Я повернулся, чтобы уйти, но внезапно тварь оказалась передо мной, преграждая мне путь. Она двигалась, как проклятая молния.
— Что тебе нужно, чудовище? — прорычал я, надвигаясь на нее, но она, похоже, не поняла, что я не тот фейри, которого стоит злить.
Она снова начала обнюхивать меня, ее мокрый нос прижался к моему правому кулаку, фыркая при слове боль. Затем она открыла челюсти, и как раз в тот момент, когда я собирался остановить ее, чтобы она не укусила меня, ее язык высунулся и лизнул меня.
Я уставился на нее в замешательстве, решив, что у твари, должно быть, поврежден мозг, и она, скорее всего, ходячий мертвый зверь. Затем она повернулась и пронеслось сквозь стену справа от меня, которая вела в «Ржавый Гвоздь», исчезла в мгновение ока.
— Плохой выбор. Теперь ты действительно мертва, — пробормотал я, направляясь к боковой двери и открывая ее ключом.
Я вошел в главный бар, где было полно народу, в воздухе витал запах выпивки и дыма. Призрачной гончей не было видно, и я пожелал ей удачи в ее сегодняшней самоубийственной миссии.
Наступила тишина, когда толпа заметила меня, и я поднялся на барную стойку и направился к центру, где сидел Итан с виски в руке и несколькими членами его стаи вокруг него. Он кивнул мне, и я слегка наклонил голову в знак признательности. Скарлет поднялась из-за барной стойки и улыбнулась мне в знак приветствия, а затем опустилась и села, глядя на толпу.
— Добрый вечер, босс, — сказала она. — Есть новости?
— Множество, — сказал я, и она нахмурилась, прежде чем я повернулся лицом к толпе.
Я провел языком по зубам, отмеряя слова. Каждое из них имело решающее значение. Будет оппозиция этим новостям, но будет и поддержка. Моя задача заключалась в том, чтобы не оставить места для переговоров. В городе будет мир, и если мне придется отсеять тех, кто попытается восстать против этого мира, то я буду более чем счастлив заплатить за восстание.
Мой взгляд остановился на Брайсе, стоявшем в глубине комнаты вместе с ушастым минотавром Расселом и еще парой его отвратительных дружков. Они наблюдали за мной с усердием, и я надеялся, что это означает, что я развеял все их сомнения на мой счет. Но если это не так, то в следующий раз, когда они выступят против меня, пощады не будет. Я был справедливым, еще одно нарушение, и я стану их самым страшным кошмаром.
— Сколько людей только в этом году забрала у нас война с Оскурами? — обратился я к залу, и все обменялись печальными взглядами. — Двадцать? Тридцать? А сколько погибло за годы, прошедшие с начала этой войны?
Я чувствовал на себе взгляд Скарлет, но мой не отрывался от толпы, пока я оценивал каждое лицо, искал врагов и союзников среди этой армии, которой я управлял. — И сколько жизней мы забрали взамен? — продолжал я. — Если бы сегодня можно было увидеть всю пролитую кровь нашего народа и Оскураса, то через сердце Алестрии протекала бы река.
Некоторые люди зааплодировали при этих словах, а у меня сжалась челюсть.
— Я говорю это не для того, чтобы праздновать это, — выплюнул я, и их возгласы замерли в их горле. — Я говорю это, чтобы осудить это.
Воцарилась тишина, и в глазах некоторых из моих людей появилась надежда. Мужья и жены смотрели друг на друга, словно я мог предложить им ответ, о котором они молились. И мое сердце сжалось так, как никогда раньше. Потому что за все эти годы я никогда не смотрел на них и не думал о них или их детях на этой войне. Я был настолько сосредоточен на смерти и мести, что не замечал боли, которую причинил, и раны, которые я разрывал в этом городе. Я был ответственен. И груз этой ответственности обрушился на меня, как тонна кирпичей. Настало время заставить отца гордиться мной.
— Войны больше не будет! — я закричал, мой голос заполнил каждый уголок тишины, нашел каждое ухо в баре, чтобы меня не могли не услышать. — Сегодня я заключил мирный договор с Данте Оскурой и с этого дня смерти будет положен конец.
