И Тайрен двинулся по утоптанной дорожке к маленькому старинному Храму, который стоял недалеко от дороги на лесной опушке. Риган пошёл следом, как поручитель жениха. По дороге им встретился шут, о котором Тайрен успели позабыть. Шутом оказался молодой парнишка, который напятил меховую куртку поверх пёстрого шутовского костюма, что понятно в такой мороз, но колпак с бубенчиками на шапку менять не стал. При появлении принца и княжны он высоко подпрыгнул и закричал петухом, а потом протянул Илайне пышную сосновую ветку с четырьмя шишками, посмотрел на неё, икнул и зачастил:
– Четверо сыновей, счастья на четыреста лет…
Тайрену он сунул горсть монет и камень с городской мостовой, и это было неплохо – камни от шута вообще считались предвестником крупных земельных владений.
– Спасибо, друг, – Тайрен передал булыжник Ригану, похлопал по плечу совсем обалдевшего шута и, пару десятков шагов спустя завёл невесту в Храм.
Скоро они оттуда вышли и были уже женаты, на руках обоих сверкали брачные браслеты – венчание прошло быстро, просто и без каких-либо осложнений.
Поздравления молодым, которые в других обстоятельствах затянулись бы на часы, оказались краткими – потому что поздравлять было особенно некому. Все отправились в небольшой охотничий домик, который находился неподалёку, тоже в лесу. Там их ждал накрытый стол – слишком скромно для королевской свадьбы, но перекусить нашлось чем. И не то чтобы застолье сильно затянулось, просто зимние дни короткие. Ещё засветло привезённые князем служанки проводили Илайну в спальню.
– Я буду здесь завтра утром, сразу после рассвета, – напомнил Тайрену князь Юрген, перед тем как уезжать.
Тайрен тоже получил горячую воду и всё необходимое, и переоделся в бархатный халат. И постучал в дверь спальни. За окном уже успело стемнеть, поднялся ветер, скоро над лесом закружила метель, но кому до этого есть дело! Пусть метель, пусть что угодно. Тайрен ощутил, как вспотели ладони. От волнения.
Мелькнула мысль – наверняка каждому новоиспеченному супругу такой княжны должны были намекать перед дверью в спальню, что его ожидает девушка совсем другой внешности. Потому что иначе мужчина подумает, что ошибся дверью, и супружеский долг вот-вот начнёт обрастать процентами…
Или, увидев ночной облик жены, бедняга не сможет соображать, а думать начнёт когда-нибудь потом? Ошалеет от радости? А вот сейчас, на пороге спальни, ему надо испытывать – что?..
Неуверенность? Решимость преодолевать трудности?
Следует подбадривать себя?
Действительно, что?..
Тайрен испытывал страх не найти за этой дверью Линн, свою девочку из ночного магазинчика. Свою ночную сказку.
Девочку, которой больше всего хотелось прогуляться с ним по городу при свете дня.
Когда нажимал на ручку двери – даже хотелось зажмуриться.
А после одного быстрого взгляда на тонкую фигуру сидящей на кровати девушки у него отлегло от сердца. Это была Линн!
Высокая, худенькая, невероятная. Её шёлковая сорочка вся была облита обильной кружевной пеной, ресницы смущенно трепетали, на тонкой, точёной руке с длинными пальцами – браслет, который он сам недавно надел в Храме на совсем другую руку. А эти припухшие губы нестерпимо захотелось поцеловать. Зацеловать!
Прямо сейчас.
И теперь это было можно и даже нужно.
Ясно же, что мужья предыдущих княжон, переступив порог спальни, успевали только удивиться – в лучшем случае, потом уже они о чём не могли думать…
– Здравствуй, Линн… – сказал Тайрен, обнимая жену, подавшуюся ему навстречу.
– Здравствуй, Трой! – она обвела руками его шею.
И как же хорошо, что зимние ночи такие долгие…
Они уснули поздно, а проснулись рано – перед рассветом. Лежали обнявшись, голова Линн удобно устроилась на плече Тайрена.
– Как дела, моя принцесса? – шепнул он.
– Замечательно, мой принц, – и он услышал, как она ему улыбнулась.
– Но я ведь не стану твоей принцессой. Мне не позволят…
– Ты уже сталаею. Для меня будет только так, поверь. Веришь, любовь моя?
