- Вы останетесь в замке, леди Ирга?
- Вероятно. Я привязана словом к Мелинде. Но думаю, что она останется здесь, по крайне мере до конца войны.
Мы еще немного постояли рядом, скорее думая, чем говоря друг с другом. Коррейн несколько раз собирался с духом, как будто решаясь на что-то, но потом вновь переводил разговор, или правильнее сказать, почти молчание на безопасные темы. Я понимала, что он хочет спросить что-то про Мел, но не знала что ответить и потому даже радовалась его нерешительности.
Мы так и разошлись, не сказав друг другу того важного, что мог ли бы сказать. В последний момент я, повинуясь какому-то внутреннему наитию, закрыла глаза, и сжала кулаки, как в детстве, загадывая, чтобы судьба хранила этого мальчика от подлости и предательства. Я не могла защитить его от смерти или продлить жизнь, лишь надеяться, что где-то далеко, те, кто следят за справедливостью, услышат мою мольбу.
Похоже, что в ближайшее время будет множество незавершенных разговоров, не сделанных признаний и большее, чем раньше количество печалей ляжет новым грузом на людские сердца.
Мелинда на этот раз не встречала меня уже становящейся привычной истерикой. Наоборот, она была спокойна и безучастна, как ледяное изваяние.
- Они чудовища.
- Кто? - спросила я, стараясь не выдать ни жестом, что меня бросает от ее тона в дрожь.
- Все. На этой земле могут выжить только чудовища.
Я не стала говорить, что Мойран тоже принадлежал этой земле. И если уж на то пошло, он был тоже чудовищем, предателем. Хорошо, что у него хватило совести, хотя бы умереть с честью, но так ведь могло и не быть. Думаю, многие не смогут простить его и тех смертей, к которым привели его поступки.
- Мелинда, - присела я рядом с ней. - Никто из живущих здесь не виноват в смерти Мойрана. Идет война. Многие погибают. Прими это. Оплачь, как следует, а потом живи дальше.
Я дотронулась до ее плеча, желая утешить. Но она сбросила мою руку и, кажется, даже не услышала моих слов, как заведенная твердя свое:
- Нет. Нет. Нет. Они чудовища, они убили его. Здесь все должны умереть.
- Успокойся, Мелинда, - увещевала я, заранее зная бесполезность таких уговоров.
Казалось, мы с ней говорили на двух разных языках. И когда вдруг сестра заявила, что устала и хочет остаться одна, не стала с ней спорить, так как от моего терпения давно оставались жалкие клочья. Ушла. И большую часть дня провела у Айнарры, стараясь за работой выгнать из себя все посторонние мысли. Работы было много и обещало стать еще больше. Ленда трудящаяся бок о бок со мной сегодня была особенно разговорчива. Правда, все темы ее разговоров сводились, в конце концов, к Лорду Гварину. С тех пор как я разгадала ее маленькую загадку, она не стеснялась говорить мне о том, что он сказал, сделал или как посмотрел, с некоторым превосходством, и чуть заметной жалостью, как будто говоря, что я ей не соперница. Допустить мысль о том, что я бы не стремилась к этому, даже имей я другую внешность, она не могла.
А вечером были свадьбы такие тихие и спокойные, красивые в своей простоте, как и все в этой суровой земле. Никаких долгих речей и высокопарных клятв.
‘Я твой, ты - моя’, произносил мужчина, ‘ты - мой, я - твоя’, - эхом отзывалась девушка. Лорд спрашивал, есть ли кто-то возражающий против брака и готовый доказать это, после чего соединял руки пары и объявлял обряд совершенным. Новоявленные молодожены кланялись и отходили, уступая место следующим. Это было правильно. Честно, что ли. И мне, наконец, открылась еще одна тайна, почему Серые так серьезно относятся к невинности девушек. Оказалось, что как только любая девушка из рода Непобедимых по доброй воле делит постель с мужчиной, мужчина этот считается ее мужем. Таков закон. Серые не были ханжами, они просто не хотели брать тех женщин, которые в их понимании были уже замужними.
Последний праздничный ужин в замке и танцы, почти такие же, как раньше, только немного более суровые и грустные. Как заканчивающийся праздник. Завтра для всех начнутся тяжелые военные дни, постоянное напряжение и труд, а сегодня все с жадностью впитывали эту радость, которую можно будет бережно хранить в лучших воспоминаниях.
Возвращаясь к себе, я старалась идти как можно медленнее, чтобы растянуть это чудесное ощущение, когда радость уже состоялась, но еще не успела стать воспоминанием.
И совсем не ожидала, что окружающую меня тишину разорвет громкий, полный безысходности и мольбы крик.
У страха огромные уши, заячье сердце и плотно закрытые глаза.
Крик показался мне оглушительным, хотя, позже выяснилось, что услышали его лишь немногие оказавшиеся рядом. Это был скорее стон, чем крик. Но в нем были боль и борьба.
Порой люди сами не подозревают о том, что скрывается в глубинах души. В ком-то совершенно неожиданно просыпается подлость, а в ком-то смелость, одни бросаются вперед очертя голову вперед, а иные - разумно и осторожно продвигаются шаг за шагом. Когда опасность грозила Мелинде, я не раздумывала, а сегодня вдруг растерялась. Слишком много свалилось на меня в последние дни. Нет, я не струсила, не смалодушничала, просто замерла на месте, не понимая в какую сторону бежать и зачем.
Рядом со мной, словно из воздуха, появилась Айнарра, так стремительно, что я не сразу обратила на нее внимание. Должно быть, у Владеющей талант появляться там и тогда, когда без нее не обойтись. Она удостоила меня мимолетным взглядом, сунула мне в руки свою неизменную сумку с травами и приказала:
- Иди за мной, поможешь!
Вероятно, я попалась ей на глаза раньше, чем Ленда. И не оглядываясь больше, двинулась дальше.
Еще один удар сердца, одно мгновение, я стояла в оцепенении, а потом рванулась со всей возможной скоростью, понимая, что только ее прямой приказ помог мне разрушить странное оцепенение, но мне было трудно угнаться за уходящей Айнаррой. Не взирая ни на возраст, ни на кажущуюся хрупкость, Владеющая излучала силу, и была так стремительна, что многие молодые ей бы позавидовали.
Двадцать шагов, всего двадцать шагов отделяло нас от источника шума, не так уж много. Всего несколько ударов сердца.
Я и сама не знаю, что ожидала увидеть, и, хотя, как мне казалось, была готова даже к неприглядному и страшному зрелищу, все же то, что предстало моим глазам, оказалось страшным. Боюсь, что это одна из тех картин, которые будут преследовать меня до конца жизни.
Мы были не первыми пришедшими на крик - трое Серых, стражников несущих службу в коридорах замка, опередили нас на несколько мгновений, и сейчас смотрели с растерянностью и страхом, как на холодном полу в страшных судорогах корчится Крел, а рядом торжествующе и как-то умиротворенно стоит Мелинда. Так, словно совершила что-то важное и правильное.
