И Люциус, нажав отбой, положил телефон на середину стола.
— Спасибо, что спас ее, и за телефон тоже. Максимилиан очень переживает за нее.
— Даже не удивлен. Роуз всегда вызывала странное желание защитить ее. Они с Флорисцией хоть и кажутся абсолютными противоположностями, как лед и пламя, но на самом деле, все куда прозаичней, даже не смотря на их «зеркальную душу». — Хигаши опрокинул в себя очередную чашу вина, и снова наполнил ее до краев. — Вот жешь зараза, столько времени прошло, а она ни капли не изменилась. И вот что с ней делать?
Вопрос был явно чисто риторический и не требовал от Люциуса ответа, но почему-то заставил задуматься над ним, что так ясно отразилось в этих карих с бордовым переливом глазах.
— Дмитрий тоже жив?
— Дмитрий? — Как же мало на самом деле Люциус о ней знал, даже если не брать в расчет того, что Айда сама о себе не помнила.
Наблюдая за тем как мысли Люциуса отражаются в его глазах и на его лице, Хигаши усмехнувшись, снова опрокинул в себя чашу с вином и по новой ее наполнил.
— Дмитрий ее наставник, по крайней мере был когда я с ней познакомился. Как-то очень давно он спас мне жизнь и мы сдружились. Потом спас еще несколько раз и мы стали братьями. Поэтому где-то в середине XIX века, после того, как она уже стала наемницей и получила имя Черная Роза, он привез ее сюда, что бы я обучил ее Айкидзюцу, Бадзюцу [3], Иайдо [4] и нескольким другим видам боевых искусств Японии. И сорок три года, после каждого своего задания она возвращалась сюда. Кстати сейчас она спит в своей комнате. Я переехал в нее через несколько лет после новостей о том что она мертва. Сначала не верил, пытался отыскать их с Дмитрием следы, думал что они вместе где-то скрываются, но в конце концов просто сдался. Насмешка судьбы. Я сдался и вот она тут.
— Похоже это ее любимое занятие — свалиться как снег на голову. Я долго ее искал после той ночи в Венеции, потом так же просто сдался, а спустя два века она сама появилась на моем пороге.
Оба мужчины рассмеявшись и одновременно осушив свои чаши вновь наполнили их вином. Но когда Люциус поднял свою чашу что бы выпить, неожиданно прозвучал вопрос.
— Ты же хочешь ее?!
Подавившись вином Люциус закашлялся, а Хигаши звонко рассмеялся.
— Просто Дмитрий смотрел на нее точно также как ты. Со стороны, из тени, готовый ради нее рискнуть. Но она… Мне кажется она никогда не сможет полностью открыть свое мертвое сердце, как она сама однажды сказала — «любовь не для нее».
— Ошибаешься, и она ошибалась. — Люциус все же выпил вина. — Не важно что я к ней испытываю. В ее холодном сердце уже живет другой.
— Роуз?! Влюбилась??! Ты уверен??
— Да, но кто он не знаю. Только ей не говори что я в курсе, и вообще не спрашивай об этом. Похоже там своя сложная история.
— Ты знаешь о Майкле??
— Это в него она влюблена?
— Нет, это тот из-за кого она никого не подпускает к своему сердцу. Человек. Ее первая любовь после пробуждения вампиром. В день их свадьбы она его убила, потому что он должен был убить ее. Ну это если рассказывать в двух словах. С тех пор она запретила себе любить.
Люциус посмотрел на дверь, за которой спала Айда, а в памяти всплыла их совместная ночь и ее такие редкие, настоящие эмоции. От мыслей о том, сколько же еще шрамов скрывает безразличная маска отражающаяся в ее черных ледяных глазах, отвлек вышедший из ее комнаты, уже одетый, Аки, который почти сутки прижимался к ее телу.
- 先生, 彼女は震えるのをやめました. (пер. с японского — Учитель, она перестала дрожать)
- 彼女は私が思っていたよりも強いです. 行ってもいい. (пер. с японского — Она сильнее, чем я ожидал. Можешь идти.)
