Я тобой полюбуюсь, – нервно хохотнула я, по-прежнему не размыкая рта.
– Полюбуешься? – в голосе сквозило недоумение. Я тщательно прислушивалась к этому мысленному диалогу. Странно.
– Ну, ты красивая, – хмыкнув, чуть огладила грани подушечками пальцев. От моих движений дымка начала разрастаться, превращаясь в маленький туман, клубящийся за прозрачной стенкой.
– Красивая… – туман остановился, закручиваясь по спирали. – Ну?
– Да, очень красиво, – признала я. Еще один смешок в голове подарил озарение. – А почему ты говоришь моим голосом?
– А чьим же мне говорить? – явно удивился артефакт. – Это же твоя внутренняя речь, твоя голова.
– Ну, резонно, – устыдилась я собственной глупости. С такими пустыми вопросами к серьезному камню пристаю, совсем с ума сошла. – А вы не знаете, как этот экзамен на военную профпригодность пройти?
– Ты хочешь воевать? – усомнился дымок, снова приходя в активное движение.
– Что вы, – да ни в жисть! – Я мирный человек, мне бы строить. Свою кофейную империю, например, – доверительно поделилась планами.
– Как скажешь, – сыто мурлыкнул голос и камень начал стремительно нагреваться.
– Мамочки! – уже в голос завопила я, одергивая руку от раскалившегося хризолита. В воздухе запахло гарью и раздался оглушительный треск, разом заглушивший негромкие разговоры из зрительского зала. Артефакт треснул и распался на несколько частей, засыпав пьедестал мелкой кристаллической крошкой, а я осталась стоять, как дура, открывая и закрывая рот. Поднявшийся с «руин» камня дымок завис над моей головой и сложился в какую-то фигуру.
– Кхе… семь, – прокашлялся придворный церемониймейстер, протирая платочком вспотевший лоб. Гости таращились на остатки артефакта, а моя улыбка вышла слишком жалкой, чтобы выглядеть хорошей миной. Невольно покосившись на пьедестал, насчитала ровно семь осколков. Поня-я-я-тно.
Подоспевший на помост отец сжал мои плечи и с тревогой заглянул в лицо:
– Милая, ты в порядке?
– Я… его сломала? – ком невольно встал в горле. Прекрасно осознаю, что в этом нет моей вины и вообще он сам с ума сошел, но блестяшку было жалко.
– Ну что ты, лучик, – крепкие объятия, пахнущие хвоей и сандалом, укутали меня в шаль. – Всё в порядке.
– Моя дочь выразила желание отказаться от войны ради мира, – громко сообщил всем присутствующим отец, а у меня сжалось сердце. Как же так? Почему он распался? А как же то, что жило внутри него? Умерло?
– Пап, а что теперь будет с артефактом? – тихонько подергала его за рукав, как дергала своего отца в детстве.
– Отправят на святые источники, он там восстановится, – пожал плечами он.
Восстановится? Ф-у-у-у-у-х! Слава богу.
Мы побрели к гостям, где каждый старался заглянуть мне в глаза. Сочувствующие, озадаченные, презрительные, взволнованные – все эти взгляды проходились по моему лицу, пристально выискивая что-то для себя. Я же могла думать только о том, что впереди еще целый день, где мне нужно будет улыбаться и делать вид, что веселюсь. Мою руку мягко перехватили и рядом пристроилась Мира, увлекая в дом. Сзади граф приглашал к столу, тётя отвечала на вопросы любопытных, а я старалась не спотыкаться. Силы как будто улетучились вместе с туманом артефакта, и только бледное лицо моей служанки интересовало меня в тот момент.
– Снова тошнит?
– Угу, – еле заметный кивок. – Духов много, благородные лорды и леди весь парфюм страны на себя вылили, не иначе.
– Возьми что-нибудь на кухне и иди наверх, вы же толком и не поели оба, – шепотом велела я, опускаясь на кушетку в холле.
Уж банкет я как-нибудь вытерплю. И с Ясеня стрясу всё про артефакт, пусть булочки отрабатывает.
На улице заметно похолодало. Облетевшие деревья пригибались к земле, сносимые мощным ветром, а ливень тарабанил по крыше дома со вчерашнего вечера, вынуждая садовника неодобрительно качать головой и кутаться в дождевик. Я прикрыла окно, которому грозило лишиться занавески, и обернулась к мужчине, стоявшему в центре кабинета.
– Брови надо подправить, правая вверх уползла.
– Так? – затейливый взмах рукой и брови посетителя заняли положенное место.
– Сойдет.
Бросьте, какой мужчина. Совсем юноша, если не приглядываться. Волнистые волосы аккуратной прической обрамляли симпатичное лицо с уже сформировавшимися мужественными чертами и легкой щетиной, пробивавшейся из подбородка. Рост, разворот плеч, осанка – всё указывало на молодого человека, желающего сделать военную карьеру по примеру большинства местных дворян. Только серые глаза смотрели с насмешкой и баловством.
– Госпожа, вам письмо, – Мира впорхнула в комнату, размахивая маленьким конвертом. – Ой, прошу прощения, я забыла постучать, – споткнулась она, заметив юношу, и сделала книксен.
– Какие, однако, у вас забывчивые горничные, – мягким, но удивительно глубоким голосом сказал гость и перехватывая письмо из рук отчаянно краснеющей камеристки. Я с интересом следила за представлением, используя вместо попкорна морковные палочки.
– Я п-п-прошу п-прощения, – извинения девчонки сорвались на писк, когда пальцы юноши соприкоснулись с её рукой.
– Ничего, мисс, – едва уловимый смешок, и я мысленно зааплодировала. Талант, настоящий талант.
– Мира, экипаж готов? – я вскрыла переданный мне конверт перочинным ножиком и пробежалась глазами по тексту. Ожидаемое согласие, подарки были более чем щедрые.
– Да, госпожа, все готово, – пальцы теребили алые ленты на манжетах. – И я готова.
Прекрасно. Я бросила взгляд на маленькую белую шляпку, в подкладе которой прятались острые булавки. Неосмотрительно, конечно, надевать белое в дождь, но презент от тётушки оказался незаменим – никуда больше изящное оружие не помещалось с такой безопасностью для меня самой.
– Леди, – исполненный достоинства поклон юноши, и мою ладонь легко подхватили, будто увлекая в танец. Зачарованная гостем служанка пошла вслед за нами, едва не забыв про мой ридикюль.
В карете я открыла сумку и вытащила пачку бумаг. Свидетельство о совершеннолетии, приказ о назначении личного поверенного, выписка с персонального банковского счета, договор о найме экипажа, рекомендательное письмо капитана, договор об аренде корабля… Бумаги, бумаги, бумаги, без них просто никуда, даже в этом мире. Никаких вам, голубушка, фэнтезийных приключений, а вот повоевать с бюрократией извольте. Поэтому сейчас со мной едет половина рабочего стола на встречу с лоппогорскими лордами, не гнушающимися здоровой торговли, как и все предприимчивые люди.
– Переживаешь? – спросила я у притихшего Ясеня.
– Смеешься? – явно удивился он. – Как ты могла такое подумать?
–
