Впрочем, на письмо Макса император откликнулся с бесконечной радостью.
Но он перестал быть любимчиком. Его посадили в прежний кабинет, да только задания давали изматывающие, истончающие магический резерв до предела. Он работал с магией крови, настолько темной, что то выжигала его изнутри — без возможности отказаться. На сколько времени его хватит при таком темпе работы? Год или два? Когда-нибудь он иссякнет, и тогда от него избавятся как от пустой бутылки из-под зелья.
Максимилиан понимал: таково наказание за ослушание. Сладкая месть за долгое неповиновение.
Да только он не ждал императорской ласки и был рад, что тот не обращает на него повышенного внимания, считая, что младший дэ Горн попросту смалодушничал. Испугался жизни в затворничестве, поддался на сладкие обещания – и убежал, бросив брата с невестой.
Лучше покорно выполнять указания, а самому понемногу расставлять сети. Писать зашифрованные послания (хорошо, что он не выдал императору тайных фраз). Найти старые связи среди тех, кто хоть и поддерживал императора, но давно устал от бесконечных поборов и втайне мечтает о перемене власти.
Макс ничего не боялся. Ему нечего было терять: всё, что он имел, осталось в поместье. Старший брат и любимая женщина. Ради благополучия семьи он готов пойти на любые жертвы, как пошел восемь лет назад. Раньше он не страшился лишиться карьеры, сейчас — жизни.
А ещё Макс неистово верил в брата. Достаточно закрутить волчок событий, чтобы Александр сориентировался и продолжил то, что не смог закончить когда-то давно. В нем хватит уверенности и сил, он не отступится перед лицом неизвестности.
У него есть путеводная звезда.
Рина.
Их общая леди.
…Тем вечером он засиделся в кабинете допоздна. Глаза жгло от прочитанных рун, пальцы совсем занемели от переноса их в колдовство. Хотелось завалиться спать прямо на стол, но Макс планировал закончить последнее плетение. Он не любил останавливаться на середине пути.
— Разрешишь войти, Максимилиан? — Император заглянул в кабинет, осмотрелся как будто впервые.
— Да, конечно.
Макс поклонился и поздоровался со всей церемониальностью, а Рейльнод выслушал перечисление всех своих титулов, не перебивая и не пытаясь — как прежде — отмахнуться, мол, это неважно, мы же свои люди.
— Смотрю, ты освоился? Как тебе новая работа? Чуть тяжелее, чем была раньше, да?
Императорский зад плюхнулся в кресло, заваленное рукописными записями Макса — смахнув эти самые записи на пол.
— Мне не на что жаловаться, спасибо, — коротко ответил маг.
— Тебя хвалят. Говорят, что ты без колебаний вкладываешь весь свой магический резерв. Это похвально.
«Будто я могу поступить иначе, — равнодушно подумал про себя Макс. — Будто бы вы не самолично приказали давать мне только те поручения, которые медленно, но верно истощают мою магию и убивают меня самого».
— Вы знаете мою преданность и готовность продемонстрировать её.
— Да-да, я рад, что сделал правильный выбор, поставив на тебя. Ну а как ты переживаешь смерть брата? — император изобразил жалость, только вот взгляд его оставался рыбьим, мертвым.
— До сих пор не могу поверить. Мне кажется, это какая-то нелепая ошибка.
— Да уж, — понимающе вздохнул император. — Магический взрыв, какое-то зелье в запасах вашего отца уничтожило половину дома. Да уж, бывают такие случайности. И лорд Александр, и ваша прекрасная невеста в одночасье превратились в ничто, некого даже похоронить или оплакать. Как жаль, как жаль.
Максу начинал не нравиться разговор. С момента «трагической кончины» Александра император не задавал вопросов, не пытался расспросить про те зелья (о которых, кстати, Максимилиан не знал по-настоящему). Но чувствовалось, что нынешний интерес не праздный, а колючий, холодный, словно Рейнольд пытался выцепить что-то в ответах.
— Леди Алианна вне себя от горя, — добавил император, закинув ногу на ногу и покачав носком туфли. — Не представляю, каково это: потерять первенца. М-да, мне её искренне жаль…
— Благодарю вас за соболезнования, — изобразил грустную мину Макс.
