— Я буду скучать, Богдан, — глаза щиплет. Почему мне кажется, что мы прощаемся надолго?
— Я тоже, Лесь. Ты не представляешь как сильно.
* * *
Я сижу в машине, смотрю как грузят наши вещи, как всем процессом командует Глеб, на окна квартиры к которой я даже не успела привыкнуть и ощущаю лёгкую грусть. Мне здесь понравилось жить. Моя первая отдельная квартира. Где хозяева я и Глеб. Ни папа, ни Мстислав. А только наша семья. Глеб утверждает, что и в новом доме мне тоже понравится.
— Да что за идиоты! — рычит мой зверь, когда они спрашивают какую мебель ещё забрать, а какую оставить. Он смотрит на меня и показывает пятерню. — Пять минут и едем, — шепчет он. Я киваю. Выхожу на улицу.
Дом под охраной и на входе шлагбаум. Всё люди на работе. Я снимаю очки и подставляю лицо августовском у солнцу.
— Привет, — смотрю на девушку, укутанную в черный шарф с очками на лице и не верю, что это она.
— Как ты посмела явиться сюда? Довольна, что мне приходиться скрываться?
— Лесь, не злись. Я извиниться. Что была такой беспросветной дурой. Ты меня, конечно, не простишь и будешь права.
— К чему это? У тебя все в порядке? — она всхлипнула.
— Я всегда гордилась своей красотой, кичилась. А сейчас, — Маша сняла очки, потом развязала шарф. Я в ужасе отшатнулась и прикрыла рот рукой. Маша изменилась до неузнаваемости. В некоторых участках не было кожи, просто гниющее мясо.
— Что с тобой?
— У Ильи была постоянная подружка. Она сделала это со мной.
— Почему раны не заживают?
— Доктор для оборотней сказал, что этого не будет. Что я навсегда останусь такой. Так издевались древние над пойманными оборотнями. Мне выписали кучу лекарств, которые я должна пить постоянно. Я много совершила грехов за всю жизнь. Считала себя выше других. За мной столько парней бегало. А сейчас я никому не нужна кроме папы.
— А как же Илья?
— Он сделал мне предложение. А когда это все произошло, отказался от меня. Он меня просто не любил, да и я его. Я пришла, чтобы просить прощения, перед тем как вернусь в тайгу, — я смотрю на изуродованную подругу и чувствую жалость. Не было больше злости. Это слишком жестоко остаться такой навечно. Наверное это очень больно, когда кожа постоянно гниёт.
— Мне жаль, Маш.
— Да ты при чем? Ладно, — надела очки. — Мне пора. Удачи тебе на новом месте. И с Глебом.
Стоя возле машины, провожала взглядом бывшую подругу. Вот и ещё одна страница моей жизни перевёрнута, а будущее туманно и неизвестно.
Несколько дней пути и мы подъезжаем к высокому забору. На въезде нас встретили оборотни с автоматами. Глеб показал документы и нам разрешили проехать. На территорию.
— Что это за место?
— Бывший военный городок, переживший модернизацию. Видишь пятиметровый забор? Штыри это специальный сплав из серебра. Оборотни не пролезут. По всему периметру стоит сигнализация и камеры. Войти можно только через охранный пункт. Я рассматривала строящийся город. Где то уже стояли строения и высаживали деревья.
— А где наш дом?
— Город разделен на зоны. Майкл строил так, чтобы самые близкие люди жили с ним по соседству. Естественно это самый красивая часть города.
Через несколько часов мы подъехали к чугунному забору и снова прошли пункт проверки. Я смотрела на ровные подстриженный газон, на карликовые пальмы и множество клуб с самыми редкими цветами. Здесь дома были более дорогими и изысканными.
— Дай угадаю. Вот тот с бассейном на крыше это наш?
— Да. Как ты узнала?
— Ты бы выбрал самый необычный.
— А вот тот в скандинавском стиле — это дом твоего папы. Там дальше дом Бьюлы и Сэма. Рядом с ним дом Андреа. А вот тот с дубом — Лулу и Демы. У них он самый большой. Детей то много. Лулу опять беременна.
— Да ты что? Я так за них рада! — погладила Глеба по плечу. — А Богдана?
— Он, пока, не выбрал. Он не был здесь. Ни разу. Майкл всё ещё ждёт.
