Этими мыслями.
Я двигаюсь быстро и жестко. Целую грубо и властно. Царапаю кожу его головы, дергаю за волосы. Он рычит, я вторю ему в ответ. И как только мы кончаем оба, я обнимаю его так крепко, как могу. А он… он делает то же самое в ответ.
Мы слышим, как малыши начинают возиться и быстро устремляемся в душ, потому что как только ступаем обратно, они просыпаются.
Алан входит в комнату первым, пока я вытираюсь и надеваю халат. А когда делаю шаг за ним, вижу, как мой сильный альфа улыбаясь качает свою дочь, при этом сильной ладонью, гладит сына.
Мой мир становится цветным и полным, когда я запечатлеваю эту картинку в своей голове. Как кадр вечной памяти. Момент, который нельзя забыть…
— Яркое солнце не так ли, волчица? — слышу голос позади себя, покачивающую коляску с детьми.
— Чего тебе, Сиара? — не оборачиваясь спрашиваю.
Мы не стали подругами.
Но мы не враги.
Прошло две недели с битвы.
Две недели тоски и печали.
Мы восстанавливаем поселение. Мы восполняем потери помощью и заботой.
Мужчины с утра и до вечера пропадают. Что-то строят. Кого-то перевозят.
Дилан, будучи вожаком стаи, командует всем этим. И только мы, его семья, знаем, насколько он взволнован.
Когда он возвращается затемно домой, груз его обязанностей падает тонной боли на пол и разбивается на осколки.
И так каждый день.
Сегодня воскресенье. Сегодня сбор стаи у костра.
Сегодня будет сделано заявление.
Сиара подходит и бесцеремонно наклоняется над детьми.
— Осторожней ведьма, — рычу на нее угрожающе.
— Тебе и правда идет материнство.
Если многое поменялось за это время. То я особенно. Вроде бы все та же… Но внутри постоянно горит огонь. Магия не спит по ночам. Алан говорит, что, когда он просыпается, мы все лежим будто в коконе голубого огня. Но самое интересное вот что, подходя к кроваткам, наши сын и дочь лежат в коконе красного.
Гектор защищает Алесию. Даже во сне. Даже сейчас, когда он просто ребенок.
— Ты пришла раздавать комплименты? — смотрю на нее выжидающе.
— Мне казалось, что мы подружились.
Я хмыкаю.
— Мы не враги, это правда. Но я не твоя подруга.
— Справедливо.
— Дилан уже говорил с тобой?
— О том, чтобы остаться и быть ведьмой клана?
— Да.
— Говорил, как ты уже поняла по моей осведомленности. Но я, итак, остаюсь, просто буду рядом. Если ты не забыла, кто я такая.
— Я помню. Как старейшина ответь, кто станет ведьмой Малой земли?
— Я.
— Разве такое возможно?
— Что именно?
— Одна ведьма на два клана.
— Я буду ведьмой клана твоего отца. У вас скоро будет новая.
— Что это значит?
— Узнаешь, волчица.
Она загадочно улыбается.
— Надеюсь, наша тайна останется между нами?
— У нас нет общих тайн.
— Теперь есть. Она все равно скоро раскроется. А пока что просто помолчи об этом.
Я опускаю этот вопрос. Нет смысла спорить. Она все равно останется при своем мнении.
— Так зачем ты пришла?
— Хотела попросить.
— О чем?
— Не препятствуй своей дочери.
— Что? — поперхнувшись смотрю на девушку. — Что ты имеешь в виду?
— Она будущая ведьма, Дара. Позволь ее обучить всему.
— Моя Алесия? Ты из ума выжила?
— Нет. Она твоя дочь. Гектор получил свое, родившись из твоего чрева. Неужели ты думала, что дочь будет просто волчицей?
— Но ведьмой? Это ведь невозможно.
— Ты тоже невозможна. Но ты есть.
— И что ты имеешь в виду под словами «Не препятствуй?».
— Если бы я не сказала тебе об этом сейчас, то в необходимое время для ее становления воспротивилась, не доверяя мне. Не стоит. Я никогда не была врагом. И твой ребенок для меня, посланный предками, дар.
Ее признание застигло врасплох. Я не ожидала чего-то подобного. Я ведь и правда считала, что моя дочка будет простой волчицей и не более. Как все. Но была недальновидна.
— И что… когда это будет?
— Три года.
— Она же будет совсем ребенком, Сиара.
— Да, я понимаю… Ты уже против. Но у меня мало времени, пойми.
— Что это значит?
— Я вижу свою смерть. У меня есть всего три года на то, чтобы твоя дочь выросла. И еще год на то, чтобы отдать свои знания этому ребенку.
Сейчас с каждым словом она звучала как раньше, становясь мгновенно старше, хотя ее оболочка оставалась той же молодой девушкой.
— Подумай об этом, волчица. В одиночестве…
До самого вечера я пребывала в размышлениях.
Вернувшийся Алан сразу заметил это и взял за руки, смотря в мои глаза.
— Откройся мне.
— Что, если у меня есть тайна и повод этого не делать?
— Тогда я буду вынужден тебя заставить. Если это то, что заставляет тебя грустить и быть настолько задумчивой, что ты не обращаешь на своего мужа должного внимания.
— О, мой бедный пушистый волчок… — я скривила губы и подошла ближе. — Прости меня. Обещаю исправиться.
— До этого момента еще долго ждать, — почти стонет в мои губы, которыми я медленно вожу по его щеке, касаясь скулы и уголка рта.
— И ты дождешься…
— Всегда, — хватает за волосы и рывком притягивает, обжигая огнем страсти.
Мы собираемся у воскресного костра. Первого с момента битвы.
Алан сказал, что уже все работы по восстановлению поселения сделаны. Души не излечить, к сожалению. Тоска и скорбь останутся с нами всеми.
Дилан встает и зажигает огонь, который тут же охватывает огромный дровяной треугольник.
— Добрый вечер, клан.
— Альфа, — мы все склоняем головы.
Стоящие на ногах мужчины приседают на одно колено.
— Это первый сбор нашего клана. Воскресный костер, который положит начало новому будущему под моим началом. Мои клятвы вы уже слышали, и я исполню каждую. Сейчас я хочу, чтобы вы отложили скорбь. Встали с колен и смотрели в будущее нашего вида, высоко подняв голову. Хочу, чтобы вы видели его в тех же красках, что вижу я. Опасность нейтрализована, но это не значит, что наши враги мертвы все до одного. Спокойные времена могли лишь сниться каждому вожаку. На деле наша задача — защищать традиции, память, веру и жизни детей и женщин.
— А как же ребенок Дары?
— Да… Что делать с ним?
— Ведьмы сказали…
Я напряглась. Алан зарычал, но у него на руках был Гектор. И он остался стоять на месте, дав Дилану произнести ответ как альфе.
— Этот ребенок рожден под нашей Луной и принадлежит нашему клану. Он будет воспитан в традициях и любви моего брата и его истинной пары. Дара — посланница предков, — по поляне
