песок и камни, и пошел на звук.
Изу нашел мгновенно, так как далеко девушка не ушла. Эльфийка с большим
трудом шла вдоль стены в непонятном направлении, волоча за собой ногу и прижимая руку к груди, судорожно удерживая ткань платья.
— Иза. — позвал я ее, но она даже не повернулась. Нагнал девушку, освещая путь, и взял за руку с кровавыми следами от порванной веревки, заставляя остановиться.
Казалось, она даже не заметила этого, словно в трансе продолжая тянуться вглубь коридора, а фиолетовые глаза были пусты. Испугался и тряхнул эльфийку за плечи.
— Иза, очнись! - позвал я ее вновь. Она вздрогнула и посмотрела на меня более
осознанно.
- Больно, - сорвалось с пересохших губ, и она жалобно всхлипнула, а по испачканному лицу заструились слезы. — Помоги, прошу. Мне больно... — шептала девушка дрожащим голосом, отстраняя руки от груди. В вырезе платья я заметил небольшую часть татуировки, которая воспалилась и кровоточила по краям.
Пораженно замер, с жалостью смотря на ее платье, которое в районе груди уже
окрасилось в багровые пятна.
— Больно, — вновь выдавила Иза, накрыв ладонями грудь и сутулясь от боли. После продолжила путь.
— Иза, тебе необходимо впитать Силу, пока зов тебя не покалечил окончательно, — заметил я, беря девушку на руки. — Говори, куда идти, — потребовал ответа, с тревогой вглядываясь в заплаканное лицо. Она вдруг затрясла головой и сдавленно прошептала:
— Мне нельзя впитывать Силу. Нельзя...
— Иза, о чем ты говоришь? Ты же мучаешься! — закричал я почти с отчаянием и встретился взглядом с испуганными фиолетовыми глазами.
— Если впитаю Силу без своих «якорей», то умру, — сбивчиво прошептала малышка, а после фиолетовые глаза снова потухли, ничего не выражая, а я понял, что ею вновь завладел зов. Но слова Изабеллы заставили меня колебаться. Врать ей не к чему — значит опасность реальная. Но что делать, если зов вновь заставил ее судорожно сжаться, а между тонких пальцев, лежащих на груди, уже текли струйки крови? Еще немного, и она просто не выдержит!
Решение принял быстро и аккуратно встряхнул болезненно стонущую девушку в своих руках:
— Говори, куда идти.
— Прямо, — тихо вымолвила она безучастным, каким-то механическим голосом.
Решительно пошел по ее указке. В нужные моменты, даже не поднимая глаз, она верно угадывала направление, давая р указания. Так мы прошли несколько минут по темным коридорам и уперлись... в тупик. Девушка уже безостановочно плакала, сжавшись на моих руках, коротко постанывая, когда
становилось совсем невыносимо.
— Иза, ты ошиблась. тут нет прохода. Мы в тупике, — лихорадочно позвал я ее, сильнее прижимая к груди хрупкое тело, мысленно умоляя богов: чтобы позволили мне хотя бы забрать ее боль.
— Потайная... дверь... — еле слышно, сквозь зубы процедила она и захныкала.
— Как её открыть?! — занервничал я. Посмотрел магическим зрением, но и намека на потайной ход не обнаружил.
Она дала знак, чтобы опустил её на пол, что я моментально выполнил, поставив девушку на ноги прямо возле стены. Вновь, не глядя, Иза протянула руку и замерла в нерешительности, дотронувшись пальцами до одного из камней. Пошатнулась и сделала шаг назад.
— Нет... Нет, пожалуйста. Крис, мне нельзя. Это убьет меня, — запричитала она, вновь придя в себя ненадолго. Но я уже смотрел только на платье, что было насквозь пропитано ее кровью.
Подошел ближе и положил руку на тот кирпич, что Иза успела показать.
— Прости, малышка. Я сделаю все, чтобы ты выжила и не испытывала боли.
Она хотела что-то сказать, с мольбой и отчаянием посмотрев на меня, но не успела. Стоило мне нажать на камень, как с тихим шелестом открылся люк прямо в стене, а глаза Изы тут же стали стеклянными. Она сама шагнула в проход, из которого лился неяркий, ровный зеленоватый свет.
Я прошел в помещение вслед за ней, и проход тут же закрылся, а мы оказались в относительно небольшом святилище богини Айне. Помимо ее статуи в комнате был алтарь, больше похожий на жертвенник, который был полностью увит, словно плющом, священными цветами. В стены были вмонтированы светящиеся кристаллы, которые и давали слабый свет.
Вновь подхватил на руки хромающую девушку и пронес до алтаря. Посадил на него покорную Изу, которая не отрывала взгляда от статуи Айне. С некоторым облегчением заметил, что кровь из татуировки больше не сочится. Но медлить было нельзя. Встряхнул девушку за плечи, с большим трудом добившись немного рассеянного взгляда.
— Я сделаю все, чтобы ты осталась с нами, Иза. Прости меня за то, что сделаю. Ты понимаешь? — боясь передумать и убежать отсюда вместе с девушкой, пока не случилось непоправимое, спросил я. На удивление, она посмотрела на меня с пониманием и кивнула.
— Сделай это. Я больше не могу терпеть эту муку, — одними губами дала она
согласие, прежде чем ее глаза вновь остекленели. А я подавил стон облегчения и торопливо поцеловал девушку, против воли на секунду поддавшись восторгу от ощущения нежных губ. Понимая, что момент для лирики неподходящий, тем не менее не смог сдержать некоторого трепета, когда поднимал по длинным ногам подол легкого платья, устраиваясь между бедрами эльфийки.
Не разрывая поцелуя, опустил руку и ловко расстегнул штаны, выпуская на волю уже полностью возбужденный член. И ни боль, ни неправильность ситуации не смогли повлиять на меня негативно, ведь на языке я чувствовал ее вкус. Пробовал губы, о которых так мечтал. Пусть и безучастные сейчас.
Подавил стон наслаждения, дотронувшись до нее сквозь белье. Опомнился и, быстро отведя трусики в сторону, вошел в нежное, горячее тело одним рывком и замер. Теперь я стал «якорем» и буду очень надеяться, что одного меня будет
достаточно.
Девушка вскрикнула, а я зашипел сквозь зубы, так как не был готов, что она будет... такой. Ни в одном из своих снов, представлений и фантазий и предположить не мог, что с ней будет так... хорошо. Видимо, Нант был прав, и я действительно безнадежный романтик, ведь даже в такой неподходящий момент не мог не отметить, какая она идеальная, какая вкусная, какая горячая, нежная на ощупь и такая узкая внутри.
Погрузившись в ощущения, я почти пропустил тот момент, когда девушка отстранилась и, смотря мне в глаза, прошептала слова призыва на мертвом языке.
В следующий момент священный цветок иссох в пыль, оставляя на месте себя
бело-золотые нити, которые стали стремительно впитываться в
