Туманных Пределах!
— Настала зима для розы, и она поблекла под дыханием Холодного моря, — ответила Теодезинда с грустной улыбкой. Она погладила девушку по волосам и прибавила ласковым голосом: — Зато ты, моя маленькая Ирис, выросла и превратилась в настоящую красавицу!
Ирис медленно отстранилась от неё и, вздохнув, не удержалась, чтобы не признаться:
— Ах, няня, всё-таки ты счастливее меня; ты познала любовь человека, который был для тебя дороже всех на свете. Мне только семнадцать лет, я хочу жить, любить и быть любимой, а моё сердце уже разбито!
— Девочка моя, кто же посмел причинить тебе такую боль?! — с горечью воскликнула Теодезинда. И тут же тихо прибавила: — Хотя я, кажется, догадываюсь…
После этих слов она пристально вгляделась в лицо Ирис, в её глаза, обрамлённые длинными чёрными ресницами, и спросила:
— Разве его признание в любви к тебе было неискренним?
Ирис отошла к окну; какое-то время она молчала, и со стороны могло показаться, что вниманием девушки завладели слуги, суетившиеся в замковом дворе.
— Я верю его словам, но моё сердце не верит, — наконец снова заговорила Ирис, продолжая смотреть в окно. — Я не знаю, как это случилось… но я вдруг перестала тосковать о любимом человеке. Иногда я всё же думаю о нём, вот только больше не мечтаю так, как прежде… Когда-то мне казалось, что всё в моей жизни заранее определено, всё ясно и ни в чём нет сомнений. Но в последнее время мною овладела странная тревога, и будущее уже не кажется таким безоблачным… Однажды вечером мне взгрустнулось и захотелось помолиться звёздам, что так приветливо и ярко сияли над моей головой. Я молилась им о своём народе, о всех родных и друзьях, а потом прошептала: о, звёзды, очи богов! вы видите, как я страдаю; что со мной будет? Откройте мне мою судьбу! Вдруг слышу — вдали на улице пение и радостные ликующие крики — оказалось, мимо замка проходил свадебный кортеж… Удивительно, правда?
Ирис повернулась и, интересуясь мыслями собеседницы по поводу своих размышлений, посмотрела на неё с мучительным сомнением.
— Ничего удивительного, что звёзды дали тебе знак, ответив на твой вопрос, — высказала своё мнение Теодезинда, — скоро ты будешь невестой.
— Невестой, — может быть; женою, — никогда! — вскричала Ирис, задрожав от внезапного негодования. — Я знаю, маркиз Гундахар может устроить обряд бракосочетания без моего согласия, он может насильно потащить меня к алтарю и поставить рядом со своим сыном. Он задумал женить своего сына на наследнице ареморского престола — и он это сделает, не важно, при каких обстоятельствах. Я больше не вольна распоряжаться своей судьбой, но я остаюсь хозяйкой своему сердцу и… своему телу. Как бы я ни жаждала любви, как ни мечтала когда-то принадлежать любимому, но теперь я не взойду с ним на ложе, пусть он и назовёт меня своей женой…
— Священный обряд бракосочетания без взаимных обетов и с принуждением не имеет законной силы, — вставила Теодезинда, выслушав девушку.
— Для кого-то, может, и не имеет, — с грустной усмешкой отозвалась Ирис. — Но, насколько я знаю маркиза Гундахара, он не входит в число людей, свято чтящих законы и традиции. По крайней мере, в тех случаях, когда ему это невыгодно.
Ирис снова умолкла, но потом, будто вспомнив о чём-то важном и пока ускользавшем от её внимания, живо спросила:
— Скажи, няня, а с кем ты приехала? Кто позволил тебе навестить меня? Неужели сам маркиз?
— Приехала с купцами, — просто ответила Теодезинда. — Если я захочу чего-нибудь, ты знаешь, — достигну любой ценой. Вот, захотела повидаться с тобой и приехала. Как я смогла попасть в эту башню? Ну, об этом узнаешь в своё время.
— Но как ты узнала, что меня похитил маркиз Гундахар и что искать меня следует в Тревии?
— И об этом я расскажу тебе позже, — загадочно улыбнулась Теодезинда. И неожиданно спросила: — Хочешь выйти отсюда?
— Выйти? — изумилась Ирис. — Сейчас? Вместе с тобой?.. Но как?..
Ничего не говоря в ответ, Теодезинда взяла девушку за руку и решительно увлекла за собой. Они тихонько спустились по винтовой лестнице — мимо застывших в неестественных позах стражей — и прошли позади огромной замковой кухни. Ирис не удержалась от любопытства и, замедлив шаг, заглянула в дверной проём. Картина, представшая перед её взором, была удивительна и так же необъяснима, как зрелище неподвижных, словно уснувших на ходу, стражников. Вся кухонная прислуга была точно скована во времени и пространстве: каждый человек замер на месте, застыл, подобно каменному изваянию, в момент выполнения каких-то действий. У женщин, ощипывавших и потрошивших птицу, руки замерли над куриными и утиными тушками; рубщик мяса застыл с занесённым над головой топором; девушки, нарезавшие овощи, превратились в статуи в то самое мгновение, когда сплетничали о приглянувшихся им рыцарях, — на их лицах сияли лукавые улыбки.
— Что здесь случилось? — удивилась Ирис, обращаясь к няне. — Это… какая-то магия?.. Они ведь оживут, правда?
— Не волнуйся, милая, — успокоила девушку Теодезинда. — Всё встанет на свои места, как только мы окажемся за пределами замка. Все эти люди даже не заметят ничего необычного: время замедлило свою поступь, но только не для них.
— Няня, ты… волшебница? — догадалась Ирис. — Но где ты этому научилась?
— Терпение, моя девочка, терпение! Я же тебе обещала всё рассказать в своё время! — отозвалась Теодезинда со смутной улыбкой, которая так красила её немолодое лицо, придавая ему загадочное очарование.
Спустя какое-то время беглянки очутились у замковых ворот, на подъёмном мосту, где в этот час суетились в своих заботах горожане и крестьяне из горных селений: слышались крики, хохот, брань; порою человеческие голоса заглушались ослиным рёвом, конским ржанием или грохотом тележек.
Женщины шли быстро, без остановок, ни на мгновение не замедляя шаг, хотя погони за ними пока не было. Наконец крепостные стены остались далеко позади, и теперь приходилось подниматься по крутым каменистым склонам, цепляясь руками за кусты. По дороге идти было опасно: со стороны замка путник выглядел на ней как на ладони. Небо темнело, опускалось всё ниже, нависало над горами рваным пологом грозовых туч. Когда и башни замка, и зубцы крепостной стены совсем исчезли из виду, Теодезинда предложила Ирис устроить короткий привал.
Беглянки как раз вышли на покрытое изумрудным мхом плато, поросшее жидкими кустиками вереска, и расположились у скопления валунов — от дороги их скрывала отвесная скала.
— Камни, камни… кругом только голые скалы и камни, — заговорила Ирис, переведя дыхание и озираясь. — Если бы ты знала, няня, как давно я мечтаю вернуться домой, в родную Фризию! Вдохнуть
