Желая вновь отвлечься от штурмующих его сознание вопросов без ответов, Шан-и-Дан нырнул, надолго задерживая дыхание. Вода издала тихий булькающий звук, и генерал медленно опустился на самое дно бассейна, усаживаясь там поудобнее. Он принялся замедлять сердечный ритм и очищать сознание, как когда-то учил его мудрый отшельник.
«Если будешь нервничать, значит, в ускоренном темпе потратишь воздух, а это значит, что ты проиграешь самому себе и не исполнишь задуманное. Не сможешь нырнуть под воду на несколько минут. А проигрывать самому себе еще обиднее, согласись, чем проигрывать кому-либо, – старческий голос дребезжал в голове Шана. – Ты способен управлять своим сердцем, ты – небожитель, который может без труда сдвинуть горы, как твой отец некогда поступил с Личуань, пододвинул плато и горную гряду друг к другу. Ты тоже без особого труда можешь сделать нечто подобное. И именно поэтому ты должен всегда оставаться хладнокровным, спокойным, а главное, быть справедливым к себе и окружающим, иначе жизнь твоя превратится в нескончаемую череду убийств, насилия и кровопролития».
И вот, казалось бы, он всегда старался быть справедливым, со всей душей занимался проблемами планеты, привел ее жителей к еще большему процветанию, но кровопролитие в его жизни все-таки случилось. Он не смог этого предугадать, не смог этого предотвратить.
Но что еще хуже, так и не смог найти виновных.
«Хен? Оракул виноват? Это он привел убийцу Луо во дворец, пользуясь силой Дири? Замел следы так, чтобы я не отследил пути перемещения? Но ради чего? Ради того, чтобы расчистить путь для сестры, которая через несколько лет после этого события попросилась ко мне в наложницы? Хм. Но тогда почему он не тронул Луян? Да, она на тот момент не обладала бессмертием, но они с Шинь были обе мне близки, и когда я выбирал, с кем остаться на всю жизнь, долгое время сомневался…»
Сердце пропустило удар. Кислородный голод дал о себе знать.
Генерал всплыл на поверхность, чтобы вдохнуть воздуха.
– Мой господин, – донеслись до него слова Яо, талантливого разведчика, переодетого под старуху «старшую сестру», которая заправляла всеми слугами небесного дворца.
– Забудь о формальностях. – Шан кивнул слуге. – Для начала скажи мне, какие новости принес Ван?
– Новости об одной из ваших наложниц, генерал, – перестав кривлять голосом, разведчик выпрямился и быстро отчитался. – Отец Гун Джоу благодарит вас за невиданный урожай, который радует его семью вот уже несколько лет кряду, а заодно хочет узнать судьбу своей дочери, которая два года назад поступила к вам в гарем.
– Он хочет выдать ее замуж?
– В письме имеются намеки об этом, но точная кандидатура не указана.
Шан-и-Дан кивнул.
– Передай Вану, пусть девушка сама решит и напишет отцу, узнает все подробности. В случае конфликта поставить меня в известность.
– Есть! – Подчиненный кивнул, прикрыв глаза. – А теперь вы хотите заслушать мой отчет по поводу недавнего задания?
– Да.
Вместо ожидаемого ответа разведчик сделал знак рукой, будто их подслушивают.
– Вот он, – опытный военный достал свиток из-за пояса, прошел к генералу и, встав на колени, протянул его вперед.
Без всяких слов Шан-и-Дан взял свиток и аккуратно развернул, стараясь не превратить написанное в кляксы из-за капель влаги, стекающих по ладоням. Вчитавшись в шифрованные строчки послания, генерал пришел к неутешительному выводу.
И все-таки Виталина что-то замышляет. Потому что слежка за ней сразу трех Незримых дала свои плоды. Девушка исчезла из праздничного зала и полчаса спустя вновь обнаружилась, но уже в прачечной, там же и переоделась в наряд служанки, после чего была поймана Яо. Но на выручку девушке пришел Хен, которому она преувеличенно сильно обрадовалась. А до тех пор она ничего подозрительного не делала, разве что утром она разговаривала сама с собой.
«Или вы не видели ее собеседника, – подумалось генералу. – Что ж, значит, нужно ее раскусить до того, как она натворит дел. А это означает – держать ее ближе к себе и наблюдать».
– Что ж, продолжайте, – ровно произнес Шан, не показывая эмоций.
Яо кивнул, вновь сгорбился и поспешил покинуть купальню.
А Шан-и-Дан снова нырнул в воду, стараясь унять собственное сердце, кольнувшее от разочарования.
«И все-таки Виталина как-то связана с моим врагом. Каким образом – еще только предстоит узнать».
Мысли Шана посветлели, а улыбка сама собой заиграла на его лице, когда он еще раз подумал о том, что нужно держать Виту ближе. Еще ближе, чем сейчас. Гораздо ближе, чем наложниц, потому что они вряд ли что-то затевают серьезное, не считая инцидента с платьем.
«А если Виту попытаются убить, как некогда Луо Шинь, подумав, будто я хочу на ней жениться, то во-первых, в этот раз я точно поймаю убийцу, а во-вторых, Виту терять не жалко, потому что она иномирянка… Нет, не поэтому. – Генерал недовольно качнул головой, прогоняя противную мысль, подбирая иное оправдание: – Она сама даже не единожды рисковала собственной жизнью: пробралась во дворец, плетет интриги за моей спиной, приобрела силу Дири, а значит, и получила бессмертие. Уже как минимум за это я и сам мог лишить ее жизни. Но уж лучше она послужит общему делу и поможет мне найти убийцу».
Казавшаяся гениальной мысль очень быстро разбилась вдребезги об один-единственный вопрос: «А что, если Вита и есть убийца Луо Шинь и прибыла лично завершить начатое? Чтобы убить еще и Луян, например, или меня?»
Тут же память услужливо напомнила генералу о недавней агрессии девушки, когда она выплюнула с отвращением, что все мужчины – похотливые мерзкие твари.
«Определенно, под этой ненавистью скрывается немалая движущая сила, способная свернуть горы. Наверняка подобная ненависть к кому-либо, скрытая глубоко внутри, привела Виту на вершину лестницы к средоточию Дири. Иначе и быть не может. Иначе сложно представить, что где-то в мире существует такая смертная, готовая пожертвовать всем, продраться сквозь невероятную боль, чтобы только лишь перестать стареть или же чтобы получить шанс – управлять силой Дири, для чего ей понадобятся в лучшем случае годы и годы учебы и практики. При условии, что кто-то вообще возьмется ее учить».
– Ша-а-ан-нян, – приглушенными звуками донеслось до генерала слащавым певучим мужским голосом. – Ша-а-ан, ты где, мой дорогой генерал? Самый-самый суровый и
