Арокс чешет подбородок.
— Я не думаю, что нужна какая-то особая церемония. По-видимому, женщина может забеременеть даже от одного спаривания.
У меня отвисает челюсть.
— Но Дарующие жизнь… Когда человек жертвует свое семя… Шаман…
— Да, — говорит Джекзен, — всегда есть церемония для Дарующих жизнь. Они должны быть подготовлены. Но я так понимаю, что с женщиной это не является необходимым.
Кровь отливает от моего лица во второй раз за последние несколько минут. Я смотрю на Хайди. Она выглядит почти так же, как всегда. Но может быть, что…
Я должен знать. Я подхожу к ней, и она смотрит на меня с блеском в глазах.
Я прочищаю свой голос.
— Моя любовь. Мы спарились.
— Я помню, — говорит она очень серьезно.
Я вдруг чувствую себя очень неуверенно.
— И мы делали это несколько раз.
Она кладет руку мне на грудь.
— Я почти уверена, что так оно и есть.
— А теперь выясняется, что женщина может воспроизводить благодаря спариванию.
— Неужели? — в ее глазах мелькает веселый огонек.
Я бросаю взгляд на других мужчин. Они что, подшутили надо мной? Но они выглядят такими же серьезными, как и всегда.
— Так мне сказали. Это правда?
Хайди улыбается мне.
— Да, женщина может забеременеть от спаривания с мужчиной. Это единственный способ.
Я оглядываю её с ног до головы. Она выглядит так же, как и всегда, но приятная округлость, о которой говорил Арокс, присутствует в избытке.
— И ты тоже… Я имею в виду, что мы спаривались много раз…
— Вообще-то, — говорит она и берет меня за руку, — мы как раз об этом говорили. Мне нужно было кое-что уточнить у Софии и Эмилии. Я собиралась рассказать тебе позже, но с таким же успехом это можно сделать и сейчас. Да, Даракс, любовь моя, я беременна. Возможно. Еще слишком рано говорить наверняка, но признаки есть. С ксреновскими воинами, как отцами, это быстро получается.
Мир вращается вокруг, и мне приходится ухватиться за скалу.
— Затем… Младенец…?
— В том-то и дело, — говорит Хайди и обнимает меня. Она все еще улыбается, но в её глазах внезапно появляются слёзы. — Ребенок, сотворенный из нас обоих.
Я думал, что женитьба на Хайди будет самым необычным опытом в моей жизни. Но теперь мой разум взрывается еще большей радостью.
— Ребенок? Ребенок? От нас обоих? И ты не умрешь во время родов?
Она сжимает мою руку.
— Надеюсь, что нет.
Я ничего не могу поделать. Громкий рев счастья вырывается из моего горла, и я заключаю свою жену в объятия.
— Неужели? Это правда?
Она смеется, смеется так счастливо, громко и безудержно, что я никогда не слышал ничего подобного.
— Да, любовь моя. Это правда!
Все вокруг нас ликуют и смеются, и я понимаю, что наконец-то нашёл своё племя.
Наконец я опускаю Хайди на землю. Очень нежно, потому что где-то в ней растет ребенок. Ребенок, который продлит жизнь племени Бикри. Может быть, навсегда.
— Тогда моя миссия завершена.
Ее глаза сверкают.
— Это ты так думаешь. Нет, любовь моя, теперь всё только начнется.
Я никогда не слышал более блаженных слов.
Я наклоняюсь, чтобы поцеловать Хайди, и она кладет руки мне на щеки и целует меня в ответ, так страстно, что у меня перехватывает дыхание.
— Я люблю тебя, — заявляю я.
— И я люблю тебя, — легко отвечает она.
— Мы больше никогда не расстанемся.
Она целует меня еще раз, не нуждаясь в словах.
Потому что так и должно быть.
Всё это время я знал: она моя.
Эпилог
Хайди
София убирает прядь волос с лица.
— Каково это — быть замужем?
День уже почти перешёл в вечер, и джунгли купаются в оранжевом свете солнца. Мы сидим перед пещерой, наслаждаясь видом на долину и Буну за ней. Я всё ещё в свадебном наряде, который состоит из нового платья, сшитого Кэролайн за пару часов, и сверкающей белой ленты в волосах, сделанной из ткани, которую Эмилия привезла домой из своих приключений. Этого более чем достаточно, чтобы я почувствовала себя особенной. Только на сегодня.
