«Вот влипла!» — еще, помню, подумала тогда, а затем события покатились по нарастающей.
Изображение Айоллы и Фангира еще сильнее задрожало, они оба смотрели на меня с искренним изумлением, но затем исчезли — и понеслась нелегкая. В зал влетело несколько десятков солдат и преданно уставились на свое Божество, подданные боязливо жались у стены, с бледными, застывшими, словно восковыми лицами. Теулсуне поднялся со своего трона, на его губах змеилась усмешка.
— А вот птичка и попалась! — проговорил он.
И внезапно в мою сторону полетела холодная голубая молния. Я дернулась и чудом избежала удара.
— А ты юркая, — засмеялся он, — интересно к какой породе принадлежишь? К синицам или ласточкам, а может к ястребам? — усмехнулся он. — Хотя нет, скорей ты — воробушек, кажется у вас в мире живет эта серенькая неприметная птичка?
Теулсуне поднял руку, собираясь снова ударить какой-нибудь гадостью. Но к нему бросилась Арабелла и упала на колени.
— Нет, нет! — взмолилась она.
Что это с ней?! Почему заступилась?! Неужели судьба сжалилась надо мной?! Но радость оказалась недолгой. Как только я могла подумать, что Арабелла из жалости и сострадания станет на мою защиту?! Нет, нет и еще раз нет! Она по-прежнему грезила о ритуале, на котором я должна была стать жертвой.
— Прошу, отдай ее мне!
Теулсуне хмуро посмотрел на женщину и повелительно махнул рукой придворным. Они тут же спешно стали покидать зал, торопясь оказаться как можно дальше от своего опасного бога. Я тоже понадеялась, что под шумок смогу улизнуть, но куда там: Арабелла следила за мной словно тигрица за своей добычей, да и сам Теулсуне не отводил взгляда. Разговор продолжился лишь тогда, когда нас покинул последний солдат, дверь громко хлопнула, и мы остались только втроем.
— Арабелла, я не понимаю, для чего продлевать агонию этого мира?! — воскликнул Божественный. — Я уже объяснял тебе, что Селения больше не имеет никакого значения. Этот убогий мирок до смерти надоел мне.
— Теул, прошу тебя, позволь мне воспользоваться ею. Селения стала для меня практически вторым домом, да и тебе разве плохо в Летающей башне? Ты правишь этим миром безраздельно, и я готова ради тебя на все, но пощади Селению, хотя бы для меня.
Божественный вдруг широко улыбнулся и галантно поцеловал руку демонессы, но я видела, что у него в глазах по-прежнему застыл лишь лед, и только по уши влюбленная женщина могла поверить, что этот эгоист готов ради нее поступится своими желаниями и интересами.
— Милая моя, я тоже умею идти на уступки и ценить верность. Но девчонка слишком сильна, а мне и самому пригодится ее такая кристально-чистая энергия, тем более, что и достать ее не составит труда, в отличии от тех же Айоллы и Фангира, которых я пытаюсь выкачать многие годы.
— Но…
— Но я, так и быть, сделаю для тебя подарок.
Арабелла с надеждой уставилась на него.
— Часть энергии я все же отдам на поддержание Селении, если ты, конечно же, к этому времени еще не передумаешь.
— Спасибо! — совершенно искренне поблагодарила демонесса.
А я гневно сжала кулаки: делят шкуру не убитого медведя! Я еще жива, но этих двоих, похоже, это абсолютно не волнует.
— Пока же предлагаю посадить нашу птичку с секретом под замок, — усмехнулся Теулсуне. — Сколько тебе нужно времени, чтобы подготовить ритуал?
— Пару часов, не больше, — заявила демонесса.
— Хорошо, приступай немедленно. Мы выберем все до капли, — усмехнулся он, в предвкушении потирая руки.
Меня передернуло, в этот момент он жутко напоминал паука, готового вот-вот высосать свою жертву.
— Что ж, детка, твоя судьба решена! Не знаю, в каком мире тебя нашли помощники Арабеллы, но теперь ты послужишь целям самого Бога! Гордись этим! — и Теулсуне ехидно усмехнулся.
Меня затрясло от ужаса. Но все же где-то глубоко внутри теплилась надежда, что вот прямо сейчас появится мой самый дорогой в мире демон и спасет. Но… чуда не случилось. По приказанию Божественного за мной явились солдаты. Свою новоявленную узницу Теулсуне велел поместить в небольшой комнатке рядом с залом, а леди Арабелла лично проконтролировала сей процесс.
