– Надо очень любить девушку, чтобы пойти на такое соглашение, – с одной стороны поступок Дана казался некрасивым, с другой… Я так и не нашел объяснениея, но чувствовал необходимость встать на его сторону.
–Интересная любовь, спать с кем попало, – по-кошачьи прямо фыркнула Йен.
– Ну, знаешь ли… четыре года ждать с моря погоды это надо быть не просто святым, а евнухом, – может, она не все рассказала? Какие-то же отношения у них были. Пусть и не дошло до самого главного.
– У вас вообще ничего не было?
– Тебе рассказать в подробностях? Может еще продемонстрировать?
– Смотря что демонстрировать будешь, – в тон ей огрызнулся я. Сам не знаю, зачем затеял этот разговор. Чего мне свербит раскопать эту кучу грязного бельишка. Воображение тут же подкинуло яркие сцены попыток Дана соблазнить собственную девушку. Как далеко они заходили? И почему меня это настолько беспокоит.
– Поцеловать тебя что ли, Рин? Зачем это все, разговоры и… вообще?! – Йен даже остановилась и со злостью ногой топнула. – Что изменится? Ты же видишь, и так держусь, как могу, соблюдая дистанцию между нами, чтобы было… комфортно. Каждый раз, когда смотрю на твои руки, вспоминаю как они могут сжимать и дарить наслаждение, на губы твои и шрам этот, где ты его получил, кстати? Думаешь, легко с тобой делить спальник зная насколько всё между нами сложно? Вопросы все эти… Ты спрашиваешь о Дане, а мои мысли все равно к тебе возвращаются и тому дню. А теперь еще и демонстрации захотелось?! Ничего между нами не было… кроме поцелуев. Вот это, – она помахала перед моим лицом хвостом, который тут же оживился, – не давало. С самой первой нашей встречи, к тебе тянул, зараза, а его отталкивал. Ну что, удовлетворила твое любопытство?!
– В аварию попал в детстве. Мы с Даном катались на атакере. Угнали с отцовского полигона. Разбились так, что собирали по кускам, – обычно я не откровенничал с посторонними. Об этом эпизоде из своей жизни вообще предпочитал не распространяться. Нечем гордиться – дуростью разве что. Дан тогда уже повел себя как старший и выкрутил атакер так, чтобы удар пришелся по его стороне больше, чем по моей. Потом много раз дядька говорил, что меня б смяло в тонкий сэндвич, если бы не Идан и его реакция. Поразительная для парня 12 лет. Если бы не Дан, меня бы вообще не было. А я вот сейчас стою и всерьез думаю о том, чтобы согласиться на предложение его девушки. Поцеловать меня… Воображение уже вложило ее гибкое тело в мои руки. Она что правда об этом думает? Каждый раз? Вчера, когда все никак не могла умоститься под боком, только раздражая возней, подогревая то, что гореть не должно? Пара резких фраз, но в моей голове Йен снова, как тогда, плотно вжимается в меня грудью, ищет поцелуев, требовательно притянув к себе хвостом.
– А ты бы поцеловала?
Руки горят от желания поймать ее нервно беснующийся хвост. Накрутить на кулак, притягивая к себе.
Да что это, твою звезду!
–Как целовала его, – я не должен это делать. И говорить тоже не должен. Сейчас не время и не место. И никогда не будет, потому что между нами стоит Дан. Всегда будет стоять тенью. И отец тоже, хотя это уже не важно. На последнее мне плевать. Может, если бы не отец, все изначально было бы не так. Злясь на него, как будто в отместку, назло, притягиваю кошку к себе за талию. Лучше бы без костюма, конечно… Как тогда, в переговорке или сегодня ночью.
Мы смотрим друг на друга, зло и тяжело дыша. Ее взгляд хищный, кусачий и осуждающий. Фыркнув, Ашхен тянется навстречу, как-то неловко мазнув губами по моим, тут же остраняется.
– Доволен?
– Это что вообще было, Йенни? – испугалась сама себя, да? Есть такое, киска. Сам с себя в шоке. Знаю, что мы на опасном пути, но такой он сладкий это склон.
– Ты желал демонстрации, Берг.
– И все?
– И все.
