кулаком в челюсть. Глаза Габриеля закатились, и он рухнул как подкошенный. Карион улыбнулся.
— Вычеркнул это из своей системы? — спросила Рамона.
— В основном. Я ждал этого годами. — Карион слегка наклонил голову к сестре. — Мне жаль только, что я не мог сделать это раньше. Я приготовил наш шаттл.
— Нет. — Матиас шагнул вперед. Его инстинкты подсказывали ему, что если он позволит ей уйти, то потеряет навсегда.
— Позволь мне отвезти тебя домой.
Рамона заколебалась.
— Он Баэна, — тихо сказал Карион, в его голосе вибрировало предупреждение.
Рамона посмотрела на него долгим взглядом. Матиас затаил дыхание.
— Я знаю, — сказала она. — Нам нужно кое-что обсудить. Увидимся дома.
Карион вздохнул и посмотрел на Матиаса.
— Она глава семьи, но она также и моя младшая сестра. Ты приведешь ее домой до восхода солнца, или завтра я начну войну.
Он повернулся и пошел прочь.
Рамона взглянула на Матиаса.
— Я готова.
Они вместе прошли через балкон к лестнице. Слева, над далеким горным хребтом, словно фейерверк, вспыхнула звезда.
Голос Солей эхом разнесся по площади.
— Крейсер вандалов отказался сдаваться. Вместо того, чтобы противостоять нашему флоту, они взорвали свой двигатель. Выживших нет.
Зрители на стенах встали и зааплодировали.
* * *
Рамона закрыла глаза, чувствуя легкую вибрацию шаттла, рассекающего ветер.
Покинув Камен Плаза, они остановились в небольшом отеле, забронированном людьми Матиаса. Она смогла принять душ и переодеться, а медик наложил ей повязку на руку. Теперь рана была надежно запечатана, а жгучая агония клинка секо осталась далеким воспоминанием.
Пока она принимала душ, Карион прислал изображение большого светящегося обломка, который раньше был крейсером вандалов. Разобраться с последствиями должны были бы дипломаты и политики. Они с Матиасом сыграли свою роль.
Рамона выглянула в иллюминатор. Они летели над лесом, ночное небо над ними было бесконечным и глубоким.
Матиас не произнес ни слова с тех пор, как они поднялись на борт шаттла. Слабый аромат бальзама от их влажных волос распространился по каюте.
— Храм, — сказал он.
Она увидела сверкающие серебряные нити купола внизу. В конце концов, этот полет закончится, и все будет кончено. Она никогда больше не сядет рядом с ним. Она никогда не услышит, как он зовет ее по имени, и не почувствует, как его сильные руки обнимают ее.
— Матиас?
— Да?
— Я больше не замужем.
Он развернул шаттл в головокружительном вираже.
— Я тоже больше не женат.
Они приземлились на террасе. Она расстегнула ремень безопасности, и тут он оказался совсем рядом, склонившись над ней. Она прикоснулась к его щеке, темная щетина заострилась под ее пальцами, посмотрела ему в глаза и поцеловала его. Она вложила в поцелуй всю себя — свое желание, свое отчаяние, свою непреодолимую потребность любить, пусть даже всего один раз, мужчину, который достоин этого.
Она почувствовала тот самый момент, когда он потерял самообладание. Он прижал ее к себе, наполовину приподняв с сиденья. Его правая рука сжала ее волосы, и он поцеловал ее так, словно умер бы, если бы не сделал этого.
Она потянула его за одежду. Они закружились по салону, натыкаясь на кресла и стены, не в силах отпустить друг друга. Ее спина ударилась о дверь грузового отсека. Он прижал ее к нему, когда левая рука вслепую шарила по стене в поисках датчика. Она провела пальцами по его подбородку, волосам, рукам, желая большего, и чуть не заплакала от потребности и отчаяния. Он целовал ее в шею, покусывая кожу. Электрический жар пронзил ее насквозь, до кончиков пальцев. Рамона застонала.
Он приподнял ее на свои бедра, его твердый член вонзился в ее нее как раз в нужном месте. Она лизнула его в горло, прямо над сонной артерией, в том месте, где небольшой порез мог оборвать чью-то жизнь. Он сжал ее крепче, прижимаясь к ней. Она снова лизнула его, зная, что она была единственной на всей планете, кому бы он позволил прикоснуться к себе там.
Дверь скользнула в сторону, и Матиас, спотыкаясь, вошел в грузовой отсек и опустил ее на пол. Его руки вцепились в ее тунику. Он стянул тунику через ее голову, обхватив ею ее запястья, и лизнул левую грудь. Внезапный жар вокруг ее напряженного соска послал еще один толчок через нее, и связь между ними взорвалась потоком ощущений, которые мгновенно прожгли каждый капилляр в ее теле. Она приветствовала связь, безоговорочно открываясь ему, и чувствовала, что Матиас делает то же самое.
Они синхронизировались, и связь между ними с рёвом ожила.
Удовольствие затопило Рамону. Она застонала и выгнула спину. Он сжал ее руки, скользнув крепким, как железо, бедром между ее ног, и снова поцеловал ее, посасывая тугой бутон ее соска, пока его большой палец ласкал другой. Дыхание из нее вырывалось неровными, голодными вздохами.
Настойчивый жар между ее ног начал нарастать. Сила их связи потрескивала в ней, посылая крошечные импульсы по ее телу каждый раз, когда они соприкасались.
Он ласкал ее так, словно любил, словно каждый кусочек ее тела был дня него подарком.
Она больше не могла этого выносить. Она оттолкнула его руку. Он отпустил ее, и она сдернула тунику со своих рук и потянула его за одежду. Он снял рубашку. Его тело было совершенным, твердым и сильным, каждый контур мышц формировался борьбой и тренировками. За ней последовали его штаны, а потом он оказался голым, мощным и полностью ее. Он притянул ее ближе, стянул с нее брюки и отбросил их в сторону. На мгновение он оказался над ней, и его глаза горели.
Дыхание застряло у нее в горле. Она уставилась на него, не в силах отвести взгляд. Ей нравилось в нем все. Каждая линия его сурового тела, каждый шрам, все. От желания в его глазах у нее закружилась голова. Ни один мужчина никогда не смотрел на нее так. Она понятия не имела, что такое вообще возможно.
— Рамона… — Его голос был хриплым рычанием.
