Ознакомительная версия.
— Вот это да-а-а-а! Как здорово!
Из окон, заставляя снежинки сверкать и переливаться, на сугробы падал теплый желтый свет, а Марика с наслаждением топталась по ним — нетронутым пушистым холмикам; из-под подошв то и дело раздавалось «хрусь-хрусь». Скрипел под сапогами снег; изо рта, растворяясь в холодном воздухе, вырывались клубы пара.
— Как красиво! Как будто из лета вдруг попал в Новый год! Вам бы тут елку нарядить и гирляндами ее увешать! А дом какой шикарный! Не сарай, как я думала, а прямо дворец. Простите, надеюсь, не обидела?
Она повернулась и замерла; Майкл залюбовался раскрасневшимися щеками и блестящими от радости глазами. И всего-то увидела снова снег. Смешно выбились из-под съехавшей на лоб шапки пряди волос.
— Нет, не обидели. Хороший дом, добротный. Здесь гораздо больше удобств, чем в том, что в лесу.
— И вид какой!
Скрип прекратился, когда Марика замерла и приоткрыла рот, залюбовавшись пейзажем — восстающими на фоне темного неба снежными горными пиками. Над коттеджем повисли мириады звезд; закат здесь догорел рано; опустилась ночь.
— Нет, точно Новый год. Я вообще не пойму: здесь будто все четыре сезона сразу. То абсолютная зима, то идешь в лесу, и как будто лето. То становится сыро, и накатывает осень. То вдруг снова оттаивает, и звенит весна. Как так может быть? Ведь в Нордейле сейчас лето. Просто лето, и все.
Вместо объяснений, Майкл усмехнулся.
— Вы еще не видели долину Золотых Листьев. Там всегда бархатная осень. Тепло и красиво.
— Правда? А где это?
— Может быть, вы еще увидите. Не так далеко отсюда.
Гостья вдруг отвлеклась и завертела головой.
— Слушайте, а Арви с нами не пошел?
— Нет, он остался на том месте, куда вы вернетесь завтра. Не беспокойтесь, он вас дождется.
Марика частично успокоилась. Снова с искренним восторгом посмотрела на коттедж.
— Ну, надо же! Сказка и только!
В этот момент Майкл почему-то подумал об Анне. Не хотел сравнивать — всегда старался этого избегать, — но в этот момент сравнил. И почему его собственная девушка или та, кого он считал таковой, никогда не выказывала восторгов по поводу этого места? Ведь и правда красиво. Очень красиво! Горы, далекие завывания ветра в утесах, тишина, нетронутая белизна пейзажей и уют. Идиллия для души и тела.
Но нет. У Анны всегда были свои принципы и взгляды. И этот дом в ее понятие «хорошо» не входил. А если и слышались положительные фразы о коттедже, то обязательно в связке с каким-то нибудь «но»…
— … но куда там ходить?
— … но что там делать?
— … но ведь не будешь, хоть и красиво, сидеть в четырех стенах, как сычь?
— … классный камин, но ведь его топить? Носить дрова, разжигать, следить…
Как будто она их носила.
Морэн, глядя в сторону, незаметно вздохнул. Затем повернулся, не смог сдержать улыбку при виде вновь принявшейся топтаться по снегу Марики, и произнес:
— Пройдем в дом? Покажу вам, где стиральная машина и остальное.
Часом позже, отмывшаяся в белоснежной ванной и переодевшаяся в хлопковую футболку, толстый мужской вязаный свитер и широкие для ее фигуры штаны, Марика сидела в кресле, слушая потрескивающие за спиной в камине поленья, и потягивала из прозрачного стакана на ножке теплое, пахнущее корицей и имбирем вино.
Они устроились не в гостиной, а на застекленном балконе, откуда открывался завораживающий панорамный вид на укрытую ночью Магию.
Чужой коттедж, чужой стакан и чужой выбор алкогольного напитка, а на душе хорошо. Не своя квартира, но уютно; рядом не Ричард, а проводник, но от того не грустно, а спокойно. Горы за окном умиротворяли.
Где-то внизу, в подвальном помещении, крутил во вспененной воде грязные вещи барабан стиральной машины.
Майкл сидел в соседнем кресле и аккуратно набивал табаком папиросную бумагу. Скручивал, склеивал и откладывал их в коробочку. Получались эдакие шуршащие конфетки. Ни одну из них, впрочем, не раскуривал, лишь самозабвенно предавался занятию.
— Вы курите? — не удержалась от вопроса Марика. Зачем набивать и складывать в футляр — чтобы взять с собой?
— Нет, — не отрывая взгляда от щепотки табака, что держал между пальцами, Майкл покачал головой. — Раньше курил. А сейчас иногда просто скручиваю их. Так. Привычка. А вы?
— Тоже нет.
— Не терпимы к табаку?
— Да, почему, терпима.
К этому моменту она успела рассказать ему и про подъем, и про встречу с Роном, и про собственные испытанные за день чувства. Она видела, что он порадовался. Слушал с интересом, иногда задумывался о чем-то своем, не перебивал и молча, но искренне разделял ее восторг по поводу собственных достижений. В конце сказал лишь: «Вы молодец», — но и этих незатейливых слов ей хватило, чтобы тихое чувство блаженства вновь вернулось.
А сейчас они просто сидели. Пили вино, смотрели на горы и ждали, пока стиральная машина выполнит заданную программу, пока можно будет достать выстиранное, положить в сушилку и тогда уже отправляться спать.
Хорошие минуты ни о чем: для отдыха, для неторопливой беседы, для вечерней тишины без спешки.
— А где вы раньше работали?
Если наклонить стакан, в нем из стороны в сторону болталась коричневая пахучая палочка корицы — Марика не стала убирать ее на блюдце. Пусть болтается.
— Я был солдатом.
— Солдатом? — Едва ли она могла удивиться больше. — Служили? Исполняли приказы? Подчинялись?
— Да. Когда приказы были правильные, а они почти всегда были правильными, исполнял. А почему вы удивляетесь?
— Потому что вы… — на этом месте Марика запнулась, — такой спокойный, уравновешенный, логичный. Невозмутимый даже.
— Хорошие качества для солдата, не так ли? — Майкл положил в жестяную коробочку очередную самокрутку и улыбнулся. — Как раз нужные.
— Все равно. Вы не похожи на солдата. Солдаты, мне кажется, не особенно думают, когда им приказывают, а вы слишком умны, чтобы не думать.
— Тогда называйте меня Воином.
— Вот это вам подходит больше.
Она видела, как улыбка снова тронула кончики его губ.
Какое-то время они молчали; огонь неторопливо пережевывал заброшенные в камин дрова, за окном, будто картинка с календаря с надписью «Декабрь», застыла зима. От вина хотелось говорить еще. Не о чем-то конкретном, просто говорить.
Видимо, Майкл чувствовал то же самое, и поэтому спросил:
— Марика, а вы любите роскошь?
Она удивилась. Пожала плечами.
— Люблю. — И смутилась прямоте своего ответа. — Наверное, все ее любят. Даже те, кто говорит, что им удобно спать в промозглой комнате два на два на кровати без матраса и иметь всего лишь одну пару обуви на все случаи жизни.
Ознакомительная версия.
