меня желать ее больше всего и
всех, вся на свете! — Тут-то и она уже почти улыбнулась во сне, ведь и как-то даже именно и в его же все манерности
ухмыльнулась и, только потянулась своей левой же рукой выше и дальше, чтобы расстегнуть ширинку его шорт, как тут же замерла и дернулась, как и сам же он, переставая уже точно вести какой-либо счет своим удивлениям ею и победам же над ней, а и именно: всякий раз, когда она оказывалась и была с его же помощью и
легкой руки буквально в шаге, если уж и не в полу- от оргазма, как и сейчас же все, к примеру, в тот самый момент, когда его пальцы уже более ощутимо прошлись по возбужденной, влажной и пышущей прямо-таки и жаром, как никогда, ее плоти, оставаясь все это время под тканью шорт, но и над — белья, и нырнули же затем и под него. — Я, малыш… — прошептал, а и скорее даже
прошипел он, вновь чуть срываясь же в голосе. —
Я! И да, это не был
вопрос. Во всех же смыслах…
Я мог подумать и…
подумал! А еще же и почти воплотил…
вот… сейчас. Пусть ты этого и не знаешь…
Пока… И что же это все —
не сон. По
большей же части… Но и когда-нибудь же узнаешь! И тебе это…
скорее всего… нет…
точно не понравится. Но и опять же все —
ненадолго: на первых же порах и… в моменте! Но а пока же… и сейчас… тебе это нравится так же…
как и нравится мне… имеет ли смысл, цену и значение
что-то… и
кто-то же… кроме
этого: кроме тебя, меня и…
нас?!
И продолжил медленно и с наслаждением водить пальцами вверх и вниз по ее естеству, размазывая ее же соки, как смазку, по нему же самому, меж губ и складок, не забыв уравновесить-сбалансировать и в этом же конкретном моменте-разрезе, влажности, и ее же грудь, чуть послюнявив пальцы, коснувшись ими правого же соска и оставив его так и таким образом достаивать организм до кондиции с мурашками, обратившись теперь собой со всем же своим вниманием к левой и левому, под сиплое же одобрительное сопение-постанывание и тихое всхлипывание ее, интерпретированные им по-своему, но и, как видно же все в этот раз и с ней, сейчас и здесь: как никогда по правде.
— Просила бы ты меня так же продолжать и не останавливаться, только уже и словами, будучи в сознании и зная же обо всем этом действе, что началось же еще будто и без, до тебя разумной, но и с тобой же, хоть и уже душевной? — Продолжил подначивать ее блондин, подводя к финишной прямой и краю, но и пока же еще не толкая, придерживая и сдерживая как свой, так и ее же порыв — отдать уже все и вся, всю же себя на поруки всем же своим и его, их чувствам, ощущениям и эмоциям, под почти и незаметное, невесомое касание его губ к ее же, как он уже успел заметить и понять сам, не в меру чувствительной и чувственной зоне, шее, обыденно, но и оттого же еще, что и именно же с ней и у нее, не менее же и особенно. — Да… Такая чувственная и эмоциональная девочка, ощущающая все и вся… Сделай это для себя и меня… Для нас!
И толкнулся же еще и бедрами для большего эффекта и закрепления же его вперед и к ней, сжав своей правой ладонью еще и ко всему же ее левую грудь с зажатой между указательным и средним же пальцами горошиной соска, заставляя же еще тем самым и саму же брюнетку буквально и начать же самой, еще и продолжая же параллельно подмахивать ему сзади, скользить по его пальцам уже и своей же правой рукой спереди, вытащив наконец ту из-под подушки и своей же головы и прижимая теперь его руку, таким образом, еще больше, ближе и касаясь же, двигая глубже ее к себе, чуть ли уже и именно же не подталкивая и не проталкивая, не насаживаясь сама и на его же левую руку тем самым, ощущая подступающий к и прямо-таки уже наступающий на нее саму оргазм, не убирая же и своей левой руки, вновь двигающейся в ритм и такт с его, с его же паха.
И, не прошло еще даже и пары минут, а там и секунд, как она, не совладав же с собой никак, выгнулась еще большей дугой, теряя вмиг точку опоры в виде его же бедер и груди, но и тут же обретая его левое плечо для головы и пах для ягодиц, бурно кончила, так и взлетев и взорвавшись же высокими ярко-фиолетовыми цветочными фейерверками под потолком с долетевшими до них лишь ярко-зелеными шипучками и не долетевшими же следом ярко-белыми свистящими ракетами, озаряя все и всех же, вся вокруг себя, освещая их собой и тут же еще путь во тьме и, пусть хоть и ненадолго, но и побеждая ее же саму и оставаясь после лишь висеть в воздухе, опав затем почти что и видимым же светом — вплетенными и сплетенными же меж собой незаметными и невидимыми нитями ее же энергии внутри и посередине, в сосредоточении с его, все того же Егора, что и замер же вслед за ней, тяжелым и горячим дыханием опаляя шею, и еле же успел сдержать ее куда более громкий и звонкий, чем и все же остальные и прежде, вместе взятые же, стон, зажав ее рот своей правой рукой, оторвав ту на мгновение от ее же груди, и удержать же ее саму, левой же, уже и поднявшись к низу самого живота, все это время лишь прижимая ее к себе и стараясь же более-менее про- и контролировать ее дрожь и конвульсии на пути же уже буквально и к самому же краю вновь кровати, чтобы она вдруг с нее и не упала.
— Умница! — Улыбнулся-ухмыльнулся вновь и ей же ответно он, немного лишь придя в себя и восстановив свое более-менее дыхание, как и голос, но и решив отчего-то, а и опять же скорее кого-то, что ей это будет нужно, как и важно же послушать и именно же от него, пусть и не до конца, как и, само же по себе разумеющееся, услышать. И, чуть привстав затем, перегнулся через нее, чтобы уже и непременно же застать наяву
