Лично я бы змея и вовсе кастрировал – для надежности. Пусть служит в доме евнухом, раз ни на что не претендует. Жертва рода чешуйчатая. Но с моим предложением вряд ли кто-то согласится.
Пожалуй, выход все же есть. Поймаю змея, свяжу и частично раздену… а Янли пусть быстренько осмотрит. В моем присутствии. Так ведь безопаснее и приличнее. Незачем ей глазеть на него, пока меня нет рядом.
Используя кое-какие хитрые приемы горного наставника, с Чоу Шенсаном я справлюсь без труда. Даже несмотря на то, что еще слаб и мне далеко до талантливых первогодок родного пика. Но за моими плечами огромный опыт и знания, а они дорогого стоят – не чета грубой физической силе.
Так что утром я осторожно погладил жену по спине и тихо сказал:
– Просыпайся, лисичка. Пациент подан. – Не скрою, в моем голосе звучало чуть больше самодовольства, чем я желал показать.
Но ничего не могу поделать: вылавливая у забора змея, объясняя, что с ним будет, если попробует сопротивляться, связывая и раздевая его, я… внезапно понял, в чем заключается проблема. И теперь… не то чтобы пребывал в восторге от неизбежных прикосновений жены к чужому телу, но мысль о кастрации наложника отодвинулась на второй план. Поскольку мне уже не стоит ни о чем беспокоиться.
Природа все сделала за меня.
Как выяснилось, Чоу Шенсан еще накануне, прячась за моей спиной, опасался вовсе не собственного уязвимо-обнаженного положения, а того, что мы заметим постыдный недуг. Он одновременно и жаждал вылечиться, и дико боялся насмешек и пренебрежения.
Могу его понять. Но сочувствовать не буду. Нечего обручальные браслеты на чужих жен надевать, что бы тебе старейшины рода ни приказывали! И уж конечно, не на жен заклинателей!
– Мм… – Янли крепко зажмурилась и сморщила нос, поневоле рождая в моей душе незапланированные эмоции, а затем открыла сонные глаза.
Она была столь нежна и расслаблена в утренней неге, что мне сразу захотелось припрятать связанного змея под кровать и на пару палочек забыть о существовании Шенсана.
Да и рот у невольного пациента все равно заткнут кляпом – добычу я поймал еще на рассвете и не желал, чтобы змей криками и ругательствами разбудил Янли.
Невыспавшаяся Янли, как я успел заметить, не видит разницы между мужьями, братьями, наложниками и зловредными речными демонами.
Все одинаково подлежит испепелению прямо на месте.
– Это что? – Томная поволока исчезла из глаз жены. А жаль…
– Хм, завтрак в постель. Любишь змеятину?
Глава 47
Янли
– Не повезло тебе, – выдохнула я, обозревая даже не змеиную шкуру, а прямо натуральный панцирь на… да-да, именно на том самом месте пациента, который послушно закрыл глаза.
Но не только причинное место у змея было бронированным. На несчастного мужика буквально натянули бронетрусы. От колен до пупка. И тонкие ручейки серебряных чешуек как живые ползли выше с каждым его вздохом. Ой… ага.
А мужику-то не повезло вдвойне. Судя по тому, что я вижу, он начинает спонтанный частичный оборот в момент сильного стресса. В битве полезно, но и возбуждение – встряска для организма. Увидел симпатичную девушку, настроился – хлобысь! И ты в бронетрусах по самые уши. Бедный, бедный Шенсан.
Ведь, судя по всему, возбуждению и желанию панцирь не мешает, он не дает его… гм… реализовать.
– М-да… Юншен, ну ты и зверь, – прокомментировала я и кивнула на телохранителя, со всех сторон увитого веревкой в стиле шибари.
– По-другому было бы не столь надежно, а он и так постоянно выскальзывал, – пожал плечами заклинатель.
– Кляп вынь, мне нужно собрать анамнез. Интересно… Вообще, у змей все – внутри, но при необходимости… вылезает. А тут заросло, что ли? – И я с профессиональным интересом пощупала чешую там, где, по идее, она должна раскрываться, когда время придет.
Кто яростнее задергался, змей или Юншен, сказать не могу.
