Илана доела последний пирожок и поняла, что так больше продолжаться не может. Вот только решиться на что-либо никак не могла. Уйти одной из города, без денег, оружия, поддержки, пешком. Чистой воды самоубийство. Она еще не настолько отчаялась. Вот только голодный желудок и давно не мытое тело, общая усталость от перерасходованных сил говорили об обратном. Она решила выйти из своего странного укрытия, хотя бы прогуляться по улице. Понять, что в этом нет ничего страшного. Спустилась вниз, увидела полоску солнца, зимнего, не жарящего, но все еще теплого и ступила за порог. Прохлада улицы смела накопившееся раздражение, она даже несмело улыбнулась. Дошла до рынка, заметила все ту же тетку с пирожками, но подходить больше не рискнула. С них станется жалобу написать и отправить ее за решетку или объявить нестабильной. Правда она не очень понимала, что это такое. Вообще магия для нее была чем-то новым, непонятным и неизведанным. И как же не хватало Рей.
— Илана, — она резко обернулась и увидела Берту, одну из своих аделарских подруг. Дочка ближайшего советника отца. Звонок из прошлого.
— Берта?
— Иланка, это ты? — от этого по-домашнему произнесенного имени захотелось плакать. Как же давно ее так не называли.
— Берта, — она бросилась к девушке, обняла и, наконец, поверила, что все будет хорошо. Теперь точно.
— Как ты здесь, откуда?
— Это длинная история.
— А волосы? Что случилось? Мы все думали, что ты погибла, — а потом она осеклась и погрустнела, — Прости, мне так жаль твоих родителей.
— Ничего, — отозвалась Илана. Сейчас это было совершенно не важно. Главное, в этом ужасном городе, который принял ее как врага, нашлась хоть одна близкая душа. И Илана надеялась, что Берта поможет ей теперь.
Она и помогла. Отвела к отцу в их большой красивый дом в дорогом квартале. Едва увидев ее, он растерялся, даже как-то не поверил, что ли. Но Илана так хотела верить, что теперь в безопасности, что не заметила или предпочла не заметить, как поджались губы, как сузились глаза мужчины, а потом загорелись от какой-то одной ему ведомой мысли.
А еще ей хотелось помыться, стереть с себя всю ту грязь и ужас прошлого. Забыть обо всем. Она даже простонала от удовольствия, когда скинула с себя пропахший непонятно чем крестьянский костюм и окунулась в теплую, душистую воду. Намылила руки, лицо, все до чего смогла дотянуться. И провела в ванне больше часа. Берта принесла одно из своих платьев, немного великоватое, но если затянуть поясом, то будет очень даже ничего. Красиво. И она красивая, даже с этими криво обрезанными волосами.
А потом появился отец Берты и пригласил в библиотеку. Спрашивал обо всем, она отвечала, но… О Рей не рассказала и о силе, которая внезапно в ней проявилась, о Торе. Да ни о чем, по сути. И чем больше она утаивала, тем больше менялось лицо советника Валенси. Превращалось в неживую маску. И тогда она начала думать об этом доме, таком большом, безопасном и уютном. Они ведь уехали одними из первых. Сбежали. Как крысы с тонущего корабля. Потому что знали то, что не знала она — Аделар сотрут с лица земли. А не они ли сами этому поспособствовали? И как только она об этом подумала, в кабинет советника почти бесшумно вошел человек с мерзкой, предвкушающей улыбкой палача на губах.
* * *
У меня дрожали руки. От того, что именно сейчас оказалась в Адеоне. Причем не по своей воле. Меня словно вытолкнули из сна. И я знала кто. А еще меня до дрожи пугал его взгляд, прожигающий насквозь, пробивающий, словно током. Безумный какой-то. И я поняла. Он знает. Не оттого, что кто-то сказал, а оттого, что чувствовал если не все, то очень многое.
— Ты хочешь, чтобы я чувствовала себя виноватой?
— Я хочу убить тебя. Вцепиться в шею и сломать, как куклу.
— Я тебе не позволю. Ты сам выбрал такую жизнь. И ни минуты не собираюсь тебя жалеть.
— Заткнись.
— За любовь не извиняются, Азраэль. За равнодушие тоже.
— Равнодушие? — выдохнул он и подлетел ко мне, — Равнодушие, значит? Ты равнодушна?
А потом больно схватил за волосы, закинул голову и поцеловал. Только не было в этом всем ничего, кроме желания, неистового желания наказать. За все. Я укусила его, а он ударил. Больно, наотмашь, так, что упала. Да уж. До таких граней мы еще точно не доходили.
— Ты еще пожалеешь обо всем.
— Это чьи слова? Мальчишки, у которого брат отобрал очередную игрушку? Ты все знаешь обо мне и про меня. Все. До крупицы, и теперь изображаешь из себя оскорбленного мужа? Или кого?
— Все. Я не стану больше тебя жалеть, — проговорил он. А я поняла, не слышит. Ни меня, ни себя.
— Отпусти.
— Нет. Ты слышишь, НЕТ. НИКОГДА.
— Тогда мы оба будем страдать.
— Но вместе, Аура, вместе.
И он ушел, а я осталась, ничего не понимая. Он просто ненавидел меня сейчас, а я не могла его жалеть, ничего дать не могла. Потому что все, что у меня есть, я сама, душа и сердце, тело, мысли, все, принадлежало другому. Это не изменится. Никогда.
А потом я услышала торопливые шаги, и в комнате появился тот, кого я меньше всего ожидала увидеть.
— Аура! — удивился Макс, — Что ты…
Я поднялась. Облизала разбитую губу и также в легком недоумении смотрела на регента.
— Рейвен тебя привез?
— Не совсем, — отозвалась я.
Через минуту, как в какой-то комедии ошибок, появился Азраэль. На редкость спокойный, в его-то состоянии. Только глаза остались по-прежнему бешеными.
И Максу он не удивился, а был даже рад. Словно ловушку подстроил.
— Мне кто-нибудь потрудится объяснить, что здесь происходит? — совершенно растерялся регент. А ведь я его таким никогда не видела.
— С радостью, позволь представить тебе, дядя. Мой халф.
— Где? — не понял регент.
— Это типа я, — кисло ответила я и помахала рукой для наглядности. Бедный Макс, совсем растерялся. И даже посерел как-то, я даже испугалась, что от подобной новости инфаркт получит. Нет, вроде отошел.
— Аура, ты шутишь?
— Да какие уж тут шутки.
— И давно вы…
— Просвети его, как давно мы знаем, кто есть кто, — перевела стрелки на Азраэля, а тот даже ухом не повел. Сволочь.
— С тех пор, как я ее убил.
— Ага. Мой собственный атами в меня всадил и оставил на поле умирать. Знаете, у вас просто поразительный племянник. Поразительная тварь.
— Стерва.
— Убийца.
— Ведьма.
— Наглый, самовлюбленный индюк.
— Собачонка наследника.
— Повелителя, — поправила я, а он снова бросился. Бешеный. Макс остановил одним окриком и взглядом, полным горечи и разочарования. Того самого, которое я так боялась увидеть в наследнике. Этот удар был в сто крат сильнее любой пощечины и отрезвил ничуть не хуже. Я просто сползла на пол и заплакала. От всего.