— Да-да. Вы же мне как сыновья, не чужие люди. — Император посидел немного в молчании и встал, собираясь уходить, только вот до двери он не дошел, а обернулся: — Одно только не дает мне покоя. Почему скоропостижная кончина твоего брата так выгодно совпала с твоим отъездом. Представляешь, если бы тебя тоже зацепило взрывом?
— Я много думал об этом. Даже не знаю, повезло ли мне выжить или таково наказание богов. Остаться навсегда одному, — пожал плечами Максимилиан, уткнувшись взглядом в заметки, разбросанные на столе.
— Я каждый день прокручиваю в голове твое письмо. Ты ведь был так верен семье, восемь лет провел в заточении. Но одна-единственная девушка, которую вы не поделили, смогла всё порушить. М-да, все проблемы от женщин.
Когда Макс просил даровать ему свободу, он объяснил свое желание дикой ревностью к Екатерине и невозможностью поделить её с братом. Мол, лучше остаться без нее (к тому же она, якобы, куда больше благоволила старшему дэ Горну), чем ежедневно мечтать перегрызть Александру горло.
— Рина не виновата в том, что между нами произошло. Она стала катализатором, но не первопричиной.
— Да-да, — рассеянно повторил Рейнольд. — Знаешь, Максимилиан, я всегда относился к тебе с особым трепетом. Твой дар бесценен, твой ум острее бритвы. Ты никогда не давал повода усомниться в тебе, мой лучший колдун…
Он ещё не закончил, а в дверь уже вошли двое стражников, вооруженных и явно не настроенных на разговор. Макс напрягся, чуть отодвинулся в кресле, наблюдая за тем, как стражники огибают его стол и встают от него по бокам.
— Что происходит… — начал он, но император приложил палец к губам.
— Т-ш-ш. Ты хороший, верный соратник. Только вот мне почудилось — всего на секунду, разумеется, — будто ты решил поддержать другую сторону. Наверное, я не прав. — Император хлопнул себя по лбу. — Да, конечно же, я не прав! Мой мальчик не может быть грязным предателем. Он гораздо чище и честнее всех тех пиявок, что присосались к моему горлу. Но я привык доверять своему чутью, поэтому тебе придется пройти к следователю для короткого разговора.
Макс резко вскочил, но твердая рука стражника легла ему на плечо. Они были знакомы друг с другом, здоровались по утрам кивком головы. Только вот теперь в движениях стражника не было ни капли приветливости.
— Я не понимаю, в чем вы меня подозреваете.
— Я и сам не понимаю, — согласился Рейнольд, причмокнув губами. — Наверное, в том, что ты каким-то образом сумел вывести брата с невестой из поместья целыми и невредимыми, попытался обмануть меня так нелепо, с открытой издевкой. Наверное, я подозреваю тебя в том, что ты, змееныш, пользовался моим доверием, замышляя моё убийство.
— Я бы никогда…
— Заткнись, прошу тебя. Отведите его в камеру и допросите так, чтобы не было желания отмолчаться.
Уходя, император бросил, глядя в глаза Максу с неприкрытой злобой:
— Тебе нечего скрывать, Максимилиан, а значит, ваш разговор закончится быстро.
***
Той ночью Алекс домой не пришла — и ранним утром, холодным, хмурым от дождей, я впервые переступила порог того-самого-штаба-где-творится-восстание. Люди в нем всегда менялись — на смену одним приезжали другие, — неизменным оставался лишь Александр.
Я открыла дверь, и десять пар внимательных глаз уставились на меня. Причем если во взглядах союзников Алекса читалось плохо скрытое раздражение, мол, зачем эта женщина приперлась мешать нам с утра пораньше, то мой лорд просто устало потер ладонью лоб, не пытаясь ни прогнать меня, ни осудить.
Блин, а только недавно уверяла, что я вся такая хорошая невеста, которая не лезет в дела государственной важности.
Иногда женская природа берет верх над здравомыслием, особенно, когда всю ночь проводишь в холодной кровати, терзаемая идиотскими мыслями.
— Что-то случилось? — спросила, зябко поёжившись.