– Янли! Перестань… не надо. – Заклинатель явно сдерживался, чтобы банально не заорать. – Если собираешься обследовать ци – давай, но…
– Слушай. – Я оставила в покое напрягшегося, как струна, змея, повернулась к мужу и уперла руки в боки. – Так не делают. Если будешь соваться мне под руку со своей ревностью, никакого лечения в принципе не получится.
– Не я настаивал на лечении, – буркнул он. – Не будет – и ладно, мне же лучше.
– А у меня еще миллион пациентов в Поднебесной, с каждым будешь цирк устраивать? – Я устало вздохнула. – Похоже, требуется наглядное объяснение. – Я отодвинула связанного подальше к стенке и бесцеремонно набросила на змея целый ворох одеял.
Ничего, за двадцать минут не задохнется.
– Раздевайся, – скомандовала заклинателю и направилась за ширму вымыть руки. Профессиональная привычка – после пациента надо сделать это обязательно, а уж потом притрагиваться к другому. С любыми намерениями.
– Зачем? – подозрительно взглянул на меня заклинатель.
– Сейчас у нас как раз утренние процедуры. Заодно покажу тебе разницу между лекарем… и кое-чем другим. А то ты упорно думаешь, что я щупаю людей за разные места ради собственного удовольствия.
– Прямо при… – Он округлил глаза на змея, но потянулся к завязкам пояса. Наверное, определил меня в настоящие извращенки. – Нет, я рад, конечно, что ты решила исполнить супружеский долг, но ведь…
– Я ему в морду дозу сонного порошка распылила и одеялами накрыла. Ничего не увидит и не услышит. Хотя в целом я ничего страшного делать с тобой не буду. А про супружеский долг – не разлетайся, времени не хватит. Снотворное действует двадцать ми… треть палочки.
– Почему мне кажется, что ты хочешь над супругом поиздеваться? – вздохнул Юншен, скидывая верхние халаты.
– Если кажется, медитировать больше надо, – ехидно вывернула я по-своему старую поговорку с Земли. – Ложись.
– От галлюцинаций помогает печать концентрации… если ты это имела в виду. – Небожитель оставил за собой последнее слово и, фонтанируя недовольством, рухнул на кровать. Навзничь. Руки вытянул по швам, как стойкий оловянный солдатик.
Ко всяким медицинским процедурам Юншен уже привык. И почти не реагировал. Вздрагивал, задерживал дыхание или цепенел, но в целом воспринимал мои действия именно как лечение. Что и требовалось доказать.
– Хм-хм, до полноценного ядра – как до горной вершины, если едешь верхом на черепахе, – констатировала я. – Но у тебя третий узел увеличился. – Я положила ладонь чуть ниже пупка. – Оранжевый. Любопытно… Все, что с тобой происходит, начинает тебе нравиться, муж мой? А чего ворчишь? Или ворчать тоже нравится?
Юншен, который шевелился, сразу же резко отвернулся, уткнувшись лицом в мягкую против здешних обычаев подушку – лишь кончики ушей краснели из-под отросших черных волос.
– Понятненько. А на сегодня с лечением – все. Но вечером, как всегда, в бочке с порошком вымокнешь.
Юншен попытался вскочить, но я придавила его обратно к кровати, положив обе ладони на грудь, и улыбнулась сладко-сладко:
– Куда? С лечением мы закончили. А теперь пришла очередь урока.
– Какого еще урока? – Смертельно обиженный муж недоверчиво взглянул на меня из-под челки.
– Самого главного. – Моя рука скользнула по его груди, мизинец нарочито медленно погладил напрягшуюся горошинку соска, а затем рука двинулась дальше, ниже, неторопливо и едва касаясь кожи.
Я не пыталась поцеловать мужа или как-то дополнить свои действия. Только руки, только движения пальцев. По тем самым точкам, где я касалась его в моменты целительских процедур. Почти как несколько минут назад.
Вот именно – почти.
– Чувствуешь? – Наклонившись, я поймала чуть расфокусированный взгляд. – Чувствуешь… разницу?
– Чувствую… твою бессовестность, вот! – собрался с мыслями небожитель и гневно посмотрел на меня.