Я устало опустилась в небольшое кресло, и обвела взглядом свою тюрьму в поисках хоть какого-нибудь выхода, но его, к сожалению, не было, вернее, я его не видела. Дверь заперли на ключ, я слышала его мрачный скрежет в замке, а два небольших окошка похожих скорее на узкие бойницы, защищали решетки. «Эх, если бы и правда превратиться в маленькую мышку и юркнуть куда-нибудь в безопасное место или вот хорошо тем же домовым, и как у них только получается каждый раз так незаметно исчезать?» — подумала я, с несчастными глазами оглядываясь по сторонам. Вот и дожила до того, что завидую этим мохнатикам! И вообще не понимаю: все говорят, что у меня куча энергии, почему же тогда я не могу применить ее для собственной пользы и выбраться отсюда?! Тут же прикрыла глаза, пытаясь найти в себе что-нибудь необычное, почувствовать ту силу, про которую все так уверенно говорили, но, увы, снова ничего. А может и Арабелла, и Теулсуне, и сам Ар все-таки ошибаются?
Так в глупых, пустых раздумьях и проходило время в ожидании ритуала, а еще я все же надеясь на помощь извне. Как же мне хотелось в тот момент увидеть Ара! Я бы простила ему все: и ехидство, и прозвища, которые он мне извечно давал, и секреты, которыми упорно не хотел делиться.
Но вот раздался знакомый скрежет замка. Я тут же подскочила. Надежда на спасение снова воспрянула в моем сердце. Однако, я снова ошиблась и за мной явились солдаты. Я дернулась, снова упала в кресло и вжалась испуганно в его мягкую обивку. «Пошли давай! Великий уже ждет!» — раздалось над моей головой. Вот глупые, они что же наивно полагают, что пленница тут же побежит на собственную казнь?! Ага! Спешу и падаю! От ужаса я вцепилась в подлокотники. Меня тут же попытались отодрать, но от страха мышцы словно закаменели и все попытки оказались тщетными. В конце концов двое воинов подняли меня вместе с креслом и словно на троне потащили в уже знакомый зал. Наверное, в любом другом случае я бы, пожалуй, в волю посмеялась на эту тему, но теперь мне было не до шуток.
Арабелла и ее кровожадный божок уже поджидали свою жертву. В центре была начерчена, как и тогда, у Николсона, огромная пентаграмма, ровно посередине которой приготовили место для меня.
«Нет, нет, нет!» — мысленно заорал я, но мои губы даже не шевельнулись.
— Почему эта на кресле? — удивленно спросил Теулсуне, указывая в мою сторону.
— Мы не смогли оторвать ее, Великий, а задерживаться вы ни в коем случае не велели, — проговорил один из стражников.
— Все верно, — хмыкнул мой главный враг. — Вы свободны!
Солдаты тут же бесшумно, как тени, растворились в воздухе.
— Ну, что, милая, ты готова? — елейным голосочком пропел Теулсуне.
Я отрицательно замотала головой.
— Ну, ну, не переживай! Ты послужишь великой цели! — «успокоил» он.
А затем какая-то неведомая сила все-таки оторвала меня от кресла и понесла в центр пентаграммы. Я больно плюхнулась на пол и наконец отмерла, а затем открыла рот и… и полились из меня все те слова, которые я когда-то слышала от нашего уважаемого соседа-сантехника. Эх, как он виртуозно умел ругаться, особенно когда чинил какой-нибудь кран или трубу на кухне.
Арабелла и Теулсуне на несколько секунд даже замерли от удивления, но, к сожалению, ненадолго.
— Меня еще никто так не оскорблял! Я рад, что ты скоро умрешь! — выдал Божественный и гордо сел на трон. — Бэлла, можешь начинать, — и махнул рукой.
Женщина хищно ухмыльнулась, показав при этом снежно-белые как у акулы зубки, и приступила к ритуалу. В зале потекли плавные тягучие звуки и по периметру закружились белые снежинки, красивые, ажурные, я даже отвлеклась на несколько секунд от своих мрачных мыслей и с удивлением уставилась на них. Демонесса пела все громче, снежинок становилось все больше, теперь они вращались вокруг меня очень быстро сплошной белой стеной, которая придвигалась все ближе и ближе. Внезапно я почувствовала боль, мою руку словно холодом обожгло, затем чиркнуло по щеке, шее, еще и еще. Я провела ладонью по лицу и на ней остались кровавые разводы. И тут, наконец, до меня дошло, какое будущее мне предопределили: смерть от тысячи маленьких острых лезвий, которые заберут жизненное тепло, заменяя его холодом пустоты. Снежинки-убийцы… да такого даже в больном воображении сложно представить. «А-а-а! — заорала я, но сквозь пелену меня вряд ли кто-то услышал. — Ну, все, кажется мне конец, крышка», — подумала с отчаянием, прикрывая лицо руками.
