И забрав меня у мужа потащил в свою страшную лабораторию.
Уложив на медплатформу, и облепив непонятными приспособлениями, умчался к рабочему столу. А я, укрытая теплой простынкой, бессовестно задремала.
Врач смущенно потер нос, лизнув скулу:
— Но… Его Высочество так за тебя переживал! Он так старался всех вас помирить! И ему действительно плохо, одиноко и нужна ты… детеныш… Прости… Да его даже Сет не кусает! — привел доктор самый убойный с его точки зрения аргумент.
— Вы все надо мной издеваетесь! Да, я вас троих люблю как мужчин! А вас, доктор, как отца! Но это не значит, что на меня можно вешать всех мужчин, которым хочется тепла, искренности и доверия! — последнюю фразу я уже проорала, судорожно пытаясь вырвать руки из непоколебимого захвата рук и лап.
На что Наказующий спокойно наклонился надо мной, и проведя по губам шелковым языком, вонзил в предплечье клыки:
— Поспи, милая… Тебе нельзя так нервничать… Проснешься, тогда и поговорим. Знай, мы все тебя любим!
Сознание тихо отбыло с Сонную гавань…
Мамочки! Как же мне плохо! Почему-то даже во сне болела голова. Никогда прежде такого со мной не было!
Гадский мозг тут же пакостно преподнес: «Раньше у тебя и трех мужей сразу, тоже не было! Маньячка! Извращенка!»
Ой! А с чего это я так отключилась? Яссин!!! Змеище!!! Покусаю, мерзавца ползучего!!!!
Открыв глаза и морщась от непрекращающейся головной боли, осмотрелась. Все вроде бы нормально. Я в наших апартаментах. То есть в каюте командора ир, Крина. А где все? Насколько я помню, у нас началась разборка в медотсеке. Я заистерила (идиотка потому, что!), и Яссин меня тяпнул.
Блин. Что ж так скверно-то? Сухость во рту. Головная боль. Тошнота. Даже пошевелиться лишний раз не хочется…
А! У меня ж коммуникатор есть!. Набираю срочный вызов доктору. Прикрываю глаза, потому, что даже от этого просто движения перед глазами появляется красный туман.
Дверь снесло ударом.
Елки! Я ж врача вызывала!!! Ты-то мне сейчас и не нужен… от слова «совсем»!
— Что случилось, котенок? Почему экстренный вызов доктора?! — на меня с неподдельной тревогой взирали бордовые глаза встревоженного змея.
— Плохо… мне очень плохо. Очень болит голова, тошнит… — пожаловалась я.
— Сейчас, детеныш. Сейчас все будет хорошо… — а это уже доктор.
На губы лег знакомый кубик.
— Док, что с ней? — уже требовательно спросил Наказующий.
— Не знаю. Пока. Скорее всего — совокупность нервного срыва, последствий от вашего неосмотрительного укуса и токсикоза. Незачем было ее кусать! Я бы и так усыпил ребенка! А так, отравили, и еще и возмущаетесь!! А что с токсикозом делать, я вообще ума не приложу!!! У нее организм старается подладиться аж под особенности развития ТРЕХ РАЗНЫХ РАС! Потому столь высокое давление. Не знаю, как мы с ней переживем беременность… Бедный мой детеныш…
От врача повеяло таким сочувствием, что я тихонько перевернувшись на бок, подползла к нему и устроила несчастную, болезную головушку, на ладони опекуна. Сверху, на лоб легла прохладная ладонь. Да-да… так вот… очень хорошо… Боль нехотя сдавала свои позиции…
— Рич, если ей так сложно вынашивать всех детей… то тогда, может быть мы оставим только одного…???…с одним её организм справится??? — тихо спросил наг. — Уберите лишних детей…
Меня подбросило!
— Ты!!! Ты!!! Ты… не смей больше ко мне подходить!!! И чтобы я больше не слышала этого!!! Доктор, я требую!!! Слышите!!! Требую!!! Никого из МОИХ детей НЕ ТРОГАТЬ!!!! — уже рычала я, размазывая текущую из носа кровь.
Безжалостные руки забрали меня с кровати, сжимая в нежных тисках объятий. Прохладный язык стирал с лица слезы и кровь.
— Тшшш… прости меня, милая! Прости! Я не могу тебя потерять!!! МЫ не можем тебя потерять… только поэтому я ляпнул это… прости меня, котенок… клянусь, без твоего согласия никто ничего не предпримет! Только прости меня… — укачивая меня на руках, шептал совершенно убитый Яссин.
