Да, времени прошло не так много, но! Всегда есть это чёртово но! Моё шестое чувство ошалело. Твердит мне одно и то же, что я давно знаю этого демона, что мы когда-то были близки, что мы не чужие друг другу. Как же я хочу придушить свою ангельскую энергию, лишь бы она перестала кормить меня ложью!
Никогда! Никогда моя сила мне не лгала! Я доверяла ей, как себе, а теперь же что делать с этой сладкой ложью, я не знаю. Верить в это полный бред. Больной бред! Я не хочу питать себя лживыми надеждами, ибо это самая из глупейших женских ошибок, способная сломать любую из нас. Лучше уж реально оценивать всю суть происходящего, чем потом страдать.
Я — ангел. Он — демон. Никогда за всю историю противоположные существа не могли и рассчитывать на благосклонность своих рас. На любовь. Семью. Совместную жизнь. Даже если между парами существовала истинная связь или же по ошибке, как у нас с Кано, они связывались кровной, не имели права быть вместе. Таких пар убивали, лишая права на любовь и счастье, что подарила им судьба.
Наш мир очень жесток. Беспощаден. Опасен. И отнюдь не демоны оставляют самую бесчувственную и кровавую его вершину. Они-то и боролись за существование связи между противоположностями, ибо для них истинность всегда являлась непоколебимой, самой «святой», желанной любовью.
Ангелы — самые принципиальные, суровые, лишенные человеческого сострадания существа. Да, не все из нас такие, но множество ими и являются. В особенности наш совет. За нарушение законов равновесия, неприкосновенности, или же за другой любой маленький проступок, если они прознают, наказывают самой ужасной карой. Смерть — самый «гуманный» способ наказания, но он используется крайне редко.
Нашим советом заправляют безжалостные палачи всех 9 ангельских городов. 13 бессмертных решают судьбы всего нашего мира, держа всех в жутком страхе. Любое восстание жестоко карается, даже небольшой недовольный выговор в сторону «великого» совета преследуется его палачами. Полный тоталитаризм.
Я порой иногда жалею, что родилась именно в нашем мире. И дело тут не в том, что чего-то боюсь, просто чувствую там себя чужой. Никогда не ощущала себя ангелом. Моё нутро какое-то прокаженное. Отравленное. Тёмное.
Я не считаю себя светлой и непорочной, и даже человеком себя никогда не чувствовала, хоть и люблю Землю всем сердцем. Иногда кажется, что я застряла в личине падшего. Живу его жизнью. Существую не в своём мире. Даже если учесть то, что Кано мне кажется роднее Рафа, можно сделать тот же вывод.
— Эш, остановись! Хватит! Эш! — крик, отлетевший от соседки, заставил вздрогнуть. Широко распахнув глаза, я тут же подорвалась с постели к кидающейся по всей кровати девушке. — Ты убиваешь себя!
Её кожа просто горела огнём. Пар тонкой струйкой вился вверх, кипящая магия вырывалась наружу, обжигая меня своей болью. Мне вдруг стало дурно от этих ощущений, что чувствовала Лета. Боль, страх, отчаяние, сильное желание помочь. Всё смешалось в ядерную, выдержанную на огне жидкость.
— Лета. — присев на край кровати, я положила руку на горячие плечо, но тут же одернула её, опалив свою кожу до невыносимой боли. Энергия девушки просто сошла с ума. — Чёрт возьми! — прошипела, бегло оглядев прожженную кожу.
— Папа, помоги ему! Папа!
— Эх-х-х! — горло сдавило так, что из глаз брызнули слёзы. Тьма опасной вереницей поползла ко мне, в наглую влетая в мой организм через нос, глаза, уши. Я стала задыхаться. — Ле. та… — схватившись за горло руками, прошептала из последних сил.
— Флер? Что про… Чёрт! — туман сна пропал мгновенно, Лета подскочила на кровати и схватила меня за руки. — Потерпи, ангелочек. Сейчас будет легче. — стала вытягивать из меня свою тьму, но чем больше пыталась, тем мне было больнее.
— Пото. ропись.. — прошипела, совсем охрипнув.
— Что за!? Какого беса!? — всего доля секунды, и боль прошла. Огонь с тьмой вошли в резонанс, нежной вибрацией согревая тело. Татуировка полыхнула, разнося в душе незнакомое ранее тепло. Такое родное. Неповторимое. Близкое. — Не может быть! — удивленно выдохнула, широко распахнув обсидиановые глаза.
