Мэри остановилась в нескольких шагах от комнаты графини.
— Наверное, я лишнего наболтала. Мечтаю, чтобы графиня мне верила, а сама…
Король улыбнулся.
— Если ты рассказываешь только о том, как графиня любит ухаживать за зубами, — разве это не преданность?
— Да больше-то и нечего рассказать, сэр. Хотя должна признать, найдись что-нибудь другое, я бы об этом промолчала. И даже просить прощения за это не стала бы, даже если бы ты меня расспрашивал. Если бы…
Артур прошептал:
— Я все понял, Мэри.
— Она будет стоять рядом со мной во время венчания, сэр. Как родная матушка.
— Ладно, а я буду стоять рядом с Джеймсом.
У Мэри екнуло сердце.
— Это правда?
— Он меня попросил, я согласился. А в чем дело?
— Нет, сэр, ни в чем. Хотя после того, как королева потребовала, чтобы графиня немедленно уехала, я подумала, что нам, может быть, придется отправиться в Дюмонт и обвенчаться там. Джеймс об этом пока не знает. Но я верю, он крепко любит меня и согласится обменяться со мной клятвами где угодно.
Король осторожно поставил поднос на пол.
— А когда королева велела леди Изабель покинуть Камелот?
Мэри почувствовала, как лицо стремительно заливается краской. Не надо было подслушивать разговор королевы и графини… Но она хотела убедиться, что Изабель… ох, ну почему она мысленно называет ее просто по имени? — что у графини есть все, что нужно.
Она не в силах была взглянуть в лицо королю.
— Не могу сказать, сэр.
Артур взял ее за плечи.
— Когда, Мэри? Скажи мне, прошу!
Мэри упорно смотрела на собственную обувь, как будто ничего более достойного ее взгляда вокруг не было.
— Я не должна была слышать этот разговор…
— Прошу тебя!
— Мы с графиней немножко пошутили, когда были в швейной комнате. Я совсем не понимаю, что так огорчило королеву. Но она расстроилась, а потом я только и помню, что королева сначала смеялась, потом плакала, а графиня ее утешала и поддерживала. Я не подслушивала, я просто хотела знать, не понадоблюсь ли графине. Но я ей вроде не была нужна. Зато графиня была нужна королеве. Они сидели вон там на лестнице и разговаривали. А потом Изабель… я хотела сказать, графиня… повела королеву в свою комнату. Королева… ну, боюсь, она не слишком хорошо себя чувствует. А графиня старается ей помочь.
Король кивнул.
— Так. Продолжай.
— Графиня Изабель велела принести чая, но королева потребовала вина. Тогда Изабель сказала, что надо принести еще сыр, хлеб и мясо, чтобы смягчить последствия, так она сказала. Я не знаю, что там происходит сейчас, сэр, но только когда я уходила, им как будто было хорошо вместе. Я не боюсь за жизнь графини, иначе бы я первая туда ворвалась.
— А раньше ты боялась за жизнь графини?
— Да, сэр.
— Ей угрожала Гвен? Твоя королева?
— Не могу ответить на такой вопрос, сэр. Даже графиня Изабель просила бы меня не отвечать.
Король Артур снова кивнул.
— Это дает более ясный ответ, чем любые слова. И говорит о твоей преданности, Мэри. А это очень важно. Джеймсу повезло.
Он поднял поднос с пола и передал его девушке, придерживая до тех пор, пока Мэри не утвердилась как следует на ногах, что потребовало некоторого времени — ведь рядом с ней был ее король…
— Мэри, — заговорил король, заглядывая ей в глаза, — я не прошу тебя шпионить, но если почувствуешь что-то дурное, сообщи мне как можно скорее.
— Дурное, сэр? — переспросила Мэри, снова ощущая слабость в коленках.
— Например, если кто-то кому-то будет угрожать.
— Но графиня никогда не… — Мэри умолкла. — Я не могу представить, чтобы кто-то мог…
— Я подожду здесь, в коридоре, и прошу тебя: расскажешь подробно, что увидишь и почувствуешь там. Я не предполагаю, что может случиться что-то плохое, но я должен знать, прежде чем предъявлю обвинение.
— Ты собираешься…
— Если Гвен задумала что-то против Изабель — да, собираюсь.
Когда Мэри подходила к двери, она вдруг сообразила: король тревожился не из-за того, что графиня Изабель могла причинить вред королеве. А потом у нее возникла еще одна мысль. О том, как это странно: и король, и она сама больше беспокоятся о благополучии графини, чем королевы.
Король Артур прекрасно понимал, что ждать под дверью спальни графини — более чем глупое занятие. И бояться, что Гиневра может как-то навредить Изабель, тоже нелепо.
Но потребность защитить переполняла его. И при этом Артура отчаянно смущало, что защищать он собирался не свою супругу.
Мэри наконец-то вышла в коридор, и вид у нее был перепуганный. Она бросилась прямиком к нему и поспешно сделала реверанс.
— Мой король…
— Рассказывай!
— Графиня попросила передать тебе вот это послание. Королева нездорова.
— Спасибо, — пробормотал король.
Он с трудом удержался, чтобы не вырвать письмо из рук девушки.
Король взял конверт и постарался открыть его как можно медленнее, пряча отчаяние.
«Артур, Гиневре нужна медицинская помощь. Пожалуйста, отнеси ее в ваши палаты и вызови Тома».
Он смял и отшвырнул листок.
— Спасибо, Мэри. Найди-ка того человека графини, Тома, — быстро сказал Артур и без стука ворвался в комнату.
Представшее ему зрелище было воистину изумительным. Графиня ладонями нажимала на грудь королевы, а потом наклонялась к ней и как будто целовала в губы.
И он тревожился за нее?..
— Что ты делаешь?
— Думаю, у нее что-то вроде шока, — ответила Изабель и снова принялась за дело.
Только теперь король понял, чем она занимается. Графиня зажимала нос королевы, а ртом вдувала воздух ей в рот. Это выглядело кошмарно.
— Прекрати!
Графиня перестала дуть, но принялась снова давить на грудь королевы.
— Ты хочешь, чтобы Гвен осталась в живых, или нет?
— Хочу, конечно.
— Тогда не мешай! Как я сразу не догадалась! Весь этот бред, перепады настроения… Черт побери, я-то думала, это дамские проблемы!
— Я должен помочь…
— Тогда подай воды.
Наливая воду в чашу, король с ужасом наблюдал за графиней и женой. Но тут Гиневра кашлянула и качнула головой.
Изабель села на пятки и вытерла мокрый лоб. Потом приподняла Гиневру, усадила ее и взяла из рук Артура чашу с водой.
— С возвращением, Гвен! Ты нас немножко напугала. Давай-ка выпей.
Королева схватила чашу и попыталась осушить ее залпом, но Изабель не позволила.
— Нет-нет, пей понемножку. Тебе нужно восстановить водный баланс, но не так быстро.
Король Артур никогда в жизни не чувствовал себя таким беспомощным. Он не понимал, что случилось с женой, не понимал, что делала графиня, он только знал, что от него пользы не было, если не считать поданной воды.
