— Так там кустарник густой растёт, за ним не видно, — сообщил вор. — Его по — хорошему должны были выполоть. Но цветёт уж больно красиво. Растения не дикие, садовые: ветром из дворцового парка семечки занесло. Вот и оставили. А стража на этом участке бывает нечасто. Ворот там нет, сигнальные огни стоят. Но вот срабатывают они только если попытаешься через ограду перелезть, поверху. А когда под землёй перебираешься, молчат.
«И когда охрана узнает, придумает что-нибудь новое. А воры затем найдут средство эту новую систему обойти», — подумала я, невольно посмотрев на жизнь глазами собеседника.
Вор смотрел вопросительно, ожидая моего окончательного решения. А точнее сказать, возможности унести ноги. Я колебалась. Можно было попытаться уйти прямо сейчас, вместе с ним. В противном случае я рисковала: во — первых, вор мог солгать по поводу путей отхода, а во — вторых, что, если ход обнаружат как раз в тот промежуток времени, что я возьму себе на подготовку? Но, с другой стороны, причин не бежать вместе с вором тоже хватало. Первая: едва мы выберемся из здания, мой единственный козырь — колокольчик — потеряет какую бы то ни было ценность. И где гарантия, что спутник в ту же секунду не стукнет меня по голове чем-нибудь тяжёлым? Причина вторая: бежать желательно в крепкой обуви, а не босиком, да и плащ прихватить было бы неплохо. А что-то заставляло меня сильно сомневаться, что вор готов будет стоять здесь и спокойно ждать, пока я сбегаю в свои покои и соберу вещи. И, наконец, причина третья: риск попасться есть всегда, а я очень не хотела, чтобы в этом случае меня обнаружили в обществе такой вот сомнительной личности. Нет, конечно, быть застигнутой при попытке побега плохо в любом случае. И всё же одно дело просто попытаться сбежать. И совсем другое — пытаться сбежать (а) с мужчиной и (б) с закоренелым преступником. Готова поспорить, Уилфорту не понравится ни то, ни другое. И пойди потом докажи, что речь не идёт о предварительном сговоре!
Словом, вора я всё-таки отпустила. Внимательно следила за его передвижениями, когда он спускался по стене (здесь было не слишком высоко), а потом крадучись пробирался через двор. Вроде бы действительно шёл в направлении, которое соответствовало его рассказу.
Сама я покинула дворец Уилфорта следующей ночью. История вора о лазе оказалась правдивой, и уйти мне удалось без лишних сложностей (если, конечно, не считать того, что пролезть по норе оказалось совсем непросто, и в итоге я безбожно измазалась в земле). Сэнду же я оставила записку. Дольше всего мучилась над вопросом, как именно к нему обратиться. Всё остальное, сколь ни странно, оказалось легко.
«Здравствуй, Сэнд!
К тому моменту, как ты найдёшь это письмо, я буду уже далеко от дворца. По крайней мере, я на это надеюсь. Понимаю, что ты придёшь в ярость, особенно учитывая, что ты был ко мне по — настоящему добр. Гораздо добрее, чем мог бы быть, учитывая обстоятельства. Поверь, я не страдаю чёрной неблагодарностью, но и ты должен меня понять. В каких бы прекрасных условиях я ни жила в последнее время, я оставалась заключённой, а ты — моим тюремщиком. Поэтому моё стремление выбраться на свободу вряд ли можно назвать удивительным. Но есть и другая причина, более серьёзная. В сущности, одна лишь тяга к свободе вряд ли подвигла бы меня на побег. Но я обязана разобраться в том, что произошло в Оплоте. Ты сам заставил меня задуматься и по — новому оценить многие факты, на которые у меня до сих пор были совершенно определённые взгляды. Теперь я должна выяснить, кому и во что верить. Кто именно подставил меня и с какой целью? Почему мишенью со стороны светлых избрали именно тебя? И есть ли хоть капля истины на этом свете, хоть с какой-нибудь стороны от Грани Безопасности?
Возможно, на последний вопрос я и не получу ответа, но в первых двух разберусь непременно. Не тревожься за меня (в случае если, конечно, твой гнев оставит место и этому чувству). Я знаю, как действовать в Оплоте. И не пытайся меня искать. Чем ближе к Грани Безопасности, тем больше у меня преимуществ.
К сожалению, мы не успели с тобой развестись. К сожалению — потому что я предпочла бы оставить тебя абсолютно свободным и ни в какой степени от меня не зависящим. Увы, обстоятельства этого не позволяют. Обещаю однажды вернуться, чтобы разрешить это недоразумение. Но если этого не произойдёт, скажем, в течение года, ты можешь смело считать себя вдовцом и со спокойной совестью жениться на другой женщине. Более покорной, менее мутной, обладающей более весомым приданым, чем три парика, и, самое главное, не бросающейся на тебя с кинжалом посреди ночи. Правда, возможно, она будет к тебе чуть более равнодушна, чем Давирра к Сэнду, но это даже к лучшему. Эмоции слишком сильно усложняют жизнь. Надеюсь, что когда-нибудь смогу отплатить тебе добром за добро. А до тех пор — прощай.
Твоя Давирра.
P. S. Да, и не забудь осмотреть старую конюшню. Там кое-что надо подправить, иначе недолго остаться без бриллиантов.»
Тамира продвигалась по Вехскому лесу медленно, то и дело сходя с тропинки и нагибаясь, чтобы раздвинуть листья очередного папоротника. Именно с этим растением отлично уживалась ферна, редкая лекарственная трава, настойка из которой придавала сил почти как пресловутая живая вода — правда, на непродолжительное время. Отлично помогала людям болеющим, но не желающим при этом чувствовать себя дряхлыми развалинами. В определённые периоды крестьяне были готовы очень хорошо за неё заплатить. К примеру весной, во время сева, когда болен — не болен, а работать надо, ибо в противном случае и без того скудный урожай может превратиться в нулевой.
А плата Тамире была необходима. Не денежная, разумеется, деньги ей были особенно ни к чему. Но у крестьян они тоже особенно не водились, и платили люди в первую очередь всевозможными продуктами питания. Есть ведь что-то надо, одними травками, грибами и ягодами сыт не будешь. А, главное, растут они далеко не круглый год. Из ягод — главным образом ежевика, она плодоносит довольно долго, с июня по август, а то и по сентябрь. Шелковицу можно собирать всего с месяц. Грибы же, главным образом, маслята, растут в здешнем климате главным образом в октябре — ноябре, да и то год на год не приходится, от погоды зависит. Вот и приходится Тамире, живя посреди леса в оставленном покойными родителями доме, собирать, не покладая рук, всевозможные травы и отнюдь не бесплатно раздавать приготовленные из них снадобья тем, кто обратится.
Возвратившись на тропинку, девушка зашагала дальше. Тропинка была не утоптанная, местами и вовсе терялась, поросшая травой, поскольку здесь, кроме зверей, мало кто ходил. Взглянув на результаты своего труда, Тамира вздохнула. Из дома выходила утром, теперь солнце уже клонится к западу, а корзинка полна хорошо, если на треть. Что поделать, ферна — растение привередливое.