– Верю, мой принц. А сейчас, прошу тебя, уйди. Оставь меня одну.
– Почему? – он приподнялся на локте, чтобы заглянуть ей в лицо. – Я никогда не должен видеть?..
– Только не сегодня. Это неприятное зрелище. Прошу тебя, Трой, уходи.
– Хорошо, любовь моя. Я сейчас уйду.
Он поцеловал её – как было удержаться, да и зачем? Набросил халат и ушёл из спальни.
Князь Юрген уже ждал, попивал кофе, перед ним на столе лежала куча бумаг. Он встал навстречу Тайрену.
– Как я понимаю, у вас с моей дочерью всё в порядке, ваше высочество?
– Да, ваше высочество, более чем.
– Очень рад, очень… – они пожали друг другу руки, потом обнялись. – А хотели бы вы поменять их местами, а, принц? Признайтесь честно.
– Что, князь?.. – не сразу понял Тайрен.
– Чтобы ночная Илайна была с вами днем, на виду у всех, а дневная ночью, когда наступит время любви и вы будете наедине?
– Да, конечно, – отчего-то Тайрен даже не задумался.
Потому что хорошо помнил, как хочется Линн гулять при свете солнца – и быть при этом собой, то есть девушкой, на которую нельзя смотреть без восхищения. Потому что уже думал, что был бы рад устроить это для неё. Он был счастлив и хотел, чтобы она тоже была совершенно счастлива, и никак иначе.
– Принц? Вы точно меня поняли? Вы хотели бы, чтобы та Илайна, которая прекрасна, была с вами днем, её бы видели все? А уродливая Илайна оставалась с вами ночью, наедине, была такой только для вас одного? Навсегда, принц!
Вот теперь он задумался и внимательно посмотрел на своего тестя.
– Я всё понял, князь. Да, я бы хотел освободить мою Линн от проклятия затворничества, и от проклятия уродства тоже, хотя бы на дневное время. Линн в любом облике умная и веселая девушка со множеством достоинств. Я был хотел, чтобы она не пряталась от людей, ни под выдуманным именем, ни как-то иначе, чтобы все видели, какая она на самом деле. Люди не могут жать радостно взаперти или в одиночестве. Ей уже выпало этого сполна, и будь какая-то возможность с этим покончить, я был бы рад. А что касается того, что со мной наедине она оставалась бы некрасивой – думаю, это неважно, мы с ней разберемся…
И тут из-за закрытой двери спальни раздался грохот и звон – словно что-то большое и стеклянное упало и разлетелось на множество осколков. И Тайрен не мог представить, что бы это такое могло быть!
Он бросился в спальню, князь – следом.
Никаких стеклянных осколков там не было. Только Линн лежала на ковре, бледная и, кажется, бездыханная.
– Линн! Что это?! – Тайрен бросился перед ней на колени. – Князь?!
Князь Юрген наклонился над дочерью, провел пальцем по её шее.
– Ничего страшного, принц. Она очнётся. Давайте пока оставим её.
– Но что это, князь?.. Нужен лекарь?
Тайрен и сам уже видел, что Линн жива. Но почему в глубоком обмороке?..
Он поднял Линн и уложил на кровать, прикрыл одеялом.
– Оставим её, – повторил князь. – Пойдёмте, мальчик мой.
В голосе старого князя слышалось нечто странное, и Тайрен повернул голову, чтобы взглянуть.
По щекам его тестя текли слёзы.
– Это случилось, мой дорогой, – сказал он. – При моей жизни это случилось. Проклятья Чаров больше нет. Я счастлив.
– Князь, я… объясните… – Тайрен совсем растерялся. – Почему?
– Теперь магия фей довершит дело, не будем мешать. Давайте выйдем. Я расскажу, что знаю, хотя почти ничего не знаю.
Он решительно подтолкнул Тайрена к выходу, и теперь тот, оглянувшись на Линн, вышел из спальни.
– Я говорил, что всё просто, – сказал князь. – Даже слишком просто. Однако, как ни трудно в это поверить, за триста лет ни один мужчина не сделал выбор подобно вам, принц Тайрен. Никто не пожелал видеть жену красавицей днем – для всех, и уродиной ночью – для себя.
– Вы не шутите, князь?.. – Тайрен всё не мог поверить.