Вздохи облегчения и гнева смешались вместе, и вдруг раздался грохот криков: одни хвалили меня, другие проклинали, и я оценил их всех. Я посмотрел вниз на Скарлет, костяшки ее пальцев побелели, когда она держалась за край барной стойки. Она посмотрела на меня, ее глаза расширились, но она ничего не сказала, ее молчание оставило меня в неведении относительно ее позиции.
— Да, черт возьми! — Итан закричал, и мой взгляд метнулся к нему, обнаружив его в центре группового объятия со своей стаей, над всеми висело облегчение.
Мое сердце забилось сильнее, и я позволил хаосу погрузиться еще на минуту, прежде чем крикнуть, чтобы восстановить контроль над происходящим. — Мирное соглашение будет соблюдено, или я лично возьму с вас цену плотью и кровью, — предупредил я. — Половина города будет нашей. Наш народ будет в безопасности. Фейри Алестрии больше не придется бояться ночи. Наше будущее — мир!
Я слез с барной стойки, и Итан прыгнул на меня, обнимая, прежде чем я успел остановить его. — Осторожно, — прорычал я ему на ухо, и он отступил назад с ухмылкой, проводя пальцами по своим уложенным светлым волосам.
— Волчий момент, босс. Извини, — он усмехнулся, и я толкнул его плечом, когда вокруг меня столпилось еще больше членов его стаи. Но я не собирался участвовать ни в каких групповых объятиях. К черту.
Я повернулся к Скарлет, шагнул к ней и пристально посмотрел на нее, увидев в ее глазах намек на коварный Орден Гриффина. — У тебя есть что сказать?
Она заколебалась, затем прочистила горло. — Нет, босс. Если таковы твои желания, то они будут исполнены, — она послушно склонила голову, а я поскреб рукой щетину на челюсти и начал отдавать распоряжения по подготовке к сегодняшнему вечеру.
Мне нужно было, чтобы все Братство присутствовало на собрании. Они должны были наблюдать, как я вложу свою руку в руку Данте и заключу сделку, которая спасет наш город от вечного разрушения. К тому времени, как я обо всем позаботился, мне уже хотелось уйти, поэтому я оставил Итана и Скарлет разбираться с вопросами остальных Лунных и ускользнул.
Толпа расступалась передо мной, люди уходили с моего пути, словно я был жнецом смерти, и если они дотронутся до меня, то упадут замертво у моих ног. Мерцание голубого цвета на периферии заставило меня посмотреть вверх, и я обнаружил, что призрачная гончая наблюдает за мной с одной из деревянных балок, проходящих под потолком. Странное животное.
Я направился наружу через парадный выход, и в груди у меня заныло. Наверное, мне не стоило выходить так рано, но я хотел вернуться в дом Габриэля, и да, может быть, я хотел съесть больше «Mino Pops». Разве это теперь преступление? В любом случае, я больше ничего не мог сказать Братству. Это случилось. Они должны были принять это и поддержать мое решение. Итан и Скарлет будут докладывать мне обо всех, кто будет представлять проблему, и, несомненно, завтра я буду занят устранением этих проблем.
Я свернул в переулок, где припарковал свой мотоцикл, и тут же почувствовал холодный ветер у себя за спиной. Я резко повернулся, ударившись о стену воздуха, и обнаружил Рассела, стоящего за стеной рядом с девушкой с короткими светлыми волосами, ее руки были подняты, когда она создавала барьер между нами. Я был уверен, что ее зовут Виола, и по ее выражению лица я также был уверен, что она — сука.
Синди Лу задержалась позади них со своими длинными черными волосами, собранными в хвост. На ней было ярко-розовое платье, она выглядела совершенно не к месту на Лунной Территории и так же нервно стояла здесь. Но и Рассел, и Синди держали руки на плечах Виолы, предлагая ей свою силу, чтобы подпитать мощь ее магии воздуха.
— У вас есть что сказать? — рявкнул я, набрасывая на ладони лианы, готовясь пробить себе путь сквозь ее щит и преподать им всем гребаный урок.
Виола щелкнула пальцем, отбирая воздух из моих легких, и я начал бороться с ее щитом, используя каждую каплю магии, которую мог наколдовать. Все они сосредоточенно морщились, пытаясь удержать щит, а глаза Виолы переместились за мою голову, давая мне секунду, чтобы сказать, чтобы я повернулся.
