Я вздрогнул, отпрянул. Но она все урчала и терлась, прижимаясь ко мне теплым телом. Ее хвост подрагивал под моим носом, она обвилась вокруг меня, просунула голову под мой подбородок.
«О, Бриэль! Бриэль! Почему ты не убежала, когда был шанс? Если бы у меня был голос, я бы стал тебя уговаривать сбежать».
Но у меня не было голоса. И… я был рад.
Я заскулил и лизнул ее лицо. Это был глупый звериный поступок. Но больше я ничего не мог дать. Она удивленно тряхнула головой, раздраженно прижала уши. В следующий миг она мяукнула и убежала за деревья.
Я не медлил. Я устремился за ней, погнался сначала, потом побежал рядом. Наши лапы впивались в землю, деревья, казалось, расступались и пропускали нас. Мы наслаждались свободой движений, силой наших тел. Я был быстрее, но она была более ловкой, порой запрыгнула на ветки деревьев, на вершины камней.
Мы бегали всю ночь. Бежали, пока не стали зверями без следов людей внутри. Мы бежали, пока звери не стали отступать, а люди в нас — медленно возвращаться. Движения становились неуклюжими, мы замедлились и стали идти бок о бок. Мы не говорили. Хоть голоса вернулись, мы молчали.
Мы взялись за руки. Наши пальцы переплелись.
Рассвет нашел нас на краю утеса высоко над шумящей рекой. Наверное, недалеко от места, где упал Конрад, хотя я не знал точно. Мы сидели там и смотрели, как луна угасала, и солнце восходило. Когда я повернулся и посмотрел на нее, в ее чертах почти не осталось кошки. Розовый свет рассвета падал на лицо Бриэль, яростное и сильное.
Я опустил взгляд, несмотря на старания. Она была почти без одежды — свободное одеяние прикрывало немного ее наготы, но не все. Достаточно, чтобы то, что было видно, стало заманчивее.
Я же был полностью голым. Я должен был смущаться, но, что странно, не смущался. После нашего дикого бега, ночи зверей, скромность уже не была так важна.
Она ощутила мой взгляд. Я видел, как она стиснула зубы, сосредоточилась на виде перед нами. Она знала, но боялась нарушать молчание между нами, робкую связь между нами.
Но я не боялся. Уже нет.
Я нежно убрал спутанную рыжую прядь за ее ухо. Она поежилась от моего прикосновения и закрыла глаза.
— Я люблю тебя, — сказал я.
Забавно, как просто было теперь говорить это. Почему-то я думал, что будет намного сложнее. Но они были тут, легко спрыгнули с моих губ. Они были простыми, но в них не было ничего хрупкого. Это были самые сильные мои слова.
Бриэль открыла глаза, все еще смотрела на восходящее солнце, а не на меня. Но я не спешил. Я ждал, смотрел на нее, любовался ее милым лицом в сиянии нового дня.
Наконец, она сказала:
— Я… думаю, что тоже могу тебя любить.
Мои губы дрогнули.
— Ты так думаешь? — я рассмеялся и покачал головой. — Пожалуй, я должен радоваться этому.
Она повернулась ко мне. И в ее глазах, человеческих глазах, было так много чувств. Я не все мог понять. Я снова понял, какой сложной была эта девушка. Любить ее будет не просто.
Словно ответив на импульс, она прижала ладонь к моему затылку и притянула меня для поцелуя. Я улыбнулся, и было сложно целовать ее в ответ от этого, хоть я и старался. Она отодвинулась, посмотрела в мои глаза и выдохнула:
— Ты знаешь, что я люблю тебя. Ты это знаешь.
— Возможно, — признался я, все еще улыбаясь. — Но приятно слышать это от тебя.
Я обвил ее руками, притянул ближе для поцелуев. И вдруг стало и важно, и нет, что мы были голыми. В чем-то это смущало… но было и удобно.
29
Бриэль
Я лежала в руках Дира, моя голова была на его плече. Мои пальцы скользили по его груди, ощущая возвращающуюся шерсть. Я нахмурилась, жалея, что все меньше его кожи оставалось под моей ладонью. Наши мгновения на рассвете были украденными.
Вскоре мы оба будем монстрами.
Я склонила голову, глядя на его лицо. Он лежал, закрыв глаза, опустив голову на другую свою руку. Я не думала, что это было возможно, но его лицо было почти спокойным. И счастливым. От этого я ощутила прилив радости. Я сделала его счастливым. Может, ненадолго… но сделала это. Среди ужаса и проблем, атакующих нас со всех сторон, мы дали друг другу нечто прекрасное.
