— Я от тебя не возьму ничего! Я спала с тобой не ради бумажек, ясно?!
Ему бы разгневаться, но его черты смягчились, взгляд потеплел.
— Ты не жалеешь?
— Жалею, что рано ушла. — Признание, что сорвалось с губ, обезоружило. Я уставилась на золотую подвеску, что поблескивала между отворотами слегка расстегнутой рубашки, лишь бы не смотреть в лицо.
— Тебя сложно понять.
— Мне тоже… иногда сложно себя понять.
Я не привыкла к тому, что сомнения рвут на части. Я не привыкла к тому, что сильные эмоции мешают думать. Мысли спутались в клубок, а тело ясно требовало: ближе прижаться к Ирию, поцеловать, забраться под его футболку, погладить мускулы, провести губами по шее, раздеться, быть готовой к любой игре.
На внутреннем таймере неумолимо истекало время.
— Прийди ко мне без косметики, парика, стильных шмоток. Прийди настоящая, домашняя.
— Не боишься, что я потом сделаю критический публичный обзор нашего секса? — Задавая вопрос, я подняла взгляд — мне нужна перемена в лице Ирия после моих слов. Испуг, злость, отвращение? Но меня ждало разочарование — он самоуверенно усмехался.
— Ты не продашь нашу ночь.
— Откуда тебе знать?
— Потому что хочешь, чтобы она повторилась.
Глаза не лгут? В них он читает мои желания и мысли? Или в движениях моего тела? Ирий сильно меня не прижимал, но я не отстранялась. Боялась пустоты и горькой муки, когда наши тела разъединятся и тепло испарится.
— Еще недавно ты грозился отвести меня в участок.
— Разве ты еще не поняла, что я не могу это сделать?
Он наклонился и обрушился на мои губы горячим поцелуем. Хмельной туман заволок мысли, по венам заструились искры. Колени подгибались, Ирий крепче прижал меня к себе. Чем глубже я погружалась в омут, тем ярче мигали перед внутренним взором минуты до отбытия.
Как заставить себя уйти? Оторваться невозможно. С каждой секундой жажда только растет. Истома скручивается внизу живота в тугой узел и пульсирует. Я, возможно, приду к нему домой, но не за сексом.
Опасно с ним видеться. Сейчас он говорит, что не сдаст полиции. А что потом? Вдруг передумает?
Я больше не собираюсь никому безоглядно доверять!
Обнимая Ирия за шею, я достала из тайника последний лейкопластырь. Под сомкнутыми веками запекло от соленой влаги. Руки дрожали. Надо, надо, надо! Нельзя оставаться!
Я приклеила на его шею липкую полоску и отдала всю себя поцелую. Последние секунды ярко отпечатывались в памяти и на сердце. Ирий отстранился раньше, чем я расчитывала:
— Опять ты со снотворным… — пробормотал он и пошатнулся. — Я тебе придумаю жесткое наказание за такие выходки.
Слезы я сдерживала изо всех сил, но носом невольно шмыгнула.
Ирий сцапал меня надежно и увлек за собой на пол, укрытый ковром.
— Будем спать вместе. — Его язык заплетался, веки смыкались, а хватка не слабела. Неважно, я растаю в любом случае. Но буду лежать до последнего мгновения.
Я старалась не видеть таймер, отрешиться от всего, кроме Ирия. Здесь лишь его сильные руки, его тепло, глубокое дыхание, стук его сердца, его запах и мой трепет из-за него.
Три, два, один… И пух позвал на мягкий ковер, не то что жесткий в комнате для совещаний. Но на пуховую постель прибыла я не сама. Ирий по прежнему обнимал меня, когда я открыла глаза и уставилась на череду тополей.
Как? Сон крепчал, хватка ослабла, и я подскочила на ноги. Мороз пробрал до костей — на улице не холодно, полдень, но я дрожала. Я давно спрашивала Духа, можно ли пользоваться телепортацией вдвоем, он ответил: нет. Несмотря на это я пробовала однажды с Келланом перенестись куда-то — не получилось.
Почему Ирий? Спал мило в пушистой постели. Белые хлопья ласково укрывали. Не спросишь у него, не спросишь ни у кого! Нельзя, чтобы он очнулся здесь, возле моего тайника.
Я улеглась на бок, с трудом повернула на бок Ирия, обняла его за шею и сложила пальцы в символ скорости. Легко, как в первый раз, мы растворились в пухе и собрались в комнате для совещаний, лежа на полу. Пух на мне не оставался, я приподнялась на локте — с одежды Ирия тоже слетел. Я прижалась на прощание к пухлым губам, зарылась пальцами в черные волосы.
