— Что со мной? — произнесла я тихо, непроизвольно застонав и сделав шаг назад.
— Миледи? — голос капитана донесся до меня словно и глубины.
Подавив желание стащить с себя одежду немедленно, я подняла задрожавшие руки и перевернула их ладонями вверх. Прямо на моих глазах тонкая кожа лопнула, а из раны потекла кровь. Странно, но боли я не ощутила, только усиливающийся жар. Мне казалось, что я погрузилась в горячую воду, температура которой с каждой секундой становится все больше.
— Капитан? — я подняла взгляд на Эллингтона, заметив, как тот напряженно всматривается в меня.
В следующее мгновение, я увидела, как округляются его глаза в каком-то удивлении и понимании, как он отшатывается, вскидывая при этом руки в защитном жесте. А потом внутренний жар хлынул горячей волной, словно желая спалить не только меня, но и весь остальной мир.
Последнее, что я видела, это кровавые капли, разъедающие как какая-то кислота прозрачный барьер, окружающий капитана.
Из темноты и беспамятства я выплывала медленно. Даже во сне я ощущала дикую слабость и усталость. Попыталась вспомнить, чем это таким я занималась накануне. Получалось плохо. Мысли в голове ворочались медленно и неохотно, а желание снова заснуть накатывало волна за волной.
Сначала вспомнился Темка. В груди отчего-то тоскливо заныло. Потом пришло осознание, что я, вообще-то, умерла и каким-то странным образом попала в совершенно чужое тело и чужой мир. Стоило мне подумать об этом, как воспоминания навалились разом. Могла бы, точно застонала от острой боли, пронзившей в этот момент виски.
Перед глазами вспыхнул образ отшатнувшегося от меня капитана, а потом красные капли, разъедающие нечто полупрозрачное и слегка подрагивающее.
Отлично, просто отлично. Надеюсь, я не угробила капитана. Не думаю, что после такого меня спокойно отпустят. Скорее наоборот. На то, что меня волновало не только это, я постаралась не обращать внимания. Вот только убедить себя в этом полностью не смогла. Спустя некоторое время плюнула и с головой окунулась в тревогу о капитане.
Когда-то давно, в юности, я пыталась обмануть себя, убедив в том, что мне совершенно не нравится Лёнька из параллельного класса — первый красавец в школе. Мне совершенно не хотелось уподобляться девчатам, которые только что не облизывались при виде Зиновьева — фамилия Лёньки. Я тихо фыркала и отворачивалась, стараясь не обращать внимания на то, как ускоряется сердце и потеют от волнения ладошки, если Лёнька проходил слишком близко или смотрел в мою сторону.
А однажды Лёнька начал встречаться с Катькой из нашего класса. Она была самой ярой его поклонницей. Я помню, как весь вечер проплакала в подушку. Вот тогда я и смогла признаться сама себе, что своим отчужденным видом пыталась заинтересовать понравившегося мальчика. Мне казалось, если я не буду бегать за ним как все, то он обратит на меня внимание, заинтересуется, захочет понравиться упрямой девчонке. Мама ведь всегда говорила, что люди не ценят доставшееся слишком просто. Вот мне и хотелось стать сложной, недосягаемой, интересной именно этим. Я так увлеклась, что попыталась убедить в своем безразличие не только всех вокруг, но и саму себя. Получалось плохо, но я ведь упрямая, старалась до последнего.
Вот только Лёнька оказался из той породы людей, которые предпочитают плыть по течению. Они берут все, что падает им в руки и не обращают внимания на недосягаемое и на то, что требует от них напряжения хотя бы малейших усилий. Может быть, я ему и нравилась (всё-таки он частенько на меня смотрел), но тратить силы на мое завоевание ему совершенно не хотелось. Зачем, когда вокруг так много вьющихся рядом девочек.
Это история запомнилась мне на всю жизнь. Разочарование, которое я испытала тогда не стало самым сильным или болезненным, но оно определенно было самым первым. Вот тогда я и поняла, что в любом правиле бывают исключения.