– Что ж. Тогда я покажу тебе как надо, – я знаю, что костюм передает ей импульсами то, что тело не может чувствовать под броней. Как мои пальцы, затянутые в биометалл FBOT скользят вдоль спины, там где под железом надежно спрятан ее хребет, как сильнее вжимается в нее корпус моего костюма, скрипя от соприкосновения. Йен в нетерпении дергает хвостом и я ловлю его пальцами, как буквально пару часов назад рисовал себе в воображении. Наматываю на кулак, плотно удерживая в захвате. Теперь она не смогла бы вырваться даже если вдруг захочет сбежать.
Склоняюсь к ее напряженному, удивленному лицу медленно, как будто оставляю себе шанс не прыгнуть в этот кратер. Глупо, Берг. Бесконечно глупо. Особенно сейчас. Но если не сейчас, то когда? Может, мы даже не доживем до встречи с Даном. Тогда зачем отказывать себе, если…
Ее темный зрачок расширяется, завоевывая чернотой радужку. Как голодная черная дыра пожирает все, в радиусе тясячи километров.
Ты тоже голодная, киска?
Вместо ответа она стонет, едва касаюсь губами губ. Тут же открывается мне навстречу, подаваясь вперед. Капитулирует мгновенно. Жадная, напористая. Это совершенно не похоже на то, что она демонстрировала пару секунд назад. Легкая морось и ливневый шторм – так же отличаются эти два поцелуя.
Пальцы продавливают ткань костюма так сильно, что до меня доходит – Йен неосознанно раскатала броню тоньше, чтобы почувствовать прикосновения, как если бы костюма вообще не было, чтобы взахлеб напитаться напористой лаской. Запастись впрок до случая, когда и если доведется еще раз.
В прошлый раз я не понимал, что так действовало на кошку, что она растеклась по мне жидким металлом, стоило едва коснуться колючей от мурашек кожи. Готовая на все за порцию грубоватой ласки, я-то не был щедр на нежности тогда. Теперь же она сама вложила ответ в мои руки и я мог сколько угодно пользоваться этой властью. Мог бы сейчас потребовать разъедениться с костюмом и она бы не отказала, послушная и покорная, рабыня не своих желаний. Эта мысль хорошо отрезвляла. Резко отстранившись, я все еще поддерживал ее за плечи, пока в глаза не вернулась ясность.
– Когда придешь за добавкой, пусть это будет не по воле хвоста, киска. Ты же не рабыня инстинктов, – не рабыня. Не безвольное, послушное существо, готовое на все потому что, что? Хвост так решил? Звучит дико, Эйелен. Жить без меня не можешь? Не знаю, как Дан, но мне не интересно снова получить тебя, потому что у тебя нет выбора. Совсем другое, когда выбор есть и ты сделала его осознанно. Только четыре года, как брат, я ждать не буду. Уж в этом мы сним точно очень разные, Йенни.
27
– Только ты так умеешь! – процедила я, нехотя высвобождаясь из его обьятий. Ладони Ирвина все еще посылали электрические разряды по моему телу и костюм совершенно не служил этому помехой.
– Как?
– Вот так! И кнут и пряник, одновременно!
– Я сказал, как есть.
– Как есть?! – отошла от него на несколько шагов, потому что, казар его дери, так и хочется стукнуть. – Ты уверен, на все сто процентов, что именно хвост диктует мне, кого хотеть, кого… любить?!
– Ты сама это сказала, Йен.
– О, твою звезду, будь это так, Рин, я бы тебя, – сделала совершенно неприличный жест руками, – сама сегодня ночью, эм… сделала. Потому что этого хотел мой хвост, да и ты, будем честны, был не так уж и против! Ар-р, как же ты меня бесишь!
– Хоть в чем-то у нас с тобой взаимность!
– Вот именно! Хоть в чем-то! Не думал ты, дурья твоя башка, что я и хвост это одно целое? Что не бывает отдельно мозга, отдельно сердца и отдельно души в вопросах чувств, пусть они и, каждый на своем языке, разными способами, нашептавывают совершенно противоположные вещи! Сама прийди, сама покажи, чтоб не хвост… подумать только!
Зашагала быстрее, желая увеличить дистанцию между нами. Не знаю, от чего бежала. То ли от себя и желания продемонстривать чего хочу. То ли от Ирвина, потому что желание отвесить оплеуху, боролось с другим, не менее острым и эмоциональным. Там, где только что касались его руки, кожа горела раскаленной меткой. Совершенно другие ощущения, когда с тобой спят по соседству, демонстрируя естественную реакцию, физиологию, и когда проявляют интерес вот так открыто. Твою звезду, он поцеловал меня!
