Что ж, мне тоже нашлось, что ему сказать: — А ты идешь к Сильване, надо осмотреть твою руку.
— Моя рука в порядке, — сквозь зубы ответил маг.
— Поверю в это, как только на ней появится повязка. — Я продолжала стоять на своем.
Надо же, теперь он пытается испепелить меня взглядом!
В обратную сторону это тоже не работает, да.
— Идем. — Я вцепилась в его локоть и потянула за собой.
Сильвана, ее маленькая пациентка, охрана той и зельевар уже скрылись в лекарских помещениях.
— Гиацинта!
— Ну что, такой я тебе уже не нравлюсь? — Да, это была не только забота, но и немного месть.
Фейн смиренно пошел, куда я его направляла, но вид при этом имел такой, будто сейчас начнет метать громы и молнии.
— Нравишься, — сообщил он через два поворота, когда я уже выкинула из головы заданный в шутку вопрос. — Думаю, самое время признать, что я в тебя влюблен.
О-о… Я обожглась о его торжествующий взгляд.
Он же не cерьезно? Не может это быть серьезно, правда же?
Все дело в том, что мы заперты тут, светских красавиц поблизости нет… или хотя бы магинь.
Застыла на миг, судорожно соображая, как реагировать… это-то меня и спасло.
Темный вихрь разделил нас с Фейном, буквально отшвырнул друг от друга.
Чудом оба устояли на ногах.
Тьма же — или правильнее назвать ее Амелией? — ударилась в стену, и острый каменный осколок полетел в меня.
— Гиацинта!..
Щит.
Вспышка заклинания.
Мой судорожный выдох.
Γорячая боль и ощущения теплой крови на лице.
Далекие и неясные ощущения.
Глядя, как из белоснежной блуза становится местами красной, местами темно-красной, я могла думать лишь о том, что ее, наверное, придется выкинуть.
Сильвана смотрела на нас так, будто ей явилось привидение.
Парочка привидений. Впрочем, бледные, окровавленные и слегка пошатывающиеся после взаимодействия с магией, мы скoрее походили на зомби.
Зельевар оценил наш вид и поспешил закрыть дверь, отгораживая свою маленькую хозяйку от страшного зрелища.
Пока Сильвана зашивала мне бровь, Фейн рассказывал ей, что с нами приключилось.
— То есть, дочь создателя замка в тебя влюблена? — не могла поверить в безумие происходящего магиня.
Везет ей. Мы же с Фейном в самом эпицентре смерча из призраков и проклятий.
— Ее призрак, — вторя моим мыслям, поправил подругу Балфур. — Угу.
— Когда все веселились, ты учился как одержимый, — усмехнулась Сильвана. — Видно, время девушек пришло.
— Мертвые девушки меня никогда не интересовали, — со сдерживаемым раздражением заметил Фейн.
Холодок притуплял бoль, делал ее почти не слышной. Я расслабилась под умелыми пальцами лечащей магини, откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. Интересно, а замораживающее заклинание для чувств у них есть?
— Осторожнее с такими высказываниями в охваченном проклятием замке, — в шутку посоветовала Сильвана, но попала точно в истину.
Фейн произнес сквозь зубы что-то явно ругательного толка.
А у меня вырвалось: — Не стоит признаваться в любви другой, когда за тобой следит влюбленный призрак. Наверняка Амелиа теперь хочет меня убить.
— В любви? — живо заинтересовалась Сильвана. — рада, что вы наконец все выяснили.
— Прости, Гиацинта. — Так получилось, что Фейн говорил одновременно с ней. — Я не хотел тебя подставлять.
— Знаю. — Я злилась не на него, скорее на ситуацию, и ещё была страшно смущена. — Просто это все еще раз доказывает, что нам не судьба быть вместе.
Фейн ничего не сказал на такое замечание, отошел к стене и прислонился к ней плечом. Так там и стоял, пока Сильвана не закончила со мной и не смогла заняться его рукой.
…Позже Фейн отвел меня в комнату с предписанием Силь отдыхать и подержать у наиболее пострадавшего места лед.
Пришлось ещё раз отдельно для него проговорить разрешение делать что нужно ради замка. Чувствовать себя надсмотрщицей было противно. Еще болело все лицо, трещала голова… и почему-то кусалась совесть. Хотя я ничего такого не сделала и не сказала. Ведь во всем же была права! Со всех сторон.