— Объяснишь? Кха. Кха… — закашлялась, потирая шею.
Вместо слов, Лета разорвала мою ночную рубашку и начала лихорадочно осматривать тело. Покрутив туда-сюда, собрала волосы в пучок, поднимая вверх, и только тогда смогла то ли облегченно, то ли удивленно выдохнуть.
— Теперь я понимаю, почему братец ополоумел! — произнесла, сжимая мои волосы до неприятных ощущений.
— А мне не объяснишь? — попросила с надеждой, в недоумении нахмурив брови.
— А ты ещё не поняла? — хмыкнула, изогнув левую бровь. — А! что это я!? Вы — ангелы призираете это явление! — наградила меня презренным взглядом, нахмурив носик.
— Какое явление? — тяжело сглотнув, переспросила, начиная внутренне паниковать.
— Ты умная девочка, Флер. Уже сама должна была догадаться.
— Нет. — обреченно произнесла, придя к одному единственному выводу.
— Да. — ухмыльнулась, скользя по моему напуганному лицу.
— Нет. Нет. Нет.
— Да-а-а! — растянула с самым сладким наслаждением.
— Чему ты радуешься!? — подлетела на ноги, выпучив на неё напуганные глаза.
— Да плакать, вроде, причин нет. — пожала невозмутимо плечами.
— Нет? Нет!? Лета, ты как никто должна знать все наши законы!
— И? Не вижу причин для паники.
— Нас убьют, Лета!
— Не новость. Кровная связь между вами уже стала первой причиной. — произнесла равнодушно, помотав головой.
— Почему ты так спокойна!?
— Потому что, во-первых, ты, моя дорогая невестка, теперь часть нашей чокнутой семейки! — подскочив на ноги, ткнула пальцем в тату. — А это значит, что ни одно живое существо не причинит тебе боли. Ну кроме братца. Хотя в этом я сомневаюсь. — скривилась. — А во-вторых, тот же самый братец за тебя весь мир сожжет дотла, ибо свою пару, как я думала, он уже терял!
— Как терял свою пару? — пыл мгновенно поутих, уступая место растерянности.
— А вот так! Тебе ли не знать, как жесток наш мир!
— А кто тогда я?
— А мне теперь тоже интересно, ангелочек. — произнесла спокойно, скользя по моему телу задумчивым взглядом.
10.3
***Флер***
На занятия меня не пустили. Пришлось с боем идти в лазарет и, после того, как меня замучили эти рогатые живодёры, вернулась обратно в комнату. Чем себя занять, не знала. Слонялась туда-сюда, меря шагами помещение. В задумчивости запускала пальцы в распущенные волосы, пытаясь массажем расслабить мозг, но всё было тщетно.
Плашмя плюхнувшись на кровать, я раскинула ноги и руки в разные стороны, как звезда, устремив глаза к белому потолку. Комната всё больше и больше стала напоминать палату психбольницы, не только белыми тонами, но и тем, что я потихоньку чувствовала, что начинаю сходить с ума от одиночества.
Занятия закончатся только через пять часов, как бы ни больше. Лету пока можно не ждать. Она хоть и обещала, что ушмыгнёт, но я сомневаюсь, что от нашего Крауста хоть кто-то уйдет раньше времени. По крайней мере, живым. Правда, не думаю, что Лета скажет что-то ещё, ибо с утра мне всё «доступно» объяснила, но опять-таки шестое чувство твердит иначе.
— Так, нужно скоротать время. — подорвавшись на ноги, я ринулась к шкафу. Всего за несколько секунд выпотрошила всё его содержимое и с умным видом стала перебирать одежду. Уборка всегда успокаивала.
Закончив с этим «гиблым» делом, ибо в мой гардероб лучше не ступать, чёрт ногу сломит, занялась уборкой туалетного столика. Настроение немного поднялось, разрывающие голову вопросы ушли на второй план. Я даже смогла сочинить новый куплет песни, и всё-то время, пока занималась уборкой, пела себе под нос до боли знакомые слова.
Сердце странно сжималось, принося нехорошее ощущение, кое я не могла передать словами, на душе образовался противный осадок, отравляя и до того отвратное состояние. Но, не смотря на все ощущения, я продолжала напевать эти строчки, с каждым разом дополняя песню новыми словами.
