Ульяна Соболева - Легенды о проклятых. Безликий. Книга первая

— Она будет расплачиваться за эту ошибку всю жизнь, Саяр. Все то время, пока будет возле меня. Так кто может стать моим союзником?

— Свояк Ода. Они сильно повздорили в свое время, и у него есть дочь. Лассарка. Знатная лассарка. Лориэль. Поезжай первым делом в Талладас, Рейн, и женись на ней. Этот союз принесет к твоим ногам весь запад и войско Рона дес Туарна.

— Знакомое имя.

— Конечно, знакомое, ведь ты отрезал голову его сыну, когда тот женился на твоей ниаде.

Я сделал глоток вина из кубка и поставил его на стол, всматриваясь в темно-бордовую жидкость и мерцающие в ней блики свеч.

— До Талладаса почти три недели пути по этой погоде.

— Отправь гонца пусть выезжает к тебе навстречу вместе с дочерью и астрелей прихватит. Предложи ему выгодную сделку, он не сможет бороться с искушением поставить Ода на колени после того, как тот отрезал Талладасу все торговые пути.

— И они подыхали с голода все эти годы. Озверевшие от бедности обнищавшие велеары, мечтающие о былом величии и мести обидчикам, — закончил я и усмехнулся.

— Но есть риск, Рейн, если они узнают, кто на самом деле обрек их на это, то нас похоронят прямо в стенах Лурда.

— Или мы похороним их всех, — сказал я и сжал бокал с такой силой, что стекло разлетелось на осколки, — и захватим Талладас первым.

Говорю с ним, а перед глазами ее спина с клеймом волка и глаза, полные боли с ненавистью. Баордка должна привести её в чувство, не то казню суку старую. Четвертую и свиньям на корм мясо гнилое баордское, его даже мои волки жрать не станут.

— Луна близится. Ты готов к ее приходу, мой дас?

Я не ответил, выдернул несколько осколков из ладони и смотрел как затягивается кожа…Регенерация в эти дни бешеная…сила волка наполняет меня и течет по венам кипятком, заставляя терять контроль и бешеным усилием воли сдерживать зверя в клетке до того мгновения, когда смогу отпустить. Только она его дразнит, манит. Запахом своим на дыбы ставит. Только одного сейчас хочет — покрыть свою самку. Прихватить за затылок и покрыть бешено.

— Готов. Более чем. И мы это используем при переходе через долину и болота. Баорды не сунутся, если зверь рядом будет.

— Доверяешь мадоре?

— Нет. Я никому и никогда не доверяю, но она единственная, кто может провести нас через топи короткой дорогой и миновать Туманные воды.

— Или, наоборот, завести вглубь их и погубить.

— Гайлар не даст ей этого сделать.

— Слышал, ты отправил ее к ниаде залечивать раны…и она до сих пор не вышла из её покоев. Поэтому хлещешь вино и ломаешь бокалы, Рейн? Печешься о своей ниаде? Не возьмешь её ночью, с утра все поймут, что ты блефовал. Народ ждет окровавленных простыней и криков боли. Ты выбрал себе в наложницы ту, что жжет плоть ядом. А они ждут наказания для дочери Одна Первого, и, если ты в очередной раз проявишь слабость, они усомнятся в тебе, Рейн.

Я расхохотался. Громко, оглушительно. Он действительно думает, что меня остановит клеймо на спине ниады? Ее боль или моя? В свое время я вырезал на телах шлюх узоры пострашнее этого, трахал и кончал в момент их смерти, а потом равнодушно смотрел, как уносят тело, и садился за трапезу или раскладывал на столе карту Лассара, в очередной раз продумывая, какой дрогой смерти я пойду на Ода Первого, оставляя за собой руины и пожарища. Иногда я не кончал неделями, не мог, меня заклинивало, и я изматывал и себя и партнерш, чтоб испытать оргазм резал кожу на своей груди, пока долбился в тело очередной девки, воющей подо мной фальшивыми стонами, или прижигал себя сигарой, другой рукой сжимая им глотки до хрипа. Непорочные девственницы, шлюхи, любовницы. Их было столько, что я не смогу сосчитать за всю свою вечность. Я не помнил их лица, тела, взгляды. Я помнил, что все они просачивались сквозь время, не оставляя после себя следов и воспоминаний. Только эта зацепилась, да так, что иногда хочется вывернуться наизнанку и покромсать себя изнутри, чтоб её во мне не осталось.

Мне плевать, залечит мадора её раны или нет. Мне плевать на яд в ее плоти. Особенно сейчас, за две ночи до Луны, когда каждая из моих затянется в мгновение ока. Я. ХОЧУ. ЕЁ.

Глаза налились кровью, и Саяр попятился назад, ощущая, как накаляется воздух от присутствия зверя. Нас здесь уже трое. Велеарский советник всегда чувствовал в какой момент я начинаю терять контроль.

— Мой дас, простите, — он склонил голову, готовый упасть на колени, а я понял, что цвет моих глаз изменился и Саяр уже не видит меня…он видит волка. Завоняло страхом и потом. Даже несмотря на то, что знал — его не трону, он не мог совладать с природным инстинктом испытывать ужас перед чудовищем.

Оттолкнул Саяра и вышел из комнаты. Игры кончились, Одейя, я хочу свой приз. Я его заслужил, мать вашу, за все эти годы. И меня не волнует, хочешь ты меня или нет. Не волнует ни ненависть в твоих глазах, ни ужас, ни презрение. Я хочу твою плоть. На душу мне сейчас глубоко наплевать!

* * *

Коридоры казались бесконечными. Часть замка, отделенная для наложниц, мало меня интересовала раньше. Я не заводил себе скай. Мне хватало шлюх и любовниц побогаче. Мне не была нужна долгоиграющая игрушка с определенными правами. Бесправные мне нравились куда больше. И хотя каждая из моих любовниц мечтала получить официальный статус, я не торопился кого-то приручать. Мне хватало моих волков и лошадей. Только с ней все было иначе.

Когда распахнул ногой дверь в покои Одейи, баордка зашипела и метнулась к стене, выронив склянки с вонючими бальзамами. Они покатились по полу, разрывая тишину и отдавая набатом у меня в висках. Терпение лопалось, как струны в арфе, больно лопалось, с отдачей.

— Пошла вон.

Мадора склонила голову и попятилась к двери, а я уже не смотрел на нее, я видел только ниаду, которая вскочила с постели и теперь стояла посредине комнаты в тонкой длинной рубахе на голое тело, и запах этого тела остро пробивался сквозь ароматы мазей Сивар…запах тела и крови ниады, от которого в голове помутнело, а перед глазами пошли разноцветные круги, окрашивая добычу в самые яркие краски, усиливая восприятие и заставляя сдержаться от рыка, когда увидел, насколько просвечивает через материю её тело, стройные ноги и темные соски под белой тканью. Сама невинность во плоти. Когда я выйду, отсюда ты уже не будешь прежней, Одейя Вийяр… и надеюсь, что и я тоже.

Дверь со скрипом затворилась, и мы остались одни. Она с ужасом смотрела на меня, понимая, что в этот раз я больше не скажу ей, чтоб не боялась или что ничего не случится. Случится. Она видит это в моих глазах, а я не намерен скрывать, что хочу ее.

— Убирайтесь, — прошипела девушка, а я сделал шаг к ней, надевая перчатки и глядя, как расширяются от страха бирюзовые глаза, как учащается дыхание и взрывается в воздухе адреналин.