предала и не оболгала. Она была просто ребёнком, обычным, того, кого украли у матери ради своих извращенных потребностей.
– Не беспокойся, я отведу тебя домой.
Этим глазам нельзя было врать.
* * *
Оксана не находила себе места. Попыталась выйти из особняка, но охрана её остановила, объяснив, что приказ хозяина сегодня её не отпускать.
Сердце неспокойно ныло.
Она переделала все дела за пару часов, прислушиваясь к звуку машин. Но Максимов не появился даже в самый поздний час, в который мог возвратиться домой.
Телефонный звонок обрушился громом. Оксана подхватила трубку и разочарованно вздохнула, увидев на дисплее "Мама".
– Оксана, что происходит?
Странный вопрос.
– Я не знаю… Ты о чем?
Послышались вздохи и странные удаленные звуки, похожие на взрывы петард. Оксана буквально физически ощутила, как мама вздрогнула. Теперь действительно стало страшно.
– Включи телевизор… там происходит что-то странное. У нас здесь люди собираются на протест, твой альфа что-то сделал… Да сколько они там стрелять-то будут?
Оксана охнула.
Единственный телевизор висел в комнате Игоря Станиславовича. Тот хоть и говорил, что его не смотрит, но искал украшение на стену, которое не надоест. Телевизор подошёл под его запросы идеально, в особом режиме на дисплее менялись изображения картин и живописных уголков планеты.
На первом же канале, который ей попался, показывали съёмку, напоминающую хронику с места происшествия. Желтая лента огораживала железные доки, непрерывно щелкали аппаратами фотографы, репортеры вели трансляцию, их микрофоны пестрили логотипами всех известных каналов. Сотрудники спецподразделения выводили с причала изможденных детей, подростков, девушек в таком спешном режиме, словно спасали. Пострадавших окружали медики, кого-то сразу укладывали на носилки и несли к машинам скорой помощи. Слышались крики и вой родителей, вылавливающих из толпы своих детей.
Оксана никак не могла соединить предложения в голове, только улавливала обрывки фраз, что полиция бездействовала, в то время как омег похищали и отправляли за границу в рабство. Похищенными оказались не только асоциальные и брошенные молодые люди, но и те, кто просто гулял по улице, шёл в школу, сидел в кафе или пришёл на собеседование по работе. И все это были омеги: мальчики, девочки, те, кто подходил под запросы клиентов.
Оксана вздохнула. С ними произошло, совсем как с ней.
А затем на экране мелькнуло милое лицо чумазой девочки, но с пронзительно-голубыми глазами.
– А можно мне к маме?
И от голоса, который ей ответил, волна дрожи прокатилась по позвоночнику.
– Не беспокойся, я отведу тебя домой.
"Твой альфа".
Только сейчас до Оксаны дошёл смысл этой фразы, которую сказала ей мама. Она так просто сказала, что в голове пронеслось:
"Мой альфа".
Всецело её.
Затем кадры вновь начали меняться. Показывали клан Максимовых, фотокорреспондентов возле дома родителей Романа, диктор рассказывал об их семье. Но она уже этого не услышала, потому что огни подъезжающей машины сверкнули в окнах.
Оксана выключила телевизор и бросилась навстречу.
Максимов появился в дверях замученный и уставший. Они оба застыли, глядя друг на друга, а в глазах обоих пронесся такой ураган, что Оксана буквально врезалась в альфу, крепко вцепившись в лацканы пиджака.
С ним всё в порядке. Он пришел. Она жадно вдыхала его феромон с примесью мазута и болотной тины.
– Что вы натворили?
– То, что должен был, – тихо ответил он, срывая с её волос резинку и сжимая длинные пряди в кулак, будто бы они были чем-то ценным, – не хочу, чтобы что-то отняло у меня тебя.
– Не отнимет, никогда.
Максимов усмехнулся, запечатлев на её губах нежный и продолжительный поцелуй. Оксана знала, что сегодня снова будет спать с ним в одной кровати, и всегда будет.
Всегда.
Тот, кто первый произнес фразу "инициатива наказуема", наверняка имел немалый опыт в этом вопросе. Вот и Роману посчастливилось столкнуться с проблемами своего "дела", как это назвали полицейские. Вместо того чтобы сейчас распутывать цепочку похищений, возвращать пропавших их семьям, они занимались тем, что осаждали его телефон и присылали к его дверям копов всех мастей от высших чинов до самых низших, задавая неуместные вопросы и пытаясь приписать ему какое-то временное психическое расстройство.
Так что Роману пришлось оккупироваться и всё скинуть на Костю.
– Слушай, в следующий раз, когда решишь надеть на себя трусы и плащ Супермена, давай ты это со мной вначале обсудишь, – умоляюще попросил друг, когда Роман честно предупредил по телефону, что теперь все переговоры с ним будут вестись через него.
– К сожалению, – усмехнулся Роман, – и плащ, и трусы очень жмут.
– Наверное, шею, перекрывая кислород к мозгу, иначе я не понимаю, какого черта ты во всё это ввязался.
Роман невесело усмехнулся, когда нажал отбой.
Он устал повторять одно и то же, потому что никто не понимал смысла его поступка. Честно говоря, он и сам не понимал, но когда смотрел в чистые глаза Оксаны, когда вдыхал её аромат, тогда будто открывались все тайны вселенной.
– Роман Евгеньевич, к вам пришли.
Оксана по-прежнему называла его по имени-отчеству, хотя они вроде должны были эту стадию уже пройти. Роман её не поправлял, но слышать подобный официоз было не слишком приятно.
– Подойди, – протянул он ей руки.
Сейчас Оксана уже не дёргалась и не вздрагивала, только слегка розовели щеки и чувствовалось, как запах феромона стал гуще.
Она подошла к нему, встав между его раздвинутых ног, а Роман смог обнять её, прижавшись лбом к животу.
Кто бы сказал ему, что это так приятно: держать в руках свою самку, слышать гулкое сердцебиение и тихое дыхание. Он бы искал её с момента своей половой зрелости. Хотя, наверное, тогда Оксане едва исполнилось восемь.
Она мягко перебирала его волосы, поглаживала затылок, словно он ребёнок.
– Установили камеры, вам надо переодеться.
Роман тяжело вздохнул.
Из-за всей этой кутерьмы ему приходилось работать дома, потому что офис превратился в осаждаемую башню и выбираться оттуда стало проблемой. Главные улицы затопили демонстранты, по телевизору раз за разом крутили видео со спасением проданных в рабство невольников и им в главной роли. Но плюс в этой истории определенно был: наконец-то омег стали приглашать в более серьёзные передачи, чем скандальные, и к их голосам начали прислушиваться.
А у Романа был эксклюзивный контракт с Надеждой Иштвановной, которая, благодаря этому событию, попала в сенат. Поэтому ему приходилось давать интервью её каналу без возражений.
Гостиная в особняке превратилась в студию со множеством тянущихся по паркету толстых проводов, осветительных приборов и камер. Омеги, без каких-либо запахов, с весьма серьёзным видом сверяли свои записи.
