неудовольствие. Проще говоря, весь последний год я думала только о нём, чем и навлекла на себя эту глупую, детскую влюблённость, которая сводила меня с ума, выплыв наружу совершенно не вовремя. Хенорп же всё это время думал лишь об одном – как найти и спасти разум моего отца от предстоящего уничтожения мира, ведь он верил в то, что до этого события осталось не так много времени, как мне хотелось бы.
Из танцевального зала донёсся неприлично громкий смех, вернув меня из собственных мыслей обратно в реальный мир. Обернувшись на двери, я не заметила признака, что кто-то подслушивал нас, или вообще пытался выйти сюда. Вернув своё внимание городу у подножия холма, я погладила каменный парапет и поняла, что должна буду делать после этой свадьбы.
– Тогда правильно, что Боги хотят уничтожить этот мир. Он получился неправильным и слишком суровым. Может, в следующий раз у них выйдет лучше, и люди в нём, наконец, начнут получать то, что они хотят. Может, в том, новом мире, что они создадут, не будет таких людей, как те, кто сейчас перемывает нам все кости, обсуждая уединение короля Брундерка с его двоюродной сестрой на балконе и вспоминая явно лживые и неприличные слухи обо мне, распускаемые слугами. Не будет несправедливого деления на знать и бедняков, и каждый человек будет иметь только то, что заработал сам. Я не знаю, правильно ли будет жить в таком мире, я не политик, но, мне кажется, это вполне справедливым. И может, люди смогут быть с теми, кого они любят несмотря на своё происхождение, так часто встающее между ними, – меня буквально прорвало, и слова лились рекой сами по себе. Честно говоря, я даже не задумывалась над тем, что говорила, просто озвучивала пришедшие в голову мысли и не заметила, как на глаза навернулись слёзы. Только когда одна из слезинок скатилась по щеке и сорвалась с подбородка, капнув на ладонь, пришла в себя, замолчала и встряхнула головой.
– Вентира, – со страхом в голосе обратился ко мне Риан, заставив посмотреть на него. Лицо брата ничего не выражало, но это и было самое страшное. Лучше бы он злился за мои слова, был в ужасе от услышанного, либо рассмеялся, посчитав это глупостью, но он стоял с каменным выражением, словно обдумывал услышанное и понимал, что я права.
– А ты бы этого не хотел? Ты не считаешь это правильным? Что мой отец делал с тобой, только потому, что считал своим сыном, и этими действиями заставлял нашу мать повиноваться себе? В этом мире твоя судьба уже определена, стоит тебе только родиться, причём определена не тобой, а тем, кто тебя произвёл на свет. Не родись я Кленской, никому не было бы до меня дела, и Боги даже не знали бы о моём существовании, а я либо не знала бы о них, либо просто молилась, как и все остальные за пределами этой страны, и не помышляя ни о чём большем. Я просто хочу жить так, как я хочу, а не как положено, либо как того хотят от меня Боги. И да, я хочу, чтобы весь этот мир сгорел, вместе со всем этим сбродом, что сейчас веселится за чужой счёт в танцевальном зале и особенно вместе с моим проклятым отцом, – наверное, я бы так и продолжала говорить, не затыкаясь, приводить примеры и подкреплять их логичными для меня доводами, если бы Риан не сделал шаг вперёд, оказавшись ко мне почти вплотную, и не поцеловал.
Когда губы парня коснулись моих, я как раз говорила, и оттого они невольно ответили на этот поцелуй, вне зависимости от наличия у меня желания это делать. Нагло протиснувшись языком сквозь не успевшие сомкнуться зубы, он столкнулся с моим, окончательно выбив из лёгких остатки воздуха и лишив возможности продолжать речь. Аккуратно положив ладонь мне на щёку, Риан не позволил отстраниться от него, удерживая мою голову в том положении, в каком ему удалось её захватить. Дышать стало нечем, а я внезапно поняла, что впервые мужчина поцеловал меня первым. С Велиантом всё всегда было иначе, и он обычно вынуждал меня делать первый шаг в этом направлении, оставаясь непреклонным. Это обескураживало, хоть и пугало, ведь я ничего не чувствовала, а должна была бы.
Этот поцелуй оказался настолько неожиданным, что выбил меня из колеи на некоторое время, заставив мысленно попытаться найти ему объяснение. Ведь со дня нашего знакомства Риан никогда не проявлял ко мне никакого романтического интереса. Планы же моего отца должны были навсегда расставить точки в описании того, какими должны быть отношения между нами. Парень, будучи наделённым божественным даром, причём сразу от двух Богов, был идеальным кандидатом на роль отца для человека, который должен был бы унаследовать моё бессмертие. При таком стечении обстоятельств Богам даже не требовалось наделять моего ребёнка своей силой, он унаследовал бы её от Риана. Именно это и задумывал два года назад Венториэль Виндед, мой отец, когда приказал нашей матери вторгнуться в эту страну, развязать войну, и в результате захватил нас с братом в плен. Но планы отца не осуществились, а я узнала правду о своём происхождении. Если мы хотели предотвратить разрыв клятвы между Богами и лидерами совета, заключённой много лет назад, и не допустить уничтожение этого мира, то нам с этим парнем особенно стоило держаться друг от друга подальше, а мне, по словам Хенорпа, вообще от всех представителей мужского пола. Вот только я всего пару минут назад сказала, что не хочу спасать этот мир, а наоборот, желаю его разрушить.
Оторвавшись от меня, Риан заглянул мне в глаза, а я увидела своё отражение в его, и с трудом себя узнала. Дело было не в парике, уложенном в совершенно несвойственную мне причёску, выглядящую, как здоровый пучок на самой макушке, и не в серьгах, оттягивающих мочки ушей, отвыкших от их ношения. Дело было в том, каким взглядом я смотрела на парня, и в застывшем выражении на моём лице, говорившем о нерушимой решительности, ведь у себя в голове я уже определила, что собиралась делать после свадьбы, и меня это даже не пугало.
– Но вместе с миром сгорят и те, кого ты любишь, – прошептал он так тихо, что я едва услышала эти слова. Каждая клеточка моего тела дрожала, но эта дрожь была вызвана вовсе не голосом Риана, и не поцелуем, объяснений которому я очень ждала. Я дрожала, потому что понимала весь ужас
