Я невольно всхлипнула носом.
— Браин! Как же это трогательно! — чуть ли не расплакалась я.
Браин самодовольно выпрямился.
— Не за что! — гордо сказал он.
Папа, кажется, светился от счастья. Он давно не видел нас таких доброжелательных друг к другу.
Я попросила Браина помочь надеть мне медальон на шею, и уже в новой обновке, принялась его вновь обнимать.
— Ну, а теперь мой подарок, — напомнил нам папа.
Я ошарашено на него посмотрела.
— А это не ваш совместный? — удивилась я, прикидывая цену медальона.
Папа усмехнулся.
— Нет, это Браин сам выбирал и сам купил, — довольно заверил меня папа.
— Браин! — немного возмущенно воскликнула я.
— Да, ладно! — сказал он.
— Ну, от меня теперь тоже жди чего — нибудь необычного! — заявила я.
— Надеюсь, это будет новая клавиатура? А то моя, кажется, сломалась, — усмехнулся он.
Папа недовольно выдохнул, а я рассмеялась, представляя подарок, нечем не уступающий этому медальону.
— Пойдемте! — позвал нас папа.
Я вопросительно на него посмотрела.
— Куда? — удивилась я.
Но папа ничего не ответил.
Уверенными шагами с огромной улыбкой на лице он вышел из дома.
Я, недоумевая, посмотрела на Браина.
Тот, кажется, тоже не понимал, куда нас ведет отец.
Неуверенно и немного смущенно я пошла вслед за ним, но прямо перед самой дверью, папа вновь вбежал в дом.
— Закрой глаза! — увлеченно шепнул он и прикрыл мне глаза руками.
Папа медленно вывелменя из дома, предупреждая о каждом порожке или камне. Я чувствовала, как дрожат его теплые руки, и мне показалось, что папа волнуется! Наверно, боится из — за сюрприза. Глупо с его стороны! Мне всегда нравились его подарки!
— Подожди, — попросил папа и опустил руки.
Я по его просьбе стояла с закрытыми глазами и ждала, когда же, наконец, мне разрешать их открыть.
— Открывай! — довольно заявил он.
Я несколько раз вздохнула, а потом постепенно начала открывать глаза, но как только картинка начала преображаться, я с молниеносной скоростью открыла их, разглядев, перед собой красный кабриолет, кажется Пежо 308 cc.
Я нервно вздохнула, а потом, кажется, у меня началась бешеная истерика.
Я громко вскрикнула и просто бросилась обнимать папу, как можно ближе прижимая к себе.
— Не может быть! — ошарашено вскрикнула я, не веря глазам. — Это мне? — истерично спросила я, разглядывая светлый салон кабриолета.
— С Днем Рождения! — радостно воскликнула папа.
— Боже! Папа! — довольно кричала я. — Спасибо! Я, — я запнулась, — я даже не ожидала! — еле выговорила я, так как язык не слушался, а только мог спровоцировать меня на визг или крик.
— Может, испробуешь? — самодовольно спросил он.
— Конечно! — радостно воскликнула я. — Браин!
Тот пулей прибежал ко мне, и не успела я подойти к двери водительского сидения, как он уже сидел рядом, ошарашено рассматривая светло — бежевый салон.
Я довольно уселась на сидение, и дрожащими пальцами повернула ключ. Двигатель тихо заработал, и кабриолет был уже полностью в моей власти.
— Элизабет, — позвал меня папа.
Я радостно на него посмотрела, улыбаясь во все тридцать два зуба.
Как можно было волноваться, понравиться ли мне подарок? Да, о таком подарке все мечтают!
— Кстати в школу, можешь не идти, — уверенно сказал он.
— Да, ладно, я…
— Я знаю, что у тебя сейчас не лады с друзьями, да и Эмма уехала, даже не попрощавшись, — грустно начал он.
Ну, зачем он напомнил? Меня опять волной окинули грустные воспоминания, и теперь даже кабриолет напоминал мне о Майкле.
— Так что, если хочешь…
— Нет, пап. Я пойду. Не буду же я вечно прятаться? — с вызовом спросила я.
Папа согласно кивнул.
— Удачи, — тихо сказал он, и я с силой нажала на педаль газа.
Кабриолет тронулся с места, и мы уже на огромной скорости летели к школе, в которой меня никто не ждал.
Ветер теребил мои волосы, и мне приходилось нервно придавливать их руками.
Стало прохладно. Даже ветер стал холодным и сухим, заставляя кожу дрожать, а мурашки пробегать по телу, чуть ли не каждую секунду.
Погода заметно испортилась. Больше не было таких же теплых и солнечных дней. Дожди, слякоть, тучи и туман: во что было на улице уже около месяца.
Когда мы подъехали к школе, небо и вовсе стало черным. Тучи полностью закрыли проход солнечным лучам, и на землю начали капать первые капельки.
Я нажала на кнопку, и кабриолет превратился в обычный седан, только даже в таком состоянии, он смотрелся самой красивой машиной на стоянке.
— Опять дождь, — пробурчал расстроенный Браин.
Я вздохнула и посмотрела на рассеянного брата.
— Я сегодня домой пораньше, — предупредила я. — Хочешь, поедешь со мной. Я попрошу отпустить тебя…
— Да, ладно, — усмехнулся Браин, — сегодня у меня тест по английскому, и если я его не напишу, у меня будут проблемы с мистером Кемпортом…
— Как хочешь, — вздохнула я, — я ухожу с последнего. Если передумаешь, скажи…
Грустно открыв дверцу автомобиля, я распахнула свой серый зонтик, и, закрыв кабриолет, побежала в корпус.
В классе было мало людей, возможно из — за погоды, хотя лично я не понимаю, как погода влияет на посещение в школе.
Расстроено присев на стул, я протерла мокрые руки, и тяжело вздохнула, представляя себе этот день более жизнерадостным и позитивным.
Так хотелось, чтобы, зайдя в столовую, я увидела пусть даже не за своим, хотя б за другим столиком, Майкла и Роберта, смеющихся и что- то бурно обсуждающих.
Особенно я скучала по изумрудным глазам Майкла и бледной коже, смутно переливающейся в оконном свете. По его черным кудрям и завораживающей улыбке, по крепким объятьям и свежем дыханье…Звонок прервал мои болезненные воспоминания и вернул меня к реальности. Жаль, что реальность ещё больней, чем воспоминанья…
Урок за уроком, я пыталась выжить в этой темной школе, пыталась не смотреть на недоверчивые взгляды Джона и Чеиса, пыталась не вспоминать о Майкле. Но когда я с маленьким подносом, почти пустым, подошла к своему столику, и повернула голову на соседний, стоящий возле окна, тускло освещенный мрачным светом с улицы, я вновь расклеилась, невольно вспоминая и мечтая о прошлых днях.
Неожиданно ко мне подошел Браин. Он рассерженно кинул свой поднос на стол и неуклюже сел, разъяренно рассматривая бутылку с колой.
— Что- то случилось? — недоумевая, спросила я, рассматривая перекошенное лицо брата.
Он тяжело вздохнул.