Но сейчас не об этом. А о том, что после той истории я старалась как можно меньше врать сама себе. Так что да, капитан мне нравился и отрицать это глупо. Да, ему от меня что-то нужно, но стоит признаться, что и мне требуется его помощь. Если так подумать, то люди, вообще, редко делают что-то просто так.
Кажется, пора размышляла, мозги немного очистились от сонного тумана. Хотела открыть глаза и пошевелиться, но поняла, что сделать этого не могу.
Затаила дыхание, пытаясь подвигать хоть чем-нибудь. Безуспешно. Паника, мгновенно взвившаяся в сознании, почти погребла меня под собой, но я усилием воли затолкала ее куда поглубже. Надо думать, а не истерить.
Кажется, меня парализовало. От понимания этого я едва не разрыдалась. Может быть, это всего лишь сонный паралич? Было у меня нечто похожее однажды. Тогда я тоже сильно перепугалась. Впрочем, паралич не напугал меня сильнее, чем приснившийся один раз сон о том, как я просыпаюсь, а потом… снова просыпаюсь и так раз десять. Когда я очнулась на самом деле, то еще несколько минут ждала, нового пробуждения. Вот тогда было страшно. Казалось, что я никогда на самом деле не проснусь.
Не успела я как следует запаниковать, как услышала звук открывающейся двери, а потом шаги. Затаила дыхание, старательно делая вид, что продолжаю спать. Впрочем, учитывая, что проснулось только мое сознание, но не тело, сделать это было не так уж и трудно.
— Как она? — Судя по голосу, ко мне в комнату пожаловал сам король. И что ему тут надо?
— В магической коме, — а это уже капитан. — Прогнозы лекарей обнадеживающие.
— Когда она очнется?
— Как только ее магия восстановится хотя бы процентов на тридцать. Выброс был слишком обширным. Магическое поле пошло в разнос. Такое бывает, когда долгое время по каким-либо причинам магия находится в подавленном состоянии.
— Я и сам все это знаю. Мне нужно знать точное время.
— Ваше величество, никто точно не знает. У всех это индивидуально, но, судя по тому, как быстро восполняется потраченная энергия, то уже к вечеру миледи должна прийти в себя.
— Хорошо.
После этого разговор явно был закончен. Снова шаги, звук двери и тишина. Значит, выброс. Да уж, не думаю, что мне хотелось бы повторения чего-то подобного. Крайне неприятное состояние.
Сколько прошло времени, я не знаю, но когда я начала задремывать, дверь снова открылась.
— Посмотри, — сказал кому-то вернувшийся непонятно зачем король. — Что ты думаете?
— Думаю, величество, — проскрежетал незнакомый голос, принадлежащий старику, — что вы зря это затеяли.
— Я не спрашивал твоего мнения на этот счет, — резко осадил его король.
— Как скажете, — недовольно пробурчал старик. — Маг крови… Хм… Давненько их не было. И что с ней? Выброс? В таком возрасте? Что ж ты не бережешься, деточка? Ну-ка, милая, давай посмотрим, что там с тобой. Ага… И вот так… А еще здесь…
Я с тревогой вслушивалась в голос, ощущая время от времени прокатывающиеся по телу теплые волны. В один момент мне вообще показалось, что чужие пальцы пробрались мне прямо в грудную клетку и теперь шарят там.
— Что могу сказать, величество, вы правильно подобрали время. Ее магия сейчас ослаблена, но в то же время ее достаточно, чтобы она не стала полностью неодаренной. Если вам нужен маг крови, который не сможет в полной мере воспользоваться своими возможностями, то сейчас самое время ставить печати. Итак, что скажете, величество? — в голосе старика слышалось неодобрение, а еще проскальзывал интерес.
— Раз так, то ставь печати, — отдал приказ король, а у меня внутри все оборвалось от осознания того, что сейчас происходит нечто очень и очень для меня нехорошее.
— Вы уверены, величество?
— Конечно, — отрывисто ответил король. — Магия останется при ней. Она сможет немного пользоваться ею. Всякими мелочами. Репродуктивная система в норме, а значит, от нее родятся здоровые, магически одаренные дети. Такая сила ей совершенно ни к чему, даже опасна. Я не желаю, чтобы единственный маг крови погиб из-за выброса. Печати станут препятствием этому.