Я закрыла глаза и уткнулась лицом под его подбородком, ощущая его бороду и возвращающуюся шерсть. Сколько всего содержал последний час! Новые робкие и приятные открытия в свете нового дня и новой любви. Жаль, мы не могли продолжать это, открывать новое друг в друге день за днем. Была бы у нас жизнь впереди. Хотя бы год. Хоть пару дней…
Я нахмурилась, парящее сердце вдруг рухнуло камнем. У нас такого не было. Этот час был милым сном. Но пора было просыпаться и мириться с реальностью.
Я глубоко вдохнула, села, упираясь в его грудь, а потом поправила тело, чтобы не трогать его. Я убрала спутанные волосы со своего лица и вздрогнула, ощутив когти на концах пальцев, цепляющиеся за длинные рыжие пряди. Я никогда не привыкну к этому.
— Дир, — сказала я. Мой голос уже был похож на звериный. — Дир, ты спишь?
Он приоткрыл глаза и лениво посмотрел на меня. Но при виде моего лица он стал серьёзнее. Он приподнялся на локтях и повернул голову, напоминая невольно пса.
— Чо такое? Скажи, Бриэль. Я не должен был…
Я быстро прижала два пальца к его губам.
— Нет, дело не в этом. Ты был — и есть — всем, чего я хочу. Я рада, что мы смогли немного побыть вместе. Хотелось бы…
Хотелось бы убежать. Зверем или человеком, не важно. Хотелось бы начти место, где мы могли просто существовать. Но границы округа бабули были слишком маленькими. Наше время было на исходе.
Я опустила голову, отрывая взгляд от него.
— Я должна кое-что сделать. Я… вернусь в дом бабули.
Он сел, сжал мою ладонь крепко. Мы долго молчали, сидели в свете утра. Я не знала, что он скажет.
Он приподнял мой подбородок, чтобы посмотреть мне в глаза. Его глаза снова были желтыми. Волчьими. Не серые человеческие, которые горели, глядя в мои, недавно.
— Что ты собираешься сделать? — тихо спросил он.
— Убить ее, — слова упали с моих губ как камни. Тяжелые. Слишком тяжелые. — Я хотя бы попробую.
Его ноздри раздувались, он сделал глубокий вдох.
— А если она вернет власть над тобой? Она уже такое делала.
— Да, но… — я пожала плечами. — Матушка Улла сказала, что она ошиблась, прокляв меня. Она ослабила хватку на мне, а не усилила ее. Матушка Улла верит, что я могу полностью вырваться из хватки бабули. Может, уже вырвалась.
— Матушка Улла… — голос Дира утих, он посмотрел вдаль. Мы долго молчали, река шумела неподалеку. — Я надеялся, что матушка Улла уговорит тебя убежать.
— Да, но у меня были другие планы, — я провела ладонью по голове, заметив, что мои длинные волосы стали куда короче, слились с шерстью, проступившей на спине. — Я не прошу тебя идти со мной.
— Знаю.
— Это нужно сделать мне. Она — моя бабушка. И она была… она делала… — я закрыла глаза, снова видела головы в коридоре. Несчастье. Дрег. Пустое место для Дира. И я видела девушку с круглыми щеками, которую держали два оборотня. — Ее нужно остановить, — твердо сказала я.
— Я тоже это знаю.
В его тоне было что-то, чего я не понимала. От этого я подняла взгляд и посмотрела в его волчьи глаза. Но в его глазах был не волк. Я видела человека, сияющего в глубинах.
— Ты самая смелая из всех, кого я знаю, — сказал он.
Я покраснела и опустила голову.
— А ты самый волосатый из всех, кого я знаю. Мы квиты.
Он откинул голову и рассмеялся. А потом встал, протянул руку. Ужасную ладонь с когтями и шерстью. Я сжала его ладонь, и он помог мне встать.
— Идем, — сказал он, сверкнув клыками, будто улыбаясь — Поохотимся на ведьму.
* * *
Мы не пошли по пути остролиста к бабуле. Она точно следила за теми тропами, и мы попали бы там в ловушку. Дир повел нас по лесу, полагаясь на чутье. Меня удивило, как хорошо мое звериное чутье улавливало мелкие детали леса. Я сама могла бы дойти до дома бабули, используя чутье. Но у Дира было куда больше опыта, и я дала ему вести.
