машинально кинулась ее загородить. Нейт что-то кричал мне в ухо, когда мы начали телепортироваться, а мой бок прорезала острая и резкая боль.
Ноги почувствовали песок. Нейт еще стоял. Он был ранен в руку, на уровне локтя. Лола упала на колени, она осталась без сильных повреждений, если не считать, какой шок сегодня пережила.
Чарна упала мне на руки, придавив больной бок. Я осела вниз, чувствуя, как к горлу приближаются непрошеные рыдания. Она обмякла на моих руках и вяло, дрожа всем телом улыбнулась.
Ее живот был в нескольких местах прострелен. Сквозь мои пальцы на ее теле сочилась кровь. Я громко всхлипнула.
— Не умирай, пожалуйста — мой голос был хриплым — Пожалуйста. Не умирай, Чарна.
Она через силу улыбнулась и тихо-тихо заговорила.
— Я устала. Хочу спать.
— Нет, не закрывай глаза. Пожалуйста, держись. Не оставляй меня — я рыдала.
Когда ее тело стало тяжелым, а руки упали на песок, только тогда я заметила, что мы не одни. Вокруг стали собираться люди.
— Уведи Никки — скомандовал голос Брана.
Я опустила голову и расплакалась на груди лучшей подруги.
— Не умирай — все еще шептала я — Пожалуйста.
Ее не было с нами уже второй день. Никто не сидел в закутке, зачитываясь романом, про графиню и садовника. Никто не начищал оружие. Не пил обезжиренное молоко. Не ел диетические хлопья. У зеркала никто не стоял, хмуря брови и разглядывая плоский животик. Никто не перебирал в миллионный раз свои многочисленные кофты, восклицая о том, что надеть совсем нечего. Не поправлял прическу. Никто.
Всю ночь Ган остервенело рыл землю для могилы, прихлебывая ром из бутылки. Крис постоянно курил. Теперь в моем домике все пропахло дымом от сигарет, хотя он и выходил наружу. Рикки просидел всю ночь на пляже, глядя в темное, траурное под стать событию небо. Кажется, он тоже что-то выпивал. Нинет к нему не подходила, да и я не лучше нее. Джено суетился вокруг нас, но потом сдался и просто уединился в своей комнате. Где были остальные, я не знаю. Не было ни сил, ни времени выяснять. Да и надо ли?
Я плохо помню, чем я была занята до сегодняшнего утра. Помню сначала истерику. Я много плакала. Потом Крис поднял меня с колен и отвел в хижину. Наверное, через час или больше того, он усадил меня под душ, и я помню, как кровь Чарны с моих ладоней уходила бордовым водоворотом в слив. Там я снова плакала, жалко поскуливая, утирая красные от рыданий глаза. Тогда же он осмотрел мои раны и, тихо выругавшись, ушел.
Потом пришла Фрея и наложила мне повязки. Она вылила мне в рану антисептик, а я даже не почувствовала боли. Я даже не отреагировала, когда из раны она извлекла маленький осколок пластмассы. Как он туда попал, я и не стала вспоминать.
События в тюрьме слились в единый поток горечи, крови, выстрелов и топота ног. Бешеный стук сердца, резкая боль. Чудилось, что Замира я видела не утром, а вообще в прошлой совсем нереальной и уже давно упущенной жизни.
Наверное, какое-то время днем я поспала. Может час, а может и больше. Во сне все снова было хорошо. Видимо, это Крис наколдовал. Когда я очнулась, вернулся кошмар.
Легче стало, только когда к вечеру вернулся Крис и, баюкая, обнимал меня весь вечер. Я цеплялась ему за плечи, как утопающий цепляется за спасательный круг. Я помню, он что-то шептал мне на ухо. Я плакала ему в плечо и раз за разом забывалась истеричной дремотой. Беспокойной и пустой.
Сейчас я сверлила взглядом черные туфли. Их я собиралась надеть на похороны… похороны любимой подруги. Нет больше. Чарна была моей семьей. Сестрой, с которой у нас разные родители.
Родители. Знают ли они, что случилось с их дочкой? Где они сейчас? Почувствовали ли неладное или нет? Родители ведь чувствуют подобные вещи, верно? Мои бы вряд ли смогли, а вот ее… они хорошие, они любили ее больше жизни. Они ведь согласились уехать ради нее из Чикаго с новыми документами и начать новую жизнь. Вряд ли люди, которые не любят, способны на такое. Знали ли они в последнюю их встречу, что она последняя? Да и понимала ли это сама Чарна?
Я вздернула плечами, отгоняя наваждение. Еще пара секунд в подобных мыслях и я вряд ли смогу сдержать слезы. Вернее даже не слезы, истерику.
Платье, тоже черное, мне с утра принесла Нинет. Она молча повесила его на спинку и стула и пробормотала.
— Невидимка была бы недовольна, если бы ты пришла на ее похороны, как чучело — слова прозвучали тепло и с долей отчужденной грусти.
Я слабо ухмыльнулась. Нинет была права.
Хотя кто теперь знает, чем бы была довольна Чарна? Ее больше нет, не спросишь.
Я уже надела его и долго не могла справиться с застежкой сбоку. Руки тряслись и никак не могли ухватить тонкую собачку на молнии. Рана на боку не болела, но ныла, что даже пришлось выпить пару таблеток из баночки обезболивающего, которую мне вчера кто-то занес и поставил на стол. Наверное, это Фрея или Карла. Я вчера не сильно была общительной. Только Крис вытянул из меня пару слов, да и вообще мог находиться рядом. На остальных я и не реагировала.
Слезы больше не текли. Голова болела, и в висках стреляло будто картечью. Я подняла голову и уставилась в зеркало. Я была бледной, щеки будто впали. Волосы не чесанными кудрями спускались по плечам. Губы припухли, я все их обкусала.
Скрипнула дверь, и я слабо дернулась на звук. Это Крис.
— Надо идти — тихо сказал он — Похороны так себе, но все дело в том, что…
Он не договорил. Условия хранения трупа моей подруги в данном случае отягощались местным климатом и неимением холодильника для него. Подобный аспект вызывал тошноту. Надо закопать ее быстрее, не то начнет разлагаться. Но она ведь не предмет, она моя подруга. Я не готова была думать о таких естественных прозаичных вещах, ведь ее больше не было, а люди носятся с этими похоронами… хотя видимо стоит сказать им спасибо за хлопоты.
— Я сейчас — тихо и хрипло произнесла я.
Сильная рука Криса легла мне на плечи, и он поцеловал меня в макушку.
— Мне жаль, что я не могу помочь. Хотя я бы мог немного, своей силой тебя
