Пожалуйста, – кинул инквизитор. – Но все же, Цейра, постарайся больше никогда так не делать. – Он немного помолчал и признался тихо: – Я испугался за тебя. Очень.
– Испугался? – вдруг смутилась я.
Потому что в синих глазах загорелось пламя, заставившее забыть о боли и усталости. Мужские пальцы скользнули по моей щеке, потом вниз, на шею. Я замерла.
– Цейра… – бархатисто протянул Эвард.
– Да? – пискнула сильная, уверенная в себе ведьма в моем лице.
Уголки мужских губ дрогнули в улыбке. А потом…
Не знаю, кто первый потянулся за поцелуем. Да и какая разница? Главное, что через секунду мы уже целовались как сумасшедшие. Ярко, огненно, пылко. На пол из ванны выплеснулась вода, но мы не обратили на это внимания. Моя многострадальная юбка треснула, распадаясь на лоскуты. Следом за ней последовала и блузка. Рубашка инквизитора упрямо липла к его телу, не желая сниматься, и я рассерженно зашипела.
– Да чтоб тебя…
– Цери… – тихо рассмеялся мужчина.
От этого смеха у меня внутри все сладко сжалось. А Эвард, наконец, избавился от одежды, прижал меня к себе, и мыслей в голове больше не осталось. За окном неистовствовал ветер, волны атаковали наш мыс с трех сторон, а мы просто наслаждались друг другом, забыв о всех проблемах.
Подумать только, каким страстным оказался этот внешне сдержанный и хладнокровный мужчина. Одновременно нежным и властным. Способным разжечь во мне пожар одним легчайшим прикосновением. И я охотно отзывалась и отвечала, послушно выгибалась в умелых руках. Не знаю, сработал ли тот факт, что я сегодня чуть не погибла и хотела почувствовать себя живой, или Эвард просто понравился мне с первого взгляда, но вся моя ведьминская сущность тянулась к нему. И то, что происходило в домике, атакованном штормом, казалось самой правильной вещью из всех, что вообще могли со мной случиться.
Несмотря на непростой вечер и более чем бурную ночь, проснулась я бодрой и полной сил, когда солнце лениво выползло из-за горизонта. Стихия успокоилась, и небо, видное через большое окно инквизиторской спальни, радовало бездонной голубизной и чистотой.
Я улыбнулась довольно, словно сытая кошка, и скосила глаза на спящего мужчину. Вчера нам обоим было не до разглядываний, но сейчас мне никто не мешал как следует рассмотреть то, что находилось в полном моем распоряжении.
Эвард был прекрасно сложен. Под золотисто-смуглой кожей просматривались четко прорисованные мышцы. Пряди темных волос в беспорядке лежали на подушке, обрамляя строгое лицо. Они прилично отрасли с момента нашей с инквизитором первой встречи, и ему это ужасно шло.
Но самое интересное было прямо у меня под носом. Знаменитые рунные печати. Орден инквизиции свято берег свои тайны, точно как и мы, ведьмы, хранили свои. Поэтому я не представляла, как печати работают. Но знала, что именно они дают инквизиторам их способности и умения.
У Эварда таких печатей было много. По одному широкому рунному браслету на предплечьях, еще по два – на ладонь выше локтей. А самая большая и затейливая схема – на груди, чуть левее сердца. Переплетение линий, рун и странных рисунков выделялось ярким пятном и неумолимо притягивало взгляд. Что же они такое значат?
Я рассеянно провела пальцем по одной из самых толстых линий, следуя за узором. Спросить бы, но мне вряд ли что-то расскажут.
– Щекотно, – немного сонно пробормотал Эвард.
– Доброе утро, – улыбнулась я.
Он вздохнул, потянулся, еще теснее прижимая меня к себе, и открыл глаза. Утонуть можно было в их синеве.
– Доброе утро, Цери.
Коснувшись поцелуем его губ, я продолжила свои исследования, всматриваясь в самые маленькие руны. Надо же, некоторые из них очень похожи на ведьминские.
– Интересно? – хмыкнул Эвард.
– Даже не представляешь, насколько. Но ты же ничего мне не расскажешь, да?
– Увы. – Он продемонстрировал мне левое предплечье и ткнул пальцем в один из знаков. – Первая руна, которую наносят новоявленному ученику Ордена – это Руна Молчания.
– Очень жаль, – вздохнула я. А потом принялась рассуждать, потому что никто не мог помешать мне это делать. – Руны как-то влияют на вас, верно? Каждая из них имеет собственный смысл и, наверняка, собственную роль. Они меняют вас и дают все способности, которых нет от природы. Чем больше рун – тем сильнее инквизитор.
– Какая у меня умная ведьма, – улыбнулся Эвард. Но сразу посерьезнел и спросил: – Как ты?
– Лучше не бывает, – честно ответила я, прислушавшись к себе.
Ничего не болело, не мешало, я чувствовала себя удивительно легкой и полной сил.
– Точно? – мужчина прищурился. – Вчера тебе здорово досталось. А мы… хм, были так увлечены, что совсем забыли об этом.
– Все прекрасно, – я довольно зажмурилась и забросила ногу на мужское бедро. – На мне сейчас ни единого синяка нет.
– Проверим? – вдруг хитро поинтересовался инквизитор.
Его ладони заскользили по моей спине вниз, на бедра, вызвав целую волну сладких мурашек. Я довольно выдохнула и потянулась к мужским губам. Не знаю, что это: случайная близость, из которой не выйдет ничего серьезного, или начало настоящих отношений, – но здесь и сейчас мне было слишком хорошо, чтобы мучиться сомнениями.
Вот только долго разлеживаться не могли себе позволить ни я, ни Эвард. Мы оба понимали, что сейчас совсем не время для романтики. Поэтому когда стрелка на часах коснулась цифры семь, решили подниматься.
Моя одежда превратилась в обрывки, которые не стоило даже и пытаться чинить. Ботинки потерялись на берегу еще вчера вечером. Поэтому я завернулась в халат, и инквизитор понес хихикающую от странности ситуации меня ко мне домой, предварительно убедившись, что улица пуста и этот нелепый променад никто не видит.
Дома возмущенным воем встретил Палтус. Кот бросился под ноги Эварду, заставив его выругаться, и громко заорал.
– Ма-а-а-а-а!
– Ну чего ты? – переполошилась я. И уже мужчине: – Поставь меня.
Инквизитор послушался, и я опустилась на колени перед шайром. Тот поставил передние лапы мне на бедро и ткнулся усатой мордой в лицо. Я погладила кота по спине.
– Что случилось?
– Мне кажется, он переживал, – заметил Эвард.
– Думаешь? – удивилась я. Все же Палтус был лесной нечистью, которая не приручалась и не привязывалась к людям по-настоящему.
– Шайр, как существо магическое, чувствителен к колебаниям энергии, – произнес Эвард
