девичьих грезах. Тот же Шон подходил на эту роль куда больше.
Ну, что имеем, как говорится.
Отрицательно помотала головой и выдвинула челюсть вперед, показывая наличие вонючей ткани.
— А что тогда воешь?
Удивительные люди! Действительно, у меня же больше нет причин грустить, кроме как из-за потери ставшего мне несказанно дорогим сердцу кляпа!
— Ааа, поссать, наверное, захотела? — понимающе оскалился мужик, и уже весь зашел в комнату, почти без стука захлопнув дверь.
Я проследила за ним взглядом и вздохнула. Ну что я, в самом деле, хочу от столь примитивного даже не вида — подвида? Какие еще у пленной ведьмы могут быть заботы, кроме как сходить по-маленькому?
— Терпи, — подумав, заявил недалекий, и почесал куцую бородку.
— Ммм! — возмутилась я.
— Тогда надо у хозяина спросить, — протянуло он.
— Ммммм! — запротестовала, видя, как он собирается покинуть комнату. — Ммм!
Уж не знаю, что в моем мычании разобрал бандит, но тут же поднял палец, опять указывая на злосчастный кляп, и спросил:
— Ааа, дышать, наверное, тяжело?
Что ты будешь делать?! Да, блин, мне дышать тяжело, и двигаться тоже, вашими стараниями, между прочим!
— Не было распоряжения его убирать, — вроде бы даже с сочувствием произнес он.
Я закатила глаза.
— Эй, ты что это вздумала, умирать? Нельзя! — как-то искренне испугался мужик, но тут же логично объяснил свои опасения: — Хозяин сам хочет тебя убить. Он будет злиться.
Бедненький, и как же я об этом не подумала?!
— Ладно, ведьма. Я уберу тряпку ненадолго. Но учти, если что-нибудь соберешься сделать, тут же получишь по щам! Поняла?
Закивала, честно хлопая глазами.
— Закрой глаза, — это еще зачем? Да пожалуйста! — И кусаться не вздумай!
Больно надо! Я послушно опустила веки, слыша, как он, еще немного потоптавшись на месте, все же подходит и резким рывком вырывает у меня кляп.
— Ай, осторожно, чуть зубы не выдрал! — возмутилась я, пошевелив челюстью.
— Эй, я же сказал: не болтать!
— Вообще-то ты сказал, что нельзя что-то делать и кусаться, — возразило педантично. — Про разговоры речи не было! А так вон, даже глаза закрыла, как просил!
— А сейчас говорю, заткнись, а то верну все на место!
— Принасио феридо мо! — выплюнула быстро, пока он не одумался. — Сардио поруярде… блин, что там дальше? Ааа! Скарадо бетьо фарс!
Заклятие полного подчинения сработало, как родное. А ведь в первый раз использую! Умиляясь собственной сообразительности и чуть не плча от облегчения, вежливо попросила:
— А теперь, дружок, развяжи меня, будь так добр.
Мужик, почти не сгибая ног, выполнил приказ. Когда веревки спали, я с остервенением размяла запястья, поднялась, чувствуя, что ноги все-таки затекли — сижу-то вроде недолго, м-да, надо заняться физической подготовкой, когда разберусь тут со всеми — и повернулась к неприятному во всех отношениях типу.
Окинув того критическим взглядом, скривилась. Крайне противная особь. Но делать нечего…
— Иди сюда, — шаркающие шаги. — Ложись… а, прямо на пол и ложись, — решила я, наблюдая, как он повинуется. — Теперь снимай штаны. Черт, наверное, надо было сначала это. Хотя… как ты со спущенными штанами ходил бы, правда?
Интересно, сколько у меня времени до того, как его хватятся? Или, что гораздо хуже, до того, пока Сорай снимет клятву с Ада и вернется уже за мной?
Думаю, не слишком много.
Я уселась рядом, оглядывая фронт работ. Фууу, конечно! У него тут стручок какой-то, а не мужское достоинство, сморщенный, мягкий даже на вид, и вообще мерзкий. И как ЭТО я буду в себя засовывать?
Вдруг подумалось, что у Шона он выглядел гораздо симпатичнее. Да даже у Ада, правда, исключительно по ощущениям.
Так, вот о последнем сейчас думать вообще не стоит! Предателям и трусам в моей жизни места нет! А в сердце — тем более.
— Он у тебя всегда такой? — спросила с сомнением и, превозмогая отвращение, дотронулась до его хозяйства.
Ну, как дотронулась, тыкнула пальцем и тут же отдернула руку. Бррр! Надо его как-то разбудить, наверное?
— Ай, ладно, что я, не ведьма что ли?! — психанула на саму себя и, не теряя времени, оседлала мужика, потеревшись промежностью и одновременно душа рвотные позывы. — Давай, бедолага, сделай свое дело уже!
Мамочки! Он ведь и правда, посчитав это приказом, зашевелился у меня между ног, толкаясь в бедро. Руки бородача легли на мои бедра, прижимая ближе. Он шевельнул бедрами и неожиданно застонал.
— Ой, ты чего это? — удивилась я. — Мне и так противно, а ты тут еще пыхтишь!
Мужик не отреагировал, продолжая усердно проделывать поступательные движения.
— Так, не издавай никаких звуков! — приказала серьезным тоном, и наемник тут же замолчал.
Так-то лучше.
Его восставший член вполне дееспособно шевелился, скользя по внутренней стороне бедра, не дотрагиваясь лишь до самого главного, а я интуитивно отодвигалась, изо всех сил оттягивая момент… Боги, как же гадостно-то, а!
Пришлось потратить время на то, чтобы уговорить себя, любимую, обещая горы мсти и сокровищ.
— Ладно, буду на раз-два-три, — решилась и, зажмурившись, громко произнесла: — В конце концов, так даже проще. Наверное. — Эх, была-не было! — Раааз… Двааа…
ГЛАВА 34. Вот это поворот
Ева
Как по заказу, на счете «три» в коридоре раздался грохот, а затем — крики и лязг металла.
— Ну что еще такое? — проворчала, однако тут же проворно вскочила, одернула подол и подбежала к двери.
Приоткрыв так, что образовалась небольшая щелка, сунула туда нос. Черт, ничего ж не видно! Зато слышно стало лучше. Как будто кто-то дерется. Звон железа о железо, мат — такой, что я позавидовала — и топот бегущих ног.
Мимо и правда пронеслись трое окровавленных наемников, костеря кого-то на чем свет стоит. Ого, как приятно! Только от кого они бегут-то, убогие? И, если вся вылезу, меня не затопчут?
Все-таки вышла и оглядела побоище. Справа по коридору было видно спины улепетывающих гаденышей, один из них волочил ногу, но зато второй конечностью работал так усердно, что едва ли не обгонял коллег по несчастью. Слева через ряд дверей виднелась лестница, возле которой валялись тела, вернее, то, что от них осталось. Чуть ближе ко мне лежала чья-то рука с зажатым в ней тесаком. И кровь, просто реки крови, стекающие по ступеням и собирающиеся в огромные лужи внизу.
Меня все-таки вырвало. Не успела даже добежать до угла, вывалила все прямо возле стены. Стало чуть легче, но не прям совсем. Внутренности еще бунтовали, не желая терпеть пищу по соседству, и скручивались узлом. Часто подышав, утерлась рукавом, и, стараясь не смотреть на трупы, быстро пошла в противоположную сторону.
