— Так я сейчас кувшин принесу, — кивнула она.
— Нет, нам не кувшин, нам бы помыться. Воду греть не надо, справимся сами. А вот натаскать придётся.
— А, так вам совсем помыться! Это тоже можно, но придётся идти в купальню. В подвал. У нас там их три — мужская, женская и отдельно для его милости герцога. И вода уже горячая, греть не надо.
— Сказка какая-то, — не поверила Лизавета.
— Нет, что вы, всё правда! — Фьорина сделала вокруг лица и плеч какой-то знак рукой.
Лизавета и Тилечка переглянулись, и хором сказали, что идут мыться хоть прямо сейчас. Фьорина выскочила из комнаты, громко велела кому-то пойти и приготовить купальню для двух дам, а дамы пока доставали подмокшие вещи. Точнее, это у Лизаветы были подмокшие, после переодевания под дождём, у Тилечки сухие. Девочка достала платье, и посетовала, что лучше бы оно было влажным — она бы и высушила, и разгладила, а так мятое совсем. Платье Лизаветы оказалось ещё и немного грязное — потому что лежало с краю и промокло вместе с мешком, когда всё упало в лужу. Тилечка посмотрела и сказала — это всё ерунда, легко отчистится и даже потом отгладится. Но лучше завтра — сейчас не очень хорошо видно.
А пока нужно было взять с собой хоть что-то чистое и сухое. Лизавета пожалела об отсутствии какого-нибудь второго платья, хоть бы и тоже чёрного. А так — платье надо чистить, в одном дублете и штанах она свалилась в лужу, во втором потом ехала весь день. Самыми приличными выглядели, извините, джинсы. И кроссовки, кстати, и кроссовки! Если джинсы чуть влажные, то кроссовки по какой-то прихоти судьбы оказались сухими. И носки, ещё носки! Счастье-то какое!
В местную ванную комнату Лизавета взяла с собой джинсы, кроссовки, носки, бельё и рубаху. Надевать шифоновую блузку она поостереглась. Ещё поймут не так! И разные помывочные принадлежности.
Когда они вышли из комнаты, оказалось, что ключа не предполагается. Лизаветины расспросы привлекли внимание кого бы вы подумали? Правильно, господина Сокола. Он заверил, что в нижней комнате всё время будет кто-нибудь из отряда, и наверх никого не пропустят. Нет нужды туда ходить, и всё.
Фьорина на такое заявление сделала большие-пребольшие глаза. Когда рядом не было никого из местных, она вполне поднимала взгляд на окружающих. Даже чепец сдвинула на затылок. И все увидели юную особу, если и старше Тилечки, то ненамного. Магическая молодёжь подсобралась было вокруг неё с улыбками и расспросами, но девушка с серьёзным видом сообщила, что провожает дам, а вот потом может вернуться и рассказать им всё, что они хотят.
Лизавета опасалась, что идти далеко, и они потом сами не выберутся. Но оказалось — нет, из их башни направо, дальше прямо по коридору до следующей, и в подвальный этаж. Ни одной развилки, никакой возможности заблудиться.
Ванная комната для дам была очень чистой. Деревянный выскобленный пол, деревянные же лавки, каменные стены. Два небольших бассейна — в них постоянно поступала вода, в один горячая, в другой холодная. Фьорина рассказала, что вода подведена из той же самой реки, которая питает ров вокруг замка и течёт под городскими стенами.
Лизавета вспомнила, что есть же ещё Крыска, и она тоже захочет вымыться. И отправила Фьорину на самый верх их башни. И не зря — через четверть часа она вернулась вместе с целительницей. Крыска что-то выговаривала служанке про кровать и постель на ней, та соглашалась и обещала мгновенно всё исправить.
А дальше они мылись в тёплой воде, и Лизавета даже рискнула потом один раз залезть в холодную — распаренным телом самое то. И помыть голову, и натереться маслом, и кремом, и всем-всем всем. В дороге сил хватало только на крем утром и вечером, и то по многолетней привычке. И хорошо, потому что была бы сейчас обгоревшая на солнце и обветренная, а так — ничего, терпимо.
Теперь бы поесть — и спать.
Они не заблудились, дорога в их башню и впрямь была одна. В нижней зале поджидал ужин, и запахи от него выворачивали пустой желудок наизнанку. Но сначала нужно было подняться и оставить в комнате всё лишнее.