— Это зависит от того, за кем ты замужем, — отвечаю я, глядя на Даракса. Он сидит между Джекзеном и Ароксом, болтая и смеясь над их шутками. Эта картина согревает моё сердце. — И я думаю, что мне очень повезло.
— Согласна, — говорит София, проследив за моим взглядом. — До сих пор не могу поверить, что он прожил столько лет в полном одиночестве и приручает динозавров, как будто в этом нет ничего особенного.
— Даракс классный, — скромно соглашаюсь я. Для меня он просто потрясающий. — И он очень хорошо воспринял историю с беременностью.
— Как и Джекзен с Ароксом. Этих парней очень ошеломляет возможность иметь собственных детей. Во всяком случае, такая перспектива их радует. Интересно будет посмотреть, что произойдет, когда они действительно станут отцами. Иногда я пытаюсь представить себе Джекзена с ребёнком на руках, и этот образ настолько впечатляет, что я просто таю.
Я киваю.
— Они такие большие, крепкие, покрытые шрамами и смертельно опасные. От одной мысли о том, что Даракс пытается накормить ребенка, у меня голова раскалывается. У него же его ладонь размером с целого младенца! Это будет за гранью веселья. Черт, жаль, что у нас нет видеокамеры!
— Это точно. Вряд ли Делия придумала, как заставить эту инопланетную штуку записывать видео, хотя она, очевидно, могла бы. Но, черт возьми, я всё равно буду на седьмом небе, пока с ребенком будет всё в порядке.
— Или до тех пор, пока мы не умрем, — добавляет Эмилия и садится между нами, нежно сжимая наши плечи. — Звезды, на мгновение Арокс действительно забеспокоился.
Я сжимаю ее запястье.
— И Даракс тоже. Это мило. Они понятия не имели, как все это работает, а узнав, просто побледнели от ужаса. Как будто процесс родов — это самое ужасное, о чем они когда-либо слышали, хотя прожили всю жизнь на юрской планете, где смерть скрывается под каждым камнем.
— Меня это тоже пугает, — тихо говорит София. — В прежние времена матери часто умирали при родах. И младенцы тоже.
— Я все еще надеюсь, что мы уберемся с этой планеты раньше, — говорит Эмилия и смотрит на Буну. — Даже если космический корабль продолжит вести себя странно, нам всё равно нужно попытаться на нем улететь.
В теплом свете заката Буна выглядит такой невинной и обыкновенной.
— Что именно произошло?
София вытягивает перед собой ноги.
— Сразу после твоего исчезновения Кэролайн обнаружила еще одну комнату. Широкую и круглую ну… Просто какую-то другую. Но мы были слишком шокированы произошедшим с тобой, поэтому осмотрели её только на следующий день. Делия вошла внутрь, и ее «айпад» ожил всеми видами графики и звуков. Мы предположили, что это, вероятно, какая-то диспетчерская, и попытались изучить её. По правде сказать, изучала только Делия, а мы просто стояли и таращились. Кажется, ей даже удалось что-то выяснить, но тут мы заметили, что дышать становится всё труднее. Как будто воздух стал разрежаться.
— Дверь, через которую вы вышли, закрылась, — продолжает Эмилия. — Сама по себе. Поэтому мы испугались, что главная дверь, через которую все вошли, тоже могла закрыться, оставив нас в ловушке. Мы побежали главному входу, но он все еще был открыт. По пути туда мы заметили, что в коридорах зажглось много огней, и некоторые из инопланетных устройств заработали сами по себе. Это было очень жутко.
— Мне показалось, что корабль проснулся, — говорит София. — И, кажется, он был не рад нашему присутствию. Стало понятно, что внутри корабля уже небезопасно. А что если все двери закроются, и мы окажемся в ловушке без кислорода? Ещё мы заметили, что следы оставил только один тираннозавр, следовательно, нас не преследовало целое племя. Поэтому было решено вернуться в пещеру.
Эмилия бросила камешек в дерево.
— А ещё мы надеялись, что, возможно, твой похититель увёз тебя туда. По пути в пещеру на нас напали нептеродактили, и мы оказались в безвыходной ситуации. Ну остальное ты знаешь.
