— Вы… это мне? — голос предательски дрожал. Глаза лихорадочно метали взгляды, боясь зацепиться, застыть хоть на мгновение на его лице.
— Вам, — коротко… и обрекающе.
— Я здесь… здесь…
Вдруг к нам выскочила мой "поводырь".
— Это — Мария. Ей нужно было повидаться с Матушко…й
— Я Вас не спрашивал, — грубо перебил девушку. Короткий, презрительный взгляд на Амели и снова ко мне обернулся.
— Так кто Вы?
— Мария Бронс. Мне нужно встретиться с Настоятельницей Монастыря, Клариссой…
Черт! Черт! Как ее полное имя?
— Клариссой Марией Брадау Висконсе. Будьте так добры, проявлять уважение к этой женщине и называть ее полным именем.
— Простите, — пристыжено опустила взгляд в пол.
… Мария Брадау Висконсе.
— И что такое срочное привело… человека сюда?
— Я не могу… — тяжело сглотнула. И будь что будет. И хоть пристрели или разорви на месте. Матуа приказал. — Не могу сказать, простите.
Злорадно хихикнул. Неспешно прошелся, обойдя меня вокруг и осмотрев со всех сторон.
Амели молчала, застыв в испуге.
Эм, если вы боитесь… "своих"…. то что тогда мне делать?
Невольно, инстинктивно дрогнул взгляд. Едва уловила его очи, как испуганно попятилась.
Я… Я впервые такое вижу!
Белки, белки его глаз заплыли чернотой, слились со зрачками в одну густую, ужасную массу.
Попятилась к дверям.
Рассмеялся.
— Так, так. Мать полукровки. — Казалось, он всматривался мне в душу.
Уткнулась спиной в дверное полотно, но открыть его не решалась. Застыла в приговоре.
— Меня больше всего поражает, нагуляют себе уродцев, а дальше на Эйзем, словно тут пристанище для бездомных. Думаете, что вас здесь ждут?
Я едва дышала…
— Что молчишь? Чем думала, когда ложилась под вампира? Или скажешь, что не знала, кто он?
Поежилась. Словно ледяной водой плеснули мне в лицо. Нервно дернулась. Тяжело сглотнула застрявший ком боли и стыда.
— Знала, — едва слышно прошептала…
— И что теперь? Где твой принц?
Обижено закусила губу. Молчу. Молчу! Но мысли в голове взрываются в бешеном танце, выдавая сотни болезненных ответов.
Удивленно вздернул бровью. Улыбнулся.
— Матуа? Луи-Батист Матуа?
КЛЯНУСЬ! Я молчала! МОЛЧАЛА!
Удивленно уставилась в глаза. В черную бездну…
— У Поверенного возлюбленная? Да еще и дитя? — расхохотался, дикий, жестокий, ядовитый смех, — Забавно! Очень забавно! Что же, Мария, — вдруг подошел ближе, обнял за плечи, и вкрадчиво, словно близкому другу, интимно прошептал на ухо, — Это будет очень весело. Добро пожаловать в Орден Эйзем. Думаю, Мать будет рада такому знаменитому роду, как Матуа. А уж тем более…. чего отказывать ВДОВЕ Поверенного?
Нервно отдернулась, вырвалась из его рук прочь, в сторону.
— Луи ЖИВОЙ! — отчаянно закричала ему в лицо. — ЖИВОЙ!
— Надолго ЛИ?
* * *
(Луи)
Да уж. Непривычно…
Всегда я шел Судьей, Прокурором, Катом в этот зал…
А теперь нынче…. нынче уже МНЕ улыбается гильотина, жмурится плаха, скалится Смерть.
Я не боюсь. Не боюсь. Если Мария успела доехать до Эйзема… то БОЛЬШЕ В ЭТОЙ ЖИЗНИ Я НИЧЕГО НЕ БОЮСЬ.
Не знаю, не знаю…. если ли что там… за пределами ЖИЗНИ. За пределами этого мира…
Но если и есть, я буду покорно ждать свою девочку.
Нет — на нет и суда нет.
Но душа навеки принадлежит этой малышке… из первого купе, с рассыпанным валиумом по полу…
Робкими вздохами…
… горькими слезами.
Моя девочка. Моя…
Мать моего ребенка. Моего ЕДИНСТВЕННОГО ребенка. А что мне, старому глупцу, еще нужно?
Все мечты сбылись… Сбылись…
Пусть не в той мере, слегка не так, как грезилось, но СБЫЛИСЬ.
Мечты…
Хм…
Улыбаюсь, улыбаюсь и я Смерти.
Почетные приветствия. Лживые, жеманные улыбки.
Совет собрался.
Что же….
Асканио,
Роберто,
Матис,
Виттория…
Сегодня в ваших руках МОЯ жизнь.
Прошу приступить к трапезе…
— Матуа, Вы говорили, что есть к нам какое-то срочное дело. Что же, мы с братьями готовы его выслушать, прежде чем перейти к насущным проблемам. Вы как?
Что же… Быстрее, так быстрее… Покончить со всем этим.
— Я готов.
Скрипнула дверь. В зал неспешно вплыла Виттория.
И короткого взгляда на меня даже не бросила…
Эх… Я еще должен извиняться за то, что умру?…что казнят?
Да уж…
Что же, прости, прости, мой старый верный друг. Прости…
— Слушаем, — приказное…, прощальное.
Вышел в центр, к алтарю этих безбожников.
Сразу на колени стать? Или дождаться, пока, как преступника, собьют с ног, преклонив перед судьями?
Ничего. Не утрудняться…
Пусть позабавятся.
Выпрямился, гордо задрал нос кверху. А что? Разве беспутно тщеславие камикадзе? Разве грех пред смертью потакать гордости? Не думаю…
— Я, Луи-Батист Маута, Поверенный Искьи, прошу…. - ну же, глупец, к чему паузы? Руби! РУБИ!… канаты, якоря! Мы плывем в чудные дали! — Прошу отпустить мои клятвы Ордену Искьи, Ордену Вампиров, дабы я смог воссоединится со своей ЖЕНОЙ и ребенком. Я знаю, помню, до последнего вдоха свого буду помнить данный обет Искьи… и не отрекаюсь от верности ей, но не могу больше нести службу Поверенного в силу прежде названных обстоятельств.
— Так, так, — растяжисто пролепетал Асканио, и как присуще ему… сразу же сменил свой привычный облик молодого мужчины на лик старика. Судьи. Судьи Искьи.
Вот он момент. Момент правды.
В миг подлетели ко мне Кровавые Стражники и резким ударом сбили с ног.
… на колени.
Ехидно улыбнулся…
… наверно больше сам себе, чем им.
— Я не буду спрашивать, кто знал о твоем отступничестве. Не буду искать нити. Ты сам пришел с повинной. Просьбой? Ты и сам знаешь, что у нас не отрекаются от Ордена. Как не отрекаются от Бога. Он либо есть в сердце, либо нет. Так как, Матуа, есть в твоем сердце Бог?