Лизавета с Тилечкой как раз собирались выходить, когда к ним зашла Крыска. Осмотрела обеих, и если Тилечка оделась в платье и разве что чепца не надела, пока волосы мокрые, то Лизавета, как и собиралась, натянула джинсы. И джинсы преподнесли сюрприз.
Лизавета отлично помнила, как они на ней сидели. Плотненько. И на талии даже немного слишком плотненько — чтобы живот и бока не рвались наружу, их приходилось втягивать. А сейчас никаких складок над поясом не нависало. Более того, между животом и поясом легко проходила ладонь. Ещё не ребром, конечно, но… Без ремня джинсы некрасиво спадали.
В её дорожном костюме, в обоих, дублет пришнуровывался к штанам. Это создавало проблемы в кустах, ибо она не мальчик и гульфика у неё не было по понятным причинам, но не требовало ремня. И было совершенно незаметно, что суровая походная жизнь влияет на Лизаветины габариты.
О нет, живот никуда не делся. Но она уже десять дней не видела себя целиком в зеркале. Надо завтра поискать хоть одно, уж наверное, здесь есть большие зеркала!
Лизавета заправила в джинсы рубаху, завязала шнурки у ворота, пожалела, что нет какой-нибудь жилетки. Теперь бы штаны как-нибудь зафиксировать…
— Тилечка, у тебя нет ремня? Или шнурка? Или верёвочки?
— Есть, конечно, — с готовностью ответила Тилечка, внимательно наблюдавшая за Лизаветиными манипуляциями и достала именно что верёвку. Ничего, сгодится. — Красивые, — погладила она штанину. — А как такую ровную строчку делать?
— Машинкой, это сшито не руками, а на швейной машине.
Тилечка повздыхала о том, что тоже хочет увидеть такую машину, отбросила на спину свои красивые, блестящие, густые волосы, и можно было идти. И тут к ним заглянула Крыска.
— Вы почему так вырядились? — она смотрела на Лизавету сверху вниз и обратно.
— Потому, что у меня больше не осталось чистых вещей.
— А ты почему не причесалась? — это уже Тилечке.
Сама-то Крыска высушила волосы, не иначе — магией, и убрала под чепец.
— Волосы не высохли, — пожала плечами та. — И все, кто сидит там внизу, уже видели и меня, и госпожу Элизабетту без чепца.
— Мы не в дороге, и не следует вести себя так, будто тебя не учили в Ордене ничему хорошему, — Крыска стояла у дверей и загораживала выход.
— Госпожа Агнесса, почему же не учили? — поинтересовалась Лизавета. — Подтверждаю — учили, и очень хорошо. А девочка отдохнёт от косы, и на ночь снова заплетётся. Точнее, я сама её заплету. Годится?
— Вас бы саму кто научил, — буркнула Крыска, поняв, что настоять на своём не получится. — Оделись, как не пойми кто, и туда же.
И пошла вниз.
Лизавета с Тилечкой переглянулись, улыбнулись и тоже пошли ужинать.
2.14 Лизавета узнаёт о необходимости посещения часовни
На столе ждал ужин, да какой — прозрачный бульон с кусочками мяса и зеленью, запечённая с чесноком и травами свинина, сырые и тушёные в специях овощи, свежий хлеб, копчёная рыба. Пироги — сладкие и несладкие. Варенье. И подогретое вино. И какие-то фрукты. Обед был давно и на бегу, так что Лизавету нисколько не удивил заурчавший от голода при виде такого богатства желудок.
Трапезу накрыли на квадратном столе, за которым уже разместились на лавках мужчины, а рядом с ними Фьорина и ещё пара местных служанок. Лизавету и Тилечку позвал на свою лавку Сокол, она подошла, уже хотела было перебросить ногу, потом вторую и садиться, но он встал сам и прогнал с другого конца лавки Альдо и Антонио. Дамы поблагодарили и прошли за стол, как полагается. Лизавета оказалась между Соколом и Антонио, дальше усадили Тилечку, а с другого края лавки сел Альдо.
Ей тут же поставили миску для бульона и тарелку для всего остального, передали вилку, нож и кусок хлеба. Прежде, чем наброситься на еду, Лизавета нашла взглядом Крыску — та сидела на соседней лавке, между братом Василио и Джованни, и молча, но очень изящно разрезала на мелкие кусочки запечённое мясо.
