Я расхохоталась.
— Коля, ты сейчас серьезно?
— Ну, почти. Мне не нравится, что пока я тут валяюсь, с тобой кто-то знакомится, называет тебя Настей, может быть приглашает тебя куда-нибудь.
— Может быть. Но думаю я в этот момент о тебе.
— А что ты думаешь? Беспокоишься? Или думаешь, что я подранок невезучий?
— Не только, — засмеялась я.
— Что еще?
— Всякое разное. О чем добронравная девушка до свадьбы думать не должна.
— О! Как интригующе! О чем же думает моя недобронравная невеста?
— О поцелуях.
— Это приятно. Но может быть о чем-нибудь еще?
— Может быть.
— Расскажешь?
— О нет! — заполошно вырвалось у меня. И щекам стало горячо от жаркого смущения и одновременно от удовольствия говорить с любимым мужчиной о том тайном, еще неизведанном, чего я жду с предвкушением.
Николая засмеялся. Глаза его засияли. Он обхватил мое лицо руками и приблизив к себе, стал целовать губы, скулы, зажмуренные глаза. Я с удовольствием позволяла ему это, слегка опершись локтями о подушку, и почти прижавшись к нему. Вдруг его рука скользнула с подбородка, пальцы быстро пробежали по коже шеи, и дальше вниз, нашли планку блузки, ловко расстегнули пуговичку и сдвинули ткань в сторону. Большая мужская ладонь обхватила грудь, несколько раз сжав ее, ощутимо задевая сосок, и доставив мне болезненное наслаждение. Как странно. Боль может нести удовольствие. Я замерла. Обычно Коля ласкал меня нежно и трепетно. А тут горячая страсть полыхнула пожаром. Он рвано вздохнул. И попытался прижать меня к себе. Но я вывернулась.
— Ты с ума сошел! У тебя грудь ранена. А ты меня на себя почти уронил.
— Забудь ты об этом. Иди ко мне, я еще тебя поласкаю.
Я неторопливо застегивала пуговичку, одновременно глядя как Николай, не сводя глаз, наблюдает за моими неспешными движениями. И это, почему то было жарко.
— Обойдешься. Ты хулиган и невоспитанный тип.
Николай засмеялся и выглядел при этом страшно довольным. Но вдруг насупился.
— Что не так?
— Выйду из больницы и выдерну ноги всем, кого увижу близко от тебя.
— Ты опять пошутил?
— Опять пошутил. Нервничаю. Мне надо с тобой поговорить. Но, знаю, что ты можешь рассердиться.
Николай снова завладел моими руками. Поцеловал ладошку, сплел наши пальцы. Потом вздохнул, — Ты только не злись, и не считай меня деспотом.
Замолчал и серьезно посмотрел на меня.
— Хочешь запретить мне работать?
Я как то сразу поняла, о чем он хочет завести разговор.
— Не запретить!.. А попросить. Возьми отгулы или в отпуск уйди, пока милиция и Морозов разбираются с покушением.
— Да, я знаю, что я слабое звено. Морозов мне уже рассказал кто я.
— Ну, ты же понимаешь, что в какой-то степени так оно и есть.
Я задумалась. Николай, конечно, по-своему прав. Но как же не вовремя! Сейчас если я уйду из Эдельвейса, потом все с нуля надо будет начинать. А если не уйду, заставлю его постоянно нервничать.
— Коля, я никуда не хожу, только в Эдельвейс в соседний подъезд и в больницу. Я даже Ваню в школу не отвожу и с собаками больше не гуляю. И везде меня сопровождает Алекс. Если риски есть, то они минимальные.
И потом я же высший маг. Пришибу всех, и узлом завяжу. Но, увы, этого Коле не скажешь.
— То есть ты как всегда все сделаешь, не обращая внимания, на мое мнение.
О, Боги! Только этого сейчас и не хватает нам обоим. Поругаться и обидеться друг на друга. Надо быстро вспомнить что-нибудь из мудрости бабушки-графини, побывавшей пять раз замужем. А она говорила, что чтобы мужчина победил женщину, ему нужно выиграть битву в ее глазах, чтобы женщина победила мужчину, ей нужно проиграть ему.
— Милый. Я всегда тебя слушаюсь. Вот даже про свадебное путешествие на дно Тихого океана слова против не сказала. И твое мнение для меня самое важное. Может быть даже важнее моего.
Николай хмыкнул.