И Аки, почтительно поклонившись, сразу же удалился…
Не смотря на то, что тело черноволосой вампирши перестал бить озноб, она не приходила в себя еще несколько суток. К тому времени Хигаши многое поведал из того, что было ему известно о жизни Айды, понимая что Люциус не обмолвится об этом перед самой вампиршей, но теперь станет лучше понимать ее мысли и поступки. Старый черт Хигаши с первого взгляда мог распознать любовь, даже в самом черном и закрытом сердце. И как бы часто Люциус не повторял перед ним то, что они с ней только друзья, старый вампир знал что росток любви к этой черноволосой дикарке уже нашел свою точку доступа и окутал своими корнями его сердце, остальное покажет время.
— Ну наконец-то. — Хигаши проверял зрачки спящей вампирши каждые шесть часов. И не знающий, в этих черных как сама ночь глазах, не заметил бы разницы, но не он. — Зрачки стали четче. Значит к следующей ночи очнется.
— Отлично. Тогда мне пора, позаботься о ней. И… и не говори ей что я был здесь.
— Ты не останешься?!
— Нет. Думаю так будет лучше. Она не любит быть обязанной, и ненавидит быть слабой. Скажи ей, что она сама добралась до тебя.
— Как скажешь. Тогда… — Хигаши подошел к высокой фарфоровой вазе, судя по рисунку принадлежащую стилю арита примерно XVIII века, и достал из нее свернутую в рулон, перевязанную шелковой красной лентой, васи (和紙— традиционная японская бумага). - у меня есть для тебя подарок. — Он развязал ленту и развернул рулон, предоставляя взору картину, на которой была изображена Айда.
— Но…
— Знаю, знаю, вы всего лишь друзья. Мы с ней тоже друзья и у меня есть другие картины с ней. Пусть эта будет у тебя. И еще одно. — Хигаши аккуратно скрутил бумагу в рулон. — Как я понял ты обучался магии крови. Не отрицай очевидное для меня. Так что вот… — он протянул Люциусу красный шнурок сплетенный из конского волоса, среди которых был вплетен и волос Айды. — Когда все же решишься стать ближе к ней, закончи ритуал «связующей нити» и всегда сможешь узнать когда ей грозит опасность.
Люциус улыбнувшись кивнул, принял подарки, и той же ночью покинул, скрытый от посторонних глаз, синтоистский храм, теперь еще больше уверяя самого себя, что Айда для него просто друг.
Как и предсказывал Хигаши, Айда очнулась к следующей ночи. В ее голове мелькали тени, точнее видения средь леса Аокигахара: Вот Фло протягивает к ней руку со словами «Сестренышь». А вот Сарг прижимая Николь к одному из деревьев, глядя на Айду говорит «Верь мне», но потом страстно целует ту, что держит в своих руках. Вот кто-то смотрит на нее из тени, а его такой пристальный взгляд ярко-голубых глаз, полный любви и боли, проникает прямо под кожу, заставляя все внутри сжаться в тугой узел. Но вот среди деревьев звучит знакомое и такое теплое «Я тут. Все будет хорошо»…
— Люциус… — Айда резко открыла глаза и села. Комната в которой она сейчас находилась, с последнего посещения храма, ни капельки не изменилась. Мебель, фарфор, книги, все находилось на тех же местах, тем самым рождая чувство, что все то, что произошло с ней за полтора века, всего лишь странный сон, и сейчас она выйдет в зал а там, сидя за котацу, в так идущем ему кимоно, Дмитрий играет в сёги (японские шахматы). Из этих, вихрем проносящихся, мыслей выдернул знакомый голос Хигаши.
— Кто?
Но Айда не стала отвечать на заданный вопрос, ее больше интересовали свои, что теперь роем кружились в голове, в попытке расставить все по своим местам.
— Век какой?
— Да вроде все еще XXI. - ответил он с нотками смеха. — Ты не долго спала, даже недели не прошло.
— Значит не сон. — и Айда печально вздохнула.
— О чем ты?
— Не важно. Как я сюда попала?
— На бровях… Тебе повезло что в ту ночь лес патрулировал я и нашел тебя. Роуз…
— Меня теперь зовут Аидел.
Айда слезла с кровати, подошла к единственному тут шкафу, достала черный шелковый халат расшитый золотыми фениксами, и ловко надевая его на ходу, подошла к сидевшему в плетенном кресле, Хигаши.
— Слово с твоего амулета? Почему?
— Потому что так меня звали еще до того как меня подобрал клан «Divide et imperia» (пер. с латыни — разделяй и властвуй).
Айда произнесла это уже усевшись на его колени и обняв обеими руками за шею.