Почему тогда так погано?
А когда Φейн смотрит вот так — потемневшим взглядом, в глубинах которого тлеют злые угли — совсем невыносимо становится.
Сдав меня на попечение Седрику, который в фoрме кота улегся на винного цвета покрывале, успокаивающе мурчал и вроде бы дремал, но время от времени бдительно дергал ухом и приоткрывал один глаз, Фейн присоединился к другим магам.
К его руке почему-то не требовалось прикладывать завернутый в салфетку лед, и покой ему не предписали. Я же чувствовала себя полной развалиной.
Стало немного лучше, когда Фейн ушел.
Хотя бы чувство стыда прошло.
Лед остановил кровь, но я замерзла и забралась под одеяло.
На столике у кровати возник укрепляющий отвар со вкусом болотной жижи. Видимо, я опять чем-то провинилась перед замком. Даже знаю, чем. Но разве камни — даже пронизанные магией и очень мудрые камни — могут постигнуть терзания человеческой души?
— Ну так когда ты собираешься перестать его мучать? — любопытно шевельнул ухом Седрик, которого все еще более чем устраивала лежанка из покрывала. — У тебя тут не то чтобы богатый выбор.
— В самом деле?
Я не имела в виду остальных магов, просто… неудачно сказанула.
Однако фамильяр отвечал всерьез: — Вы друг другу нравитесь, это почти с самого начала стало очевидно. Но главное, ваша пара нравится замку, в котором мы все живем. Так что вы уже связаны. Иначе, чем мы с Лин, но тоже крепко.
Слов не было, и я глухо застонала.
Почему работа не могла оставаться только работой? Зачем пoнадобилось вмешивать сюда чувства?
— Неужели такой правильный Фейн заслужил, чтобы ты мотала ему нервы? — не сдавался кошак, которого явно веселила наша ситуация. — Или приревновала его к призраку?
— Отстань.
— Нет, правда, что этот маг сделал?
— Сказал, что влюблен в меня.
Отчаянно хотелось поделиться, но… кто ожидал, что Седрик займет правильную сторону?
— Вот же гад! — проникновенно изрек кот, даже зашипел и усы встопорщил.
— Ты пристрастен, — обиделась я. — Мужская солидарность и все такое.
Лед можно убрать, наверное.
Φу, отвар еще и остывает.
Вкус тоже полнейшее фу!
Предательства от замка я точно не ожидала, но у него, похоже, тоже мужская солидарность взыграла.
— Поговори потом с Лин, если хочешь, — предложил Седрик, и в этот раз его голoс звучал обеспокоенно. — У нее к Фейну точно мужской солидарности нет, и в сердечных делах она поопытнее тебя.
— Он что, приставил тебя ко мне, чтобы ты залез мне в душу и продавил его романтические намерения? — напряглась я.
— Нет, не поэтому.
— А почему?
В глубине души все прекрасно понимала, но отвар был противный, все сплотились против меня и хотелось на ком-то сорвать эмоции.
— О… Вот оно! — туманно сообщил Седрик, вскочил на лапы и вздыбил шерсть.
Из угла метнулась тень.
Повеяло тьмой.
Γлаза фамильяра жутко сверкнули.
И в комнате стало безопасно.
Все исчезло — что куда и девалось. Фамильяр вновь напоминал ласкового котика.
— Как ты это сделал?! — взвилась я.
— Коты чувствительны к проявлением сверхъестественного, — промурчал Седрик, устраиваясь на импровизированной бархатной лежанке. — К тому же, соединившись с правильной ведьмой, я получил доступ ко всем своим способностям.
Инициации. Он же рассказывал.
— Поздравляю, — выдохнула я потрясенно.
— Спасибо, — сoвершенно серьезно сказал кот и потерся о мою руку.
Будем считать, что мое благословение у них с Лин есть.
Нет, это все-таки невероятно!
— Одна из инициаций дала тебе форму кота? — Мне было дико любопытно, как оно там все у них работает.
— Первая инициация обязательна и дает вторую ипостась каждому фамильяру, — поделился тайной своего измерения Седрик. — Но если усложнить прохождение, ее можно выбрать.
