На какой-то краткий миг мне показалось, что всё может измениться, но я не успела к этой мысли привыкнуть. И то, что я увидела Леонардо с Кристанной поразило меня в первые минуты, а потом я поняла, что всегда считала их парой более достойной, чем я и охотник…
Вот только преступление Кристанны не давало мне покоя, я не хотела, чтоб она навредила моему инквизитору. Моему… может быть отец Лео прав? Может быть я действительно чуть не украла чужое счастье? Может быть… Только себя всё равно было жаль, потому что мне в жизни выпало не очень много счастья.
— И это всё?
Резкий грубый голос вывел меня из раздумий. Карета Главного Инквизитора уже остановилась во дворе тюрьмы, но мы продолжали сидеть внутри. Я удивлённо посмотрела её мужчину. Он был явно недоволен отсутствием истерики, попытки самоубийства или что ещё ему хотелось наблюдать.
— Не понимаю вас, — ответила я.
— Ты увидела, что тебя выкинули из жизни за ненадобностью и прекрасно живут дальше, а ты пойдёшь на костёр. И это вся твоя реакция — удивиться и задуматься?
— Разочаровала, да? — а вот теперь мне даже стало немного весело.
— Да нет, даже заинтриговала, — мерзко оскалился Бертольд, — может быть отсрочить твою казнь?..
— Как хорошо, что Леонардо не похож на вас, — скривилась я.
— У тебя ещё не было возможности сравнить.
Я внимательно посмотрела на него, и, судя по всему, брезгливось, отразившаяся на моём лице, ему не пришлась по душе. Он стукнул несколько раз по стенке кареты, дверца распахнулась и меня выволокли на улицу.
— Мы ещё побеседуем, — зло бросил мне Бертольд.
А я шла под конвоем по гулким коридорам, и думала о своих чувствах. На удивление в душе было очень тихо. Больно, но я не разрывалась от бушующих страстей. Я знала, что будет больно, готовилась к этому, но я не жалела. Это было красиво, это было остро, и я рада, что это было в моей короткой жизни — и любовь, и боль, и радость, и страдание. Было ли мне жаль умирать? Если бы я знала, что дальше буду счастлива, то да.
К моему удивлению, меня отвели не в камеру, а в какие-то купальни. Здесь было парко и горячо, кожа моментально покрылась испариной и серая одежда прилипла, мешая движениям. Я озиралась по сторонам, ожидая какого-то продолжения, и вскоре дождалась.
В тёмном углу большого помещения скрипнула деревянная дверь, и оттуда снова появился Главный Инквизитор. Я инстинктивно обняла себя, потому что предвкушение на его лице не сулило мне ничего хорошего.
— Ты наверняка слышала, что в последний путь лучше отправляться чистой и душой, и телом.
— Меня уже помыли, можете не беспокоиться, — буркнула я.
— Всё ещё скалишь зубки, — восхищенно восклинкул Бертольд, — но грехов-то на тебе!..
— Что моё, всё при мне. Пусть боги судят! — я пятилась от наступающего мужчины, а он разматывал в руках что-то похожее на хлыст.
— Не так. Бог! А я его наместник.
— Это он вам так сказал? Что-то мне подсказывает, что вас на том свете ждёт много интересного.
Инквизитор зашелся весёлым хохотом, а я подумала, что он совсем безумен в своей жажде власти и чужих страданий.
— Девочка… Ты не понимаешь одну простую вещь: будь твои солнечные боги хоть сколько-то сильны или значимы, то тебя бы здесь не было. А я хочу оказать тебе услугу, немного облегчить посмертие через страдания тут.
Я криво усмехнулась и решилась. По сути мне нечего было терять, страшнее костра уже быть не может. Но надругаться над собой и своей сутью я не позволю. Я мысленно призвала силы, хоть их и не хватало из-за долгого заточения, но это был последний мой рывок.
Я взметнула руки, сложив пальцы особым образом: это была последняя песня раненной птицы, ведь сейчас я отдавала всю свою магию.
— За всех моих братьев и сестёр, за мою маму, за себя!.. Во благо тех, кто остался! — прокричала я, выпуская пламя.
Золотистое пламя, так похожее на солнечное, рванулось из меня с сумасшедшей скоростью. Вероятно, я смогла удивить Главного Инквизитора, потому что он смешно вытаращил глаза и попытался построить щит. К сожалению, он успел и обугленной головешки из него не получилось. Но я отдавала себя досуха, такой трюк грозил мне моментальной смертью, как только я исчерпаю свой резерв. К моему собственному удивлению пламя не угасало, продолжая ломать защиту Бертольда. У того тонкой струйкой потекла из носа кровь, а я впервые обрадовалась тому, что кому-то наношу вред.
И вот, когда я была практически уверена, что смогу одолеть этого монстра, возомнившего себя наместником бога и творившего от имени богов немыслимый ужас, в купальню вбежала чёрная стая инквизиторов. Я ни на миг не прекращала отчаянную атаку, понимала, что умру, но была твердо намерена немного очистить этот мир от зла. Но, конечно, мне помешали. Сражаться на два фронта я не смогла, да и победили меня не магией, а копьём в грудь.
Перед тем, как потерять сознание, я с сожалением поняла, что добить Бертольда не сумела…
Глава 41
Я иногда приходила в себя и отрывками видела как меня тащили словно мешок по щербатым каменным плитам коридора, как пытались примотать к столбу и укладывали к ногам хворост, как меня опять куда-то волокли и, наконец, темнота… Боли, почему-то, не было, я будто не чувствовала тела. Может быть меня уже сожгли? Тогда почему я вижу всё так, будто ещё заключена в теле? Ответа не было. Да и тьма была не однородной, то и дело свет раздражающе мелькал по векам, а потом я поняла, что меня покачивает, будто я нахожусь в повозке. Медленно и с усилием разлепив глаза, я уставилась на натянутую надо мной ткань, а по ней скользили тени от деревьев. Меня куда-то везли. Закапывать останки?
Тело не отзывалось, и мне всё больше казалось, что по какой-то ужасной ошибке я всё ещё привязана к своему мёртвому телу. Это откат что ли за мою магическую атаку на Бертольда Ферраламо?