— Не веришь? Вспомни, я ведь согласилась переехать к тебе до свадьбы. А это, знаешь ли, было для меня совсем не просто. У меня до тебя не было отношений ни с кем. Мне, может быть, даже страшно было решиться. Ну, не страшно, но волнительно. Я вообще очень послушная всегда рядом с тобой.
— Поцелуй!
— Поцелую!
Я наклонилась и, раскрыв губы, накрыла ими твердые губы Коли. Получилось неуклюже. Я вдруг поняла, что это в первый раз я сама пытаюсь целовать мужчину. И, кажется, получается у меня не очень. Но Николай уже перехватил инициативу. А у него поцелуи всегда не просто очень, а очень-очень. Так что, я, забыв обо всем, с наслаждением отдалась им.
Не скоро, но все же нам пришлось оторваться друг от друга. После поцелуев Николай смотрел на меня с улыбкой и с блеском в глазах. Потом посерьезнел.
— Настя, обещай мне, что будешь строго сидеть дома или в своем Эдельвейсе. И больше никуда! Ни в магазин, ни гулять, ни в парикмахерскую, ни в … эээ…никуда, короче. Ко мне тоже прекрати ездить.
— Ну, это ты уже опять улетел не в ту сторону.
— В ту! По дороге сюда и назад что угодно можно устроить. Аварию, например. Можно обстрелять автомобиль. Можно даже похитить тебя.
— Да. Прямо во время движения.
Я не хотела с ним спорить, но все же не удержалась.
— Не во время движения, а например, устроив небольшое столкновение. Машина остановится. Алекс выйдет посмотреть повреждения, а тебя быстро умыкнут в остановившийся рядом автомобиль. — Николай скривился. — Все! Это решено. С завтрашнего дня никаких разъездов. А если все же будет какая-то необходимость в поездках, с тобой кроме Алекса будет еще охрана. Я сегодня с Морозовым переговорю.
Мне стало не по себе после этих страшилок. Коля тоже встревоженно смотрел на меня.
— Ладно. Я согласна. Но давай я хотя бы два — три раза в неделю буду приезжать к тебе.
— Посмотрим. Если Морозов разрешит.
— Один — два раза.
— Не спорь!
— Один раз.
— Настя. Прекрати. Я же уже сказал, если Морозов разрешит. Я ему полностью доверяю. Он отличный профи. Работал опером, настоящий полковник. Так что командовать парадом будет он.
35
Просидела я возле Николая еще с полчаса. Потом пришлось уйти. Начались процедуры. Я мешалась. А еще пришел Морозов, который хмуро посмотрел на меня и все же запретил впредь приезжать в больницу. Я попыталась открыть рот, но мне его тут же заткнули одной фразой.
— Настя, представьте, если с вами все же что то случится. Могут пострадать Алекс, Матвей. А что будет с Николаем? Вы прочувствуйте его. Раненный, беспомощный. Что ему делать в этой ситуации?
— Матвей — это напарник Алекса?
Только это я и спросила. И больше ничего не сказала.
Лене, кстати, тоже запретили ездить в больницу. Она расстроилась, но не роптала. А еще призналась мне, что как только Виктора выпишут, она переедет к нему. Правда, жил он в другом районе, но ей все равно. Мы с ней немного поспорили о Джеке. Она хотела его забрать, но я все же убедила ее оставить Джека нам. Вообще, Лена была непривычно уверенной и довольной. И я была очень рада за нее. Тем более, что она прошептала мне на ухо, что Виктор сказал ей, что она ему очень нравится. А Виктор с его основательностью, уверена, и замуж ее скоро позовет.
На следующий день я познакомилась с Матвеем, или как его называл Алекс, с Мотей. Это был клон Виктора. Такой же огромный и спокойный. И теперь рядом со мной постоянно находился или Алекс, или Мотя. Даже в Эдельвейсе и у нас дома. Они же провожали и встречали Ваню и гуляли с собаками.
В Эдельвейсе на следующий день состоялся длительный и обстоятельный разговор с Аделаидой. Мы просидели пару часов, решая, сколько будет стоить поиск угнанных машин, потерянных котов и собак, и какой процент с каждого заказа буду получать я. В итоге я уговорила Аделаиду за поиск животных поставить чисто символическую плату. А вот поиск автомобилей имел сложную сетку цен, зависящую от стоимости угнанного автомобиля, от его возраста и «раритетности». Аделаида еще и «раритетность» владельцев негласно туда же внесла. И ладно. Ей виднее.
