вел тебя в тот день, перетрясу с особой пристрастностью.
— И яга Колю? — вздохнула Люся.
— И яга Колю. Сдались тебе эти яги!
— Ну должна жа быть у девушки мечта! Во всех сериалах, кстати, к маньякам прилагаются герои-спасатели, мне Нина Петровна рассказывала. А у меня что?
— А у тебя пицца, — и Ветров стащил с ее тарелки один кусочек.
— О, начальник явился, — приветствовал Люсю флегматичный боян Зорин, когда она добралась наконец до конторы. — А мы уже решили, что ты изменяешь нам с другой редакцией.
— Как у нас дела?
— Костя уехал в соседний город — по делу русалки, помнишь? Тамошняя полиция собирает пресс-конференцию, и он надеется урвать эксклюзивчик. В городе два легких ДТП и один пожар на стройке — на крыше загорелся рубероид. И еще кое-что, Люся, — добавил он так неуверенно, что она немедленно насторожилась.
— Что кое-что?
— Ну в общем, твоя сестрица опять отличилась и вляпалась в новый скандал.
— Господи, — процедила Люся, — выпусти дуру из тюрьмы, и хлопот не оберешься. Показывай, что там.
Зорин повернул к ней монитор, где была открыта страница желтой онлайн-газетенки. На снимке Катька в весьма расхристанном виде восседала на коленях у мэра города. Тот выглядел довольным таким положением дел. Судя по всему, снимок был сделан в приватной кабинке дорогого ресторана. Судя по качеству — с камеры наблюдения.
— Та-ак, — медленно протянула Люся, — откуда слив?
— Ресторан объявил, что их хакнули, — с явным сарказмом поделился Зорин. — А камеры у них стояли для безопасности, а не слежки за клиентами… Ну да, в приватном кабинете… В общем, скандал! Не, у нас, конечно, за аморалку с должности не снимают, тем более — кто устоит перед ярилкой. Но мэр занял свое кресло благодаря своему тестю. Вряд ли тесть продолжит его поддерживать после таких фото. В общем, пока-пока, чувак, ты все равно плохо справлялся со своими обязанностями.
— Скучные политические дрязги, — резюмировала Люся, — и Катька в образе провинциальной Моники Левински. Тоска смертная.
— Так мы даем эту новость, начальник? У нас и «рыба» готова, ждем твоего решения.
Люся задумалась.
С одной стороны, политику она не любила.
Да и подобная пошлость — не формат их издания.
С другой стороны, новости есть новости. Какие уж есть.
— Даем, — определилась Люся. — Люди имеют право на информацию, даже такую. Как Катька вообще попала на колени к мэру, кто-нибудь мне объяснит?
— Ярила же, — отозвался Зорин с таким видом, будто это закрывало все вопросы.
— Маш, — Люся помахала рукой перед монитором Волковой, которая как обычно работала в наушниках и не обращала внимания на происходящее в редакции.
— А? — та моргнула и подняла взгляд.
— Ты написала рекламный материал для кафе «Нет»?
— Там такая ерунда, Люсь, — Маша стянула наушники и потянулась. — Эта Вероника, владелица кафе, рассказывает не про бизнес, а про свою любовь с Павлом Ветровым. То ли мемуары гейши выходят, то ли плач Ярославны. Понятия не имею, как собрать из такой фигни нормальную рекламу.
— И эта с придурью, — с досадой сказала Люся. — А нормальные люди в этом городе остались? Или одни мерзавцы и психи?
— В отпуск тебе пора, — диагностировала Волкова, — на меня когда накатывает, значит, переработала до ненависти к человечеству. Неделя с книжкой у моря, и все пройдет.
Ну да.
Только вместо недели у моря у Люси марафон с маньяком.
И Ветров в качестве постоянного элемента, который бесит.
Редактор-кащ Синичка на вопрос Люси задумалась надолго.
— Нет, — сказала она, — ничего хорошего о коркорах я не знаю. Разве что сказку века этак четырнадцатого о том, как змей о трех головах спас деревню от чудища на трех ногах.
Чего еще ждать от понедельника? Только змеев и чудищ.
В своем кабинете Люся еще немного посмотрела на фото Катьки.
Хороша, даже сквозь плохое качество снимка.
Вот что с ней делать?
Сестрица как будто целенаправленно притягивала к себе неприятности.
Захлопнув ноутбук, Люся растянулась на диване и злобно посмотрела на кнопочный телефон.
И тут он зазвонил, да так громко, пронзительно, противно, что она чуть на пол не скатилась.
— Да? — рявкнула в трубку.
— Привет, Люсь, — голосом Деда-Дуба сказал допотопный мобильник, — сестрица-то твоя вона что…
— А… ага.
— Совсем бедовая девка.
— Угу.
— Люсь, а давай чаю попьем?
— Давайте, — обрадовалась она.
Деда-Дуба, который до Ветрова занимал пост начальника видовой полиции, она не то чтобы прям любила, но уважала. Работали они с ним по-разному, но в целом ровно.
— Ты у себя?
— У себя, у себя.
— И я у тебя. Сейчас поднимусь.
Люся вскочила на ноги, вышла в приемную, предупредила Ольгу, чтобы та заварила им вкусного чая с конфетками, и встретила Деда-Дуба лично, приняв у него пропитанное холодом и влагой пальто.
Пенсия пошла ему на пользу: посвежел, помолодел даже домовик, преисполнился некой умиротворенности, которой раньше за ним не замечалось.
— Я вам звонила, — сказала Люся, когда они расположились в ее кабинете, — а вы не отвечали. Вжух! И вместо приличного Дмитрия Юрьевича какой-то склизкий Павел Викторович. Шок.
— Это все китаевские происки, — кивнул он. — Впрочем, я не в обиде. Тридцать лет на службе, пора и честь знать. Я ведь к тебе с просьбой, Люся.
Ну вот!
А просто так, без всякого повода, к ней уже и заглянуть нельзя?
Однако Люся не стала возмущаться. Молчала, ожидая продолжения.
— Дочь у меня была, — скорбно начал Дед-Дуб, — росла-росла, а потом стала навью.
— О господи, — вырвалось у нее. Таких подробностей Люся о старом видовике не знала.
— Двадцать исполнилось девочке, когда она решила отравиться от несчастной любви, да испугалась в последний момент… Пятнадцать лет потом пробыла нежитью, в деревне у тещи пряталась от людей.
— Дмитрий Юрьевич… — растерянно пролепетала Люся, не зная, что и сказать.
Наверное, нет страшнее участи для родителей, чем самоубийство ребенка.
Всю жизнь потом спрашивать себя и гадать: а мог ли ты предотвратить, защитить, уберечь?
И отвечать себе: мог, мог.
Не увидел.
Не почувствовал.
Не обратил внимания.
— Я когда твое интервью с навью прочитал, у меня душа перевернулась. Угробят