Невыносимо. Я лишь через десять минут заставила себя оторваться, и то потому, что в кармане Ирия зажужжал смартфон.
Возле тайника на поляне на меня накатило одиночество. Оттиск наших тел еще не полностью засыпало — угадывались очертания.
Но некогда страдать — в условленном месте меня ждала покупательница. Я действительно не написала ни строчки о нашей ночи. Мучилась до утра, сидя на столе, пока не замигали красным мониторы. Я не решилась выйти из квартиры и подняться на крышу, а швырнула сейф в окно, схватила пухоборд и улетела. В домашних шмотках и тапочках, со смартфоном в кармане. Зарядку не успела захватить.
Я сняла чужую внешность, уселась на подержанный сундук и открыла блокнот на смартфоне. Чистый лист. Давай же, напиши: Ирий… Картинки, образы крутились в голове, но не складывались в слова. Большие пальцы замерли над клавиатурой и подрагивали.
В животе заурчало. Почему я ночью не поела нормально? Без сна, без еды… Тянуло обратно к Ирию. Он предлагал помощь. Но, странно, зачем? Много странного связано с ним. Каждая наша встреча странна по-своему.
В раздевалке у бассейна он пришел голый, мокрый, с наручниками. Потом установил скрытую камеру в шкафу с игрушками. В сети о нем не было никакой информации, пока фанаты его бывшей группы, не начали выкладывать видео. Спит он с пистолетом, умеет ремнем профессионально обезоруживать человека с ножом. И сегодня сказал, что меня везде ищут. В новостях обо мне пока ничего.
Ирий — тайный агент или типа того? Что он забыл в «Буре»? Его послали по мою душу? Нижняя челюсть отвалилась — я прикрыла рукой рот.
Хорошо сработано, мерзавец! Он как-то разведал, что я работаю в паре? Намеренно подкатывал ко мне, чтобы рассорить меня с Келланом? Конечно, вместе мы были непобедимы.
Что если Келлан просто психанул, когда проснулся ночью и не застал меня дома?
Ирий прав, я не продам ночь. Я продам нечто другое — то, что намного хуже.
***
Люди редко выбираются под пуховую метель. Поэтому покупательница с ником Паюкна удивилась, когда я предложила забрать товар под тополем, который рос между отелем Жааплеаль и Аквапарком. Мы окончательно договорились так: она кладет деньги в бутылку, что будет торчать в сугробе, отходит на пять метров и я отправляю ей товар.
Девушка с волнистыми розовыми волосами прикрывала нос и рот шарфом, усердно гребла по пуховом морю в безразмерном свитере. Паюкна? Я подготовилась отправлять файлы. Она подошла к бутылке — ее по горлышко занесло — и огляделась.
Ну же! Клади бумажки в бутылку!
Паюкна достала смартфон и затопала пальцем по экрану. Мне пришло сообщение:
«Можно я тебе лично деньги передам?»
«Нет!»
«Прошу прощения за наглость. Но я хочу с тобой подружиться. Я смогу быть полезной тебе!»
Что, блин? Подружиться? Это подстава? Где-то за сугробом сидит отряд полиции и бдит? Я поежилась.
«Никакой дружбы. Деньги — в бутылку. У тебя есть десять секунд»
Она достала купюры из сумочки, впихнула в горлышко, отошла и начала оглядываться, пристально выискивать меня. Не найдет — передо мной сплошная стена пуха с отверстиями для глаз. Придерживая синий шарф, она снова что-то напечатала.
«Тогда предлагаю сделку! Я хочу, чтобы ты на меня поработала»
«Спасибо за покупку. В течении минуты ждите файлы»
«Я много заплачу!»
Келлан никогда не соглашался на личные заказы. Ибо дешево по сравнению с тем, если продавать многим. Но у меня больше нет оборудования, которое бы путало следы. И до сих пор нет идей, куда податься. Ночевать на пуховом матраце, мыться, наведываясь в душевые спортзала, питаться запаренной лапшой в кафешках. И долго я так протяну?
Страх пробирал до костей. Я разогнала кружевную завесу и погребла к девушке с розовыми волосами. Она выглядывала меня в другой стороне, я всматривалась в метель: вот-вот в ней нарисуется отряд мужчин с пистолетами. В любом случае лицо мое сейчас отличается от фотографии на документах.
