кролика. А големы пусть повторяют за вами.
Дети с довольными лицами потянулась к книжкам, а Эмма внимательно за ними следила, пытаясь понять, в чём между ними разница и как ей стать такой, как они.
Она непременно должна научиться. Это её природа. Которую никак нельзя отрицать.
Глава, в которой Эмму везут на суд
Когда рано утром в комнату влетела горничная и стала что-то быстро-быстро тараторить, Эмма едва разлепила глаза и удивилась, что за окном еле-еле брезжит рассвет. Её никогда не поднимали так рано, особенно теперь, когда она находилась вдали от “приличного” общества. Завтракали обычно без неё, а сёстры звали на прогулку позже. Эмме даже нравилось проводить в одиночестве эти часы, когда все суетятся и что-то делают, выставляются друг перед другом будто ярмарочные шуты. А она могла смотреть со стороны и просто быть предоставленной себе самой.
– Так рано? – пробормотала она, глядя на Марлу, которая заламывала руки.
– Вас… батюшка ожидает…
– Ясно, – медленно кивнула Эмма. – А зачем?
– Не велено ничего по этому поводу…
Эмма остановила жестом речь Марлы и огляделась. Раннее утро. И отец желает видеть… не к добру, как ни крути. Нет ни единого повода им встречаться после всего произошедшего.
Отец на людях был любящим, а наедине избегал встречи. Он никак не объяснял то, что случилось, он не говорил о магии, волосах и побеге. Вообще все делали вид, что всё идёт своим чередом, но, конечно, Эмма не ждала, что ей позволят и дальше быть незамужней приживалкой при живом-то женихе!
Эмма поднялась с кровати и поморщилась, тело ломило. Вечером она долго занималась с детьми, и это уже стало напоминать настоящие магические тренировки со всеми последствиями… только практически без результата.
Эти “занятия”, под которыми все предполагали чтение книг, на самом деле превратились в “игру” с магией. Эмма ловила каждый жест детей, задавала им вопросы и пыталась что-то из себя выдавить путное, но пока успехи были слабыми и еле ощутимыми.
Зола была чуть сильнее Зея, и тот капризничал и делал вид, что быстро устаёт. Эмма как могла его поощряла, дети соперничали, и, как оказалось, для них тренировки тоже не проходили даром. Это было удивительно, но погружаясь в игры с големами, землёй, травой и деревьями, маленькие племянники будто стали развиваться чуть быстрее обычного.
Как правило к возрасту Зея малыши начинали остывать к собственным волшебным силам, их загружали учёбой, тренировками и этикетом. Никто им особенно не преподавал магию и не поощрял её, от того пропадал и интерес. К моменту поступления в колледж подростки почти ничего о себе не знали, ничего толком не могли сделать и только прожигали родительские деньги следующие четыре года.
Эмма помнила, как в какой-то момент не смогла даже растрескать землю, чтобы пустить по ней ручеёк из лужи до берега реки. В тот момент она разозлилась, но спустя месяц даже не вспомнила, что что-то такое умела.
Зей же, сколько ему ни давали занятий в течении дня, к вечеру прибегал полный энтузиазма. Ему нравилось, что всё это тайна, что добрая и красивая тётя с ними играет и что поблизости нет надсмотрщиков. Его поощряли. И он хотел быть лучше сестры. Появилось соперничество.
А Эмме становилось неловко.
В желании вооружиться собственными силами она использовала детей, и было очевидно, что они схватывают всё на лету. Она думала, что просто будет за ними смотреть и постепенно перенимать понимание принципа работы их магии, но всё стало заходить слишком далеко.
– Миледи… – позвала Марла.
Она как раз зашнуровывала на спине Эммы корсет, стягивая рёбра и придерживая узлы коленом.
– Да?
– Могу я вас спросить?
– Спроси, – пожала плечом Эмма, не отрывая взгляда от собственного пепельного отражения.
К этому она тоже привыкла. К коротким волосам. Каждый день Марла подравнивала пряди, чтобы они смотрелись не так неряшливо, мазала их смесями и составами в надежде ускорить рост.
Привыкла Эмма и к белилам, из-за которых загар так быстро сошёл. Теперь по утрам, до того как наносили макияж, Эмма могла видеть собственные румяные щёки, алые губы и тёмные глаза, приобретшие после потери волос густой синий цвет вместо бирюзового. Всё это было чудовищно ярким на контрасте с рваной пепельной причёской.
– Ну же! – поторопила Эмма нерешительную Марлу.
– Я видела… вы колдуете… с детьми.
– Хочешь меня сдать? – холодно поинтересовалась Эмма, глядя на отражение Марлы в зеркале. Та густо покраснела и покачала головой.
– Нет, никак нет, миледи… Я лишь думала… могу ли я быть рядом и просто смотреть…
Она шептала, точно речь шла о чём-то постыдном, а Эмму разрывало от противоречивых чувств. Она испытывала самое настоящее отвращение к тому, как народ стеснялся быть собой, как стеснялся собственной магии.
Она стала остро желать, чтобы люди выходили на улицы и кричали, что у них есть сила. Чтобы дети, такие, как Зей и Зола, учились своей магии, чтобы такие, как Марла, сняли браслеты и стали наконец собой.
Ярость охватывала Эмму при мысли, что её мир, её маленькое королевство так бездарно и глупо тратит собственные ресурсы на пафос и самомнение. Эмма хотела революции.
– Приходи вечером, когда Эльвина уедет в гости. Мы будем на опушке за домом, там, где собираемся всегда. Если ты за нами следила – знаешь где это, – спокойно ответила Эмма, поправила парик, улыбнулась своему отражению и по старой привычке пощипала щёчки, и на пальцах осталась белая пудра.
“Какая всё это глупость… какое ребячество!” – вздохнула она про себя, до сих пор надеясь на ответ, которого не последовало.
– Отец в малой гостиной?
– В чайной, миледи, – поклонилась Марла, на губах которой распустилась широкая счастливая улыбка.
Только что Эмма исполнила мечту несчастной девочки.
* * *
– Отлично выглядишь, дорогая, – усмехнулся Неро Гриджо, оглядывая дочь с ног до головы. – Твои вещи уже в экипаже, нам нужно поторопиться.
Неро посмотрел на карманные часы, и коварная улыбка превратила его приятное, в общем-то лицо, в лукавую саркастическую маску.
– Куда мы? –