Двор нашего сада выходил к реке. Пока рабочие расставляли мебель, мы сидели с Глебом на пледе. Я удобно устроилась между его ног, откинув голову на плечо. Глеб кормил меня виноградом, пока я с щемящим грудь счастьем, смотрела как багряное солнце скрывается за горизонтом, как голубая вода окрашивается в розовый. Слушала щебетание птиц.
— И как тебе? Нравится здесь? — Глеб провел рукой по шее, спускаясь ниже к декольте. Освобождая налившиеся чувствительные груди. Мягко поглаживая, целуя меня в шее.
— Очень. Такой огромный и прекрасный сад. Есть где детям порезвиться.
— Ну, до этого ещё далеко, — его ласки становились все настойчивее. В попу упиралось его возбуждение, он ущипнул за сосок и укусил за ушко. Перед глазами все поплыло, а них живота знакомо наполнился тяжестью.
— Девять месяцев пролетят и не заметим, — я, наконец смогла сосредоточиться на разговоре. И сообщить саму важную новость.
— Что? — он повалил меня на плед и навис сверху. — Ты о чем?
— Точнее меньше на две недели.
— Лесь ты шутишь? — покачала головой. — У нас будет… ребенок?
— Судя по тесту, да. Глеб снял блузку до конца и уставился на плоский живот. Глупый. Что он там хочет рассмотреть? Малыша с горошину?
— Не шучу, — провела по ёжику на голове. Длинные они мне нравились больше.
— Ох, Лесь, — он принялся целовать мой живот с животным урчанием, спускаясь все ниже.
— Так ты рад?
— Спрашиваешь. Я этого очень хочу, — в сторону полетели мои вещи, а потом и трусики, которые он эротично снял зубами.
Я задрожала в предвкушении, представляя что будет дальше.
— Я не знаю, что будет завтра. Но главное — ты и малыш в безопасности. И мы вместе. Переживём любые трудности. А теперь дай попробовать мою девочку, — закинул ноги к себе на плечи. Его дыхание между ног, меня обдает жаром.
— Ох, Глеб!
Спину выгибает, царапаю пальчиками кожу его головы, пока он облизывает, посасывает. Его стон, мучительной дрожью отзывается во мне. Я хочу сильнее, больше. Глеб отстраняется, плюет мне между ног, а потом высасывает. Это так грязно, пошло. Мне нужно больше, глубже. Он словно читает мои мысли. Спускает брюки и направляет член в меня. Я глажу упругие бедра. У него просто охренительный зад. Глеб заполняет меня полностью, мой стон тонет у него во рту, язык движется в одном ритме с членом внутри меня.
Впиваюсь ногтями в его ягодицы, не хочу чтобы он отстранялся, останавливался. Я не вижу, не чувствую ничего кроме него. Его, запах, жар горячего тела, стальные мышцы под моими пальцами. Только его жесткое дыхание и полыхающее пламя в глазах.
Глеб просовывает руку между нашими телами, потирает клитор и я лечу невыносимо долго в пропасть. Умираю, воскресаю снова. Кричу его имя, царапая спину.
Он переворачивает меня на живот, заставляет встать на колени, поглаживает горячей головкой разгорячённую плоть, сжимает попу и насаживает на себя с громким стоном.
Он зверь. Голодный, жадный, страстный. Я царапаю землю, срываю траву. Растворяюсь в нем, переживаю новое безумие охватившее все тело. Я в его воле, позволяю делать все что он захочет.
— Моя девочка, — стонет он. — Только моя, — он впивается в мои бедра, оставляя отметины, с рыком кончает. В меня бьёт горячая сперма и я кончаю снова.
После оргазма, он ещё несколько раз делает движения бедрами, держа за попу, словно не хочет меня покидать. Накрывает меня собой, нежно целую в спину.
Мы валимся на землю, я устраиваюсь у него на груди, целую нежно в шею, налитые сталью мышцы. Я так безгранично счастлива, что даже слезы бегут.
— Лесь? Ты плачешь? Прости, я был груб? Просто я не могу сдержаться. Тебе больно? — его голос нежный заботливый. Я всхлипывая и смеюсь. — Почему ты плачешь, малыш? — он стирает мои слезы поцелуями.
— Я тебя так люблю, — воем выдаю я. Его лицо озаряет белоснежная улыбка, а в глазах пляшут искорки. — Что ты смеёшься? — обиженно надуваю губы, ударяя в грудь.
— Глупышка! Чего плакать-то? И я тебя люблю. — он прижимает, меня к груди, целует в макушку.
