— Может быть, — признала я. — Я просто хочу, чтобы до этого никогда не дошло.
— Я знаю, согласилась она. — Когда все это начиналось, я считала, что король Эверт принимает все близко к сердцу. Но сейчас я вижу, что эта война обещает быть грандиозной.
Я едва подошла к дому родителей, как папа открыл дверь, словно ждал моего неожиданного визита. Его очки были сдвинуты на голову, сдерживая густые черные волосы, посеребренные на висках.
Папа улыбнулся мне так, как всегда улыбался после долгой разлуки — счастливо, с долей облегчения, что я все еще была жива и здорова. Ничего не говоря, я вошла в дом, и он закрыл за мной дверь.
Он притянул меня в крепкое объятие, и только, когда он это сделал, я поняла, как мне это было нужно. Я обняла его в ответ намного сильнее, чем обычно, положив голову ему на плечо.
— Все хорошо? — спросил папа. Я, наконец, отпустила его, но он удержал меня за плечи и наклонился, чтобы посмотреть мне прямо в глаза.
— Ивер? Кто-то пришел? — спросила мама, выходя из гостиной. — Брин! Ты вернулась!
Она поспешила, почти оттолкнув отца в сторону, чтобы обнять меня. Мама поцеловала меня в макушку и прикоснулась к лицу. Каждый раз, когда я возвращалась, она словно обыскивала меня, чтобы убедиться, что я была в целости и сохранности.
— Милая, что-то случилось? — спросила мама, когда закончила свою проверку. — Выглядишь, словно вся тяжесть мира на твоих плечах.
— Я слышал, что твоя миссия в Сторваттене прошла хорошо, — сказал папа. Как канцлеру Дольдастама, предполоительно, ему предоставили краткую сводку о том, что там произошло. — Есть что-то, что ты не рассказала королю?
— Нет. — Я покачала головой и тяжело вздохнула.
Это было не совсем правдой. Я не могла сказать королю о том, что принц Кеннет флиртовал со мной, или как виновато я себя чувствовала, оставляя королеву Линнею, и, тем более, я не могла рассказать ему об озарении с участием Константина.
Но я не хотела рассказывать об этом родителям. Ну, по крайней мере, о части с Кеннетом и Константином. Происшедшее с Константином только напугало бы их.
— Я выполнила свою работу в Сторваттене, — сказала я, наконец, глядя на выжидающие лица родителей. — Но я не думаю, что я кому-нибудь помогла.
И тут слова посыпались из меня — все тревоги, которые я старалась подавить. Как я не была уверена в виновности Микко, и как мы с Каспером, возможно, непреднамеренно были замешаны в его несправедливом аресте. О том, что Линнея больше походила на ребенка, чем на королеву, и мне казалось неправильным оставлять ее там, где она могла быть подвержена гонениям и оказаться в небезопасности, если ее муж будет осужден. И, как я понимала, что если марксина Лизбет не сможет выполнить свое обещание и все изменить, мне придется вернуться и помочь Линнее и Микко. О том, как я не доверяла ни единому человеку в Сторваттене, когда дело до этого дошло — даже марксине Лизбет и принцу Кеннету. О том, что у всех, казалось, были противоречивые мотивы, и все вели себя порой уклончиво, будто они что-то скрывали, и я не могла быть уверена, происходило ли это потому, что они не доверяли мне, из-за того, что я была Канин, или потому, что они совершали что-то плохое.
В конце концов, мама прервала мой долгий бессвязный рассказ предложением перейти в столовую. Я села за стол напротив папы, пока мама наливала каждому большую чашку чая.
— Ты все сделала правильно, — сказала папа, когда я, наконец, закончила, а мама поставила передо мной чашку, прежде чем сесть рядом с ним.
— Тогда почему это не чувствуется? — спросила я. — Почему у меня такое ощущение, что я вообще ничего не сделала?
— Конечно, сделала, — исправил он меня. — Ты помогла одеть охрану Скояре в форму и утешила Линнею. Это именно то, что ты намеревалась сделать.
— Но там столько всего осталось незавершенным! — настаивала я.
— Это проблема работников королевства таких, как ты и я. — Он жестом указал на нас с ним. — Мы можем делать только то, что нам приказывают. Слишком много раз мои руки были связанны законом, и я знаю, как это разочаровывает. Но это все, что ты можешь сделать.
— В твоей работе так много ограничений, — сказала мама, сделав большой глоток чая. — Вот почему я никогда полностью не понимала ее привлекательность для тебя. Ты всегда была так решительна и независима. Но выбирала работу, которая требует полного подчинения.
— Руна, — мягко сказал папа. — Сейчас не время для подобных разговоров.
— Нет, все в порядке. — Я сползла ниже на своем стуле. — Она права. Все, что я когда-либо хотела, это сделать королевство лучше. Я хотела сделать что-то хорошее и благородное. И единственный способ, который я видела, это стать следопытом или Хёдраген. — Я вздохнула. — Но в последнее время я просто чувствую, что все не так уж хорошо. В последнее время я часто выбираю меньшее из двух зол.
— Добро пожаловать в политику. — Папа поднял свою чашку в саркастическом тосте и сделал глоток.
Мама поерзала на стуле и облокотилась на стол:
— Ты знаешь, как я отношусь к твоей работе и не защищаю ее. Но мне кажется, ты слишком тяжело воспринимаешь эту миссию.
— Что ты имеешь в виду? — спросила я.
— Ты работала в другом племени, и, если быть честной, Скояре — странные, — сказала она со знанием дела. — Я жила там первые шестнадцать лет своей жизни и постоянно была окружена этим чувством «скрытности», которое ты описала. Король Руне Биелса сделал его практически обязательным.
— Я когда-нибудь рассказывала, почему меня назвали в честь него? — Спросила мама, и я покачала головой. Ее имя, Руна, было женской версией от Руне. — Король мог быть беспощадно жестоким ко всем и всему, и моя мама надеялась — я могу добавить зря, назвав меня в честь него, может каким-то образом вызвать у него любовь ко мне.
— Я слышала истории о том, что он был ужасным королем, но я никогда не понимала насколько, пока не побывала там, — сказала я.
— Это не означает, что Скояре не холодные и не скрытные, и, естественно, довольно странные, — пояснила она. — Потому что они такие. Но Руне просто сделал все еще хуже.
— И тут тебя, Канин, послали туда, где чужакам никогда не доверяли, — продолжила мама. — Проблема не в тебе, и даже не в твоей работе в целом, а в твоем задании. Тебя отправили туда, где ты не могла по-настоящему помочь, поэтому неудивительно, что ты чувствуешь, что не справилась.
— Твоя мама права, — согласился папа. — Тебя отправили туда больше, как жест доброй воли, чем что-то еще. Ты должна была заставить Скояре почувствовать поддержку Канин, так, чтобы, если что-то случится, наш король мог наложить лапу на их драгоценности.
