Он тут же остановился, будто натолкнувшись на невидимую стену.
Неужели сработало? Кристина говорила, что дети для Лютов важнее всего, даже собственной жизни. Стоило упомянуть малыша, и ярость безумца тут же утихла, а взгляд вцепился в лицо мальчика. Считывает эмоции сына и проверяет, всё ли с ним в порядке.
Так, не тормозим, действуем дальше, пока Ён не опомнился!
— И с чего это ты, дорогой муж, по лесам шляешься, когда тебя дома семья ждет? — напустила я на себя сердитый вид. — Ты когда в последний раз ребенком занимался, гулял с ним? А играл? Тебе совсем наплевать на сына?
От Люта повеяло легким флером недоумения. Конечно, сварливую жену ему видеть еще не приходилось. Я такой и не была. И не собиралась становиться в будущем. Но сейчас, в конкретной и такой непростой ситуации, я всеми силами пыталась расшатать привычное мировосприятие Ёна, ударить женской хитростью по нечеловеческой логике Люта. Милый, ты впал в депрессию и позволил диким инстинктам Твари взять верх? Так получай разгневанную жену и семейный скандал!
Ведь главное уже было несомненным. Ён меня не только слышит, но и слушает! Еще не всё потеряно, и сколь бы безумным за время моего отсутствия он не сделался, мужа вполне еще можно вернуть!
— Ладно, ты решил, что жена тебе больше не нужна, — бранилась я дальше. — Но ребенок-то в чем провинился?
Почти черные глаза начали светлеть, пока не приобрели привычный зеленый цвет.
— И с какой стати ты срываешься на слугах? — окрыленная успехом, я продолжала изображать вздорную бабу. — Что они тебе плохого сделали? Запугал бедняг так, что они скоро шарахаться будут от одного только твоего вида!
И для убедительности уперла руки в боки. Эх, скалки или сковородки для воспитания нерадивого мужа для полной картины не хватало.
— Так! Чтобы немедленно явился домой! И меня не волнуют никакие отговорки, типа того, что ты устал, не в настроении или просто захотел расслабиться. Женился, завел ребенка — будь добр их обеспеч… ой, то есть, заботиться о них!
Люта охватило травянисто-золотистое сияние. Контуры потекли, уменьшаясь в размерах и принимая определенно человеческую форму. Ой, кажется, сейчас будет пикантный момент, а у нас тут ребенок…
Сияние частично растворилось, освобождая голову и длинные черные волосы Ёна, но продолжало удерживаться на всем остальном теле непроницаемым для лишних взглядов костюмчиком.
Они и так умеют? Удобная функция, учитывая, что настоящая одежда в трансформации не участвует. Впрочем, хотела бы я посмотреть на того смельчака, который бы посмеялся или просто ткнул пальцем в обнажённого Люта.
А сама испытала облегчение и счастье. Убивать нас, кажется, никто не будет. Муж стал самим собой, хотя бурлящий в его душе коктейль эмоций подсказывал — просто не будет.
— Как ты смогла вернуться? — прорычал Ён, прожигая меня злым взглядом.
— А ты этого так не хотел? — с горькой усмешкой поинтересовалась я. И сама же ответила. — Ага, настолько, что подался праздновать в леса. Радость прямо зашкаливала.
Он раздраженно мотнул головой.
— Не говори глупостей. Как ты вернула память? После колокольчика забвения это невозможно!
— Ты кое-что забыл, дорогой муж. Я — жена Люта. Самая настоящая. Я даже припоминаю любопытную красную нить, связавшую на свадьбе меня и одного упрямого анасара. А еще у меня есть сын, которого я ни за что и никогда не брошу, хоть каждый день мне память стирай.
— Это я позвал маму! — гордо сообщил Лютик, прижимаясь ко мне. — Ты ведь по ней скучал!
— Я не скучал! — возразил Ён очень уж поспешно.
Лютик обиженно насупился.
— Какой папа обманщик, да? — доверительно обратилась я к сыну, гладя его по русым волосам. — И наивный. Думает, мы ему поверим. Знаешь, Ён, я боялась, что безумие в вашем роду наследственное. И переживала за Лютика. Но знаешь, что я поняла? Это не безумие. Это — тоска. Вы так переживаете потерю любимого человека. Вот такая вот реакция на то, как вы собственными руками прогоняете свою единственную любовь.
Быстрыми шагами Ён приблизился ко мне почти вплотную и посмотрел в глаза. Лютик пискнул и спрятался за мамину спину.
