала, что Грегори что-то гложет. Это были те изменения, которые сложно описать словами, но их чувствуешь сердцем. Я часто ловила на себе взгляд ларка, и этот взгляд мне совершенно не нравился. Там была и вина, и грусть, и что-то ещё. В нашей интимной жизни ничего не изменилось, Грегори проявлял не меньшую чуткость, внимание и нежность, но за пределами спальни как будто стал бояться прикасаться ко мне, отгораживался, да и непривычная молчаливость ему совершенно не шла. На все расспросы он хмурился, отводил взгляд и говорил, что мне всё кажется.
Так прошла неделя.
Другая.
— Посмотрим шоу иллюзионистов? Я нашла редкую запись, — предлагала я вечерами.
— Ты иди, расслабляйся, а я посуду помою, — отвечал Грегори.
— У меня что-то планшет барахлит, не посмотришь? — Я пыталась уловками добиться внимания.
— Я скажу адъютанту, он пришлёт кого-нибудь из технарей, — отвечал ларк.
— Поплаваем вместе?
— Ты днём разве не наплавалась? Сейчас уже темно, опасно. Давай лучше спать.
— Хочется чего-нибудь особенно вкусненького… — намекала я на романтический ужин, а в итоге на следующий день получала восхитительно вкусное рагу или стейк, но без присутствия командора Грешх-ана.
Наконец, не выдержав, однажды утром я припёрла его к стенке в душе.
— Грегори, что случилось?
Вода из тропического душа текла на нас обоих. Ради того чтобы застать командора врасплох, я будильник завела пораньше. Грегори посмотрел на меня секунду, затем удивлённо моргнул и быстро произнёс:
— Ничего. Бьянка, давай я домоюсь и уступлю тебе, мне совсем чуть-чуть осталась.
— Знаю, что чуть-чуть. Ты даже мыться по утрам стал втрое быстрее.
— Что? — Он снова моргнул.
Длинные волосы цвета льна разметались по его шее, плечам и груди… Красиво. Я бы даже залюбовалась и помогла их промыть, если бы не знала, что прямо сейчас командор всеми силами пытается избежать разговора.
— «Что-что», — фыркнула я, чувствуя, что завожусь. — Сейчас уступишь душ, а пока я буду мыться, приготовишь завтрак и улетишь по своим ректорским делам. Вечером же любой разговор попытаешься свести или к массажу, или к сексу, или ко сну!
— Бьянка, я не понимаю…
— Всё ты понимаешь! — Я рассерженно ткнула его в широкую грудь пальцем. — После того как ты вернулся с Ларка, сам не свой! Рассказывай, что уже там Духи Предков тебе наговорили! Не дали благословение, что ли? Да переживём мы это.
На миг в глазах мужчины мелькнуло сомнение.
— Тебе нельзя волноваться. Давай ты родишь, а потом, позднее, мы поговорим.
Именно в этот момент я почувствовала, что низ живота пронзила острая резь. И по ногам что-то потекло… Больше, чем брызги из душа. Видимо, моё лицо перекосило от боли, так как ларк рванул поддержать.
— Нет уж. Рассказывай! — Я требовательно хлопнула его по ладоням. — Никуда отсюда не уйду, пока не объяснишь, что случилось.
— Бьянка, у тебя воды отошли! — зарычал Грегори. — Пойдём скорее, сейчас вызову Бруно…
— Не-е-ет. — Я ловко вывернулась из знакомых рук и теперь поменялась местами с командором, встав спиной к стене. — Говори, какие водоросли тебе навешали на уши на этом твоём Ларке, или я буду сопротивляться! Если всё расскажешь как есть, пойду к Майку сама.
Грегори стоял абсолютно голый передо мной. И злой. Это было видно по тому, как часто пульсировали его зрачки и непроизвольно сжимались ладони в кулаки. Но и я была настроена решительно. Я выбью из него правду наконец!
— Бьянка, пойдём к Бруно. Ты сейчас рискуешь…
— Это ты рискуешь, уже давно бы всё рассказал! Ох…
Я зажмурилась от очередной режущей боли.