Я почему-то сразу успокоилась, стало неловко за свою истерику:
— Прощаю. Ты меня тоже прости… я так испугалась за детей!
— Невероятная, самоотверженная, искренняя самочка-мамочка… — устало усмехнулся муж, — На твоем месте большинство самок согласилось бы со мной. Чтобы не подвергать свою жизнь опасности и неудобству… я очень тебя люблю… и боюсь потерять… не из-за того, что умру сам… из-за того, что хочу, чтобы жила ты! И Ал с Мором полностью со мной согласны. Я прав?
— Прав, прав… — тихо и дружно согласились мужья, скромно стоящие в дверях спальни.
Тихо процоками по полу коготки. Мне в глаза уставились несчастные глазки сателлита. Печально что-то проурчав… извиняясь и объясняя это необходимостью, Сет прокусил мою руку…
* * *
По крови пронесся горячий смерч. Потом ледяная вьюга. Потом стало просто очень жарко, тело покрылось испариной… и не стало боли! Тихонько поскуливая, насчастный Сетик улегся у кушетки. Я испугалась:
— Сетик… кисонька… что с тобой?
— Он забрал весь мой яд и твои токсины себе… ему больно… пусть он поспит рядом с тобой. — посоветовал заботливый наг.
— Конечно! Может ему матрасик постелить? — озаботилась я.
— Самое лучшее для него сейчас, ты и покой. — поглаживая меня по обнаженному бедру, заметил Яссин.
Сделала безуспешную попытку натянуть задравшийся подол ночнушки пониже. Наткнулась на железобетонную руку… Вот же… змей…
— Ты меня стесняешься? — прошелестело над ушком, от чего все волоски на теле встали дыбом.
— Да. А разве есть сомнения? — буркнула я, снова раздражаясь.
— После того, что между нами всеми было, уже нет смысла стесняться. — с укором произнес Алар, тенью скользнув в спальню, и присев у кровати, поцеловал коленку.
— Госпожа, вы настолько трогательно-беззащитны в своем смущении… — подтвердил Морис, поглаживая возле глазок Сета, но при этом раздевая взглядом меня.
— Морис… и ты туда же! Вот умру от стыда, тогда всю жизнь расстраиваться будете, — сварливо отозвалась я. — И, кстати. Где Его Высочество? Что вы с ним сделали?
— Ничего. Я объяснил Шату, насколько он не прав, устроив тебе нервный срыв. И пообещал вернуться к обсуждению темы четвертого мужа после того, как наши дети совершат первый оборот. Принц на самом деле очень нежно к тебе относится. Поэтому, он улетел к гарему и новым наложницам. Скоро сюда прилетит нэра Тиль с дочерьми Мориса. Которых она уже взяла под свое крыло (бедняжки!!!). Все верно, нэр Рич? — бросил неожиданно колкий взгляд на расстроенного доктора Наказующий.
— Да. Все верно, — почему-то печально вздохнул мой опекун, — Все будет хорошо, детеныш. Принц тебя больше не побеспокоит… в ближайшие пять лет. — доктор грустно лизнул меня в скулу, и пошел к двери. — Если понадоблюсь, я у себя…
А вот хрен вам!
— Нэр Рич! Стойте! Пожалуйста! Не уходите! — дернулась я из рук нага. Бесполезно. Как в клещах! Ладно..
Мой друг-опекун повернулся ко мне:
— Что такое ребенок?
— Доктор, или вы мне сейчас говорите причину, по которой у вас такое похоронное настроение, или я сейчас иду в рубку и САМА связываюсь с Его Высочеством, и допрашиваю последнего с пристрастием! Понадобится — Мор и Тот за ним слетают и привезут сюда, на очную ставку со всеми участниками той разборки.
— Детеныш… — врач присел в кресло, у двери, — Понимаешь… я расстроился из-за того, что Шаатхар… что ближайшие пять лет его не будет в Империи… мы с ним подружились. И я был бы рад видеть друга твоим мужем. Но ты так расстроилась…
У меня похолодело в груди:
— Что ты сказал Принцу, что так его расстроило? — вывернув шею, зловеще поинтересовалась я у Наказующего.
— Что он может своей ненужной вспыхнувшей страстью убить тебя и наших детей. — неохотно ответил наг, прищурив начавшие светиться алым глаза. — Шат, подумав, согласился с доводами Правителя и меня. Что самым лучшим будет уехать от нас подальше лет на пять. С дипломатической миссией к олеатам. Если через пять лет он по прежнему будет тебя любить… тогда вы с ним и поговорите… откровенно… В чем я неправ?