— Где ты увидела любовь? — прошипел муж рассерженно.
— Ён, — безмятежно улыбнулась я. — Я вижу любовь в твоих поступках. Даже в том, что ты прогнал меня на Землю без единого воспоминания о тебе. Да, по твоей версии, ты так лишил меня возможности вернуться. Но я уверена — ты хотел избавить любимую жену от страданий вдали от тебя и сына. Это — забота. Своеобразная, по вашей, лютовской, логике, но забота. Как и все твои предыдущие дела, когда ты выполнял мои просьбы — даже ту, маленькую, найти краски и бумагу для рисования. Или когда искал убийцу. Или заменил замок на двери так, чтобы от нее оставался один-единственный ключ — у меня. Или во время нападения другого, сумасшедшего Люта. Ты защищал меня, даже рискуя своей жизнью. Даже несмотря на то, что защищать пришлось от родного отца. Вот в таких делах и даже в мелочах и проявляется настоящая любовь. Но даже если бы не это. Если бы я ничего такого не вспомнила. Ён, я же теперь могу ощущать твои эмоции. Твои истинные чувства. Так что ничего ты от меня не скроешь, даже не пытайся.
Он отшатнулся, словно увидел перед собой не законную жену, а безобразную опасную змею.
— Что такое, Ён? Вы, Люты, сами подарили мне такие способности. А теперь испугался? Или… — я прищурила глаза, впитывая исходящие от него эмоции. — Ты не хотел, чтобы я знала! — ахнула я, понимая, что ничего не понимаю. — Ты действительно этого не хотел! Но почему? Зачем ты скрывал?
Он сделал шаг назад и отвел взгляд. От мужа исходило напряжение, а лицо будто закаменело.
— Чтобы не быть зависимым, — мрачно произнес Ён. — И не стать тебе слугой. И не привязаться. Чтобы, когда придет время от тебя избавиться, не сожалеть и не захотеть тебя оставить рядом с собой. Потому что, — добавил он, тяжело дыша. — Это страшно, когда ты любишь, а тебя в ответ — нет.
Признание давалось ему с трудом, и внутреннее смятение раздирало на части, но для меня это был самый чудесный миг. Миг, когда мы, наконец, могли открыться друг другу.
— Ён!
Как же мне хотелось броситься вперед, к нему, обнять так крепко, чтобы затрещали ребра! И исступленно целовать до потери дыхания и сознания! Но я еще не решалась. Не время. Еще есть, что сказать.
— Ён… Я ведь тоже тебя люблю… Разве ты этого не чувствуешь?
Он глянул на меня недоверчиво. Словно ожидая насмешки или подвоха.
— Ты умело закрываешься, — произнес он глухо. — Я никогда не мог уловить твои чувства. Словно ты в непробиваемом коконе. Откуда мне знать, что ты испытываешь? Даже сейчас это просто твои слова. Но так ли на самом деле?
Что? Закрываюсь?
Впрочем, кажется, я и на такое способна. Прятала же Лютика от сенсоров папы, успешно прятала, даже не отдавая себе в этом отчета. Что уж говорить о зародившихся чувствах к мужу, который вел себя как последняя сволочь?
— Это правда, Ён! — умоляюще произнесла я. — Ты мне понравился с первого же взгляда. С первой встречи в холле особняка! Да, потом начались проблемы, я натворила дел и даже ненавидела тебя. Но потом поняла, что люблю! Понимаешь? Люблю!
— Зачем ты так говоришь? — спросил вдруг он, и в его голосе была бесконечная боль и неверие. — Ты выполнила свою часть сделки, тебе больше нет нужды притворяться любящей женой. Хотя ты и до этого не особо старалась. Или я был прав, и твоя жадность настолько велика, что награды недостаточно, и ты хочешь остаться в моем доме навсегда?
Мне словно пощечину дали. Жадность?
Он уже говорил мне что-то такое, когда выкидывал из поместья обратно на Землю. Про жадность и награду.
И вот тут я до конца осознала, что происходит в голове у моего мужа. Все его попытки оттолкнуть, нарочитая грубость и презрение исходили из его ошибочного мнения о случайной особе, которую Жу Даль привел ему из другого мира. Как говорил помощник? Им требовалась жадная и незамужняя. И пусть с последним пунктом проблем нет, то первый определил дальнейшее отношение Ле Ёна к той, кто стала его женой по контракту.
