и они образуют что-то целое, — Сэм копается в рюкзаке в поисках блокнота и небольшого набора закладок.
— Это хорошая идея, — соглашаюсь я.
— Почему я не подумала об этом раньше?
ГРОХОТ! БАХ!
Мы с Сэм вздрагиваем от звуков салюта, раздающегося где-то вдалеке. Я прижимаю руку к груди.
— Не хочу показаться не патриоткой, но День независимости — мой самый нелюбимый праздник.
— Слишком громко? — наклоняет голову Сэм.
Я энергично киваю.
— Чересчур громко. И фейерверки вредят окружающей среде.
— Согласна. Подумай о бедных животных.
— Грейс Келли приходится давать успокоительные минимум на сутки, иначе она не перестаёт выть и дрожать, — я внезапно осекаюсь, чувствуя приступ тоски по дому.
Сэм берёт меня под руку.
— Знаю. Я тоже скучаю по дому.
Я собираюсь рассказать Сэм, что недавно разговаривала с дядями по старинному телефону в Аквариус-холле, что заставило меня ещё больше тосковать, но нас прерывает чей-то громкий голос:
— Попался! — Мы с Сэм оборачиваемся и видим одного из приятелей Люка Уэзерфорда, пробирающегося сквозь заросли папоротников. В руках у него коричневая сумка, из которой торчат римские свечи и ракеты. Он засовывает её в рюкзак и убегает через двор Перекрёстков к Люку и его друзьям, которые радостно хлопают его по спине и направляются к пляжу, громко смеясь.
— Мелкие хулиганы, — говорит Сэм.
— Где они вообще достали фейерверки? Почему им просто не хватает того, что приготовила школа? — Я качаю головой. — Я люблю только бенгальские огни. И всё. Серьёзно.
— А как насчёт больших фейерверков, которые скоро запустят над водой? Ты их тоже ненавидишь?
— Я их просто слегка не люблю, — признаюсь я. — Грейс Келли ненавидит их за нас обеих. Да и… — Я замолкаю, чувствуя, как сердце сжимается. Ли идёт по кампусу с одеялом на плече и направляется к пляжу, где мы должны собраться, чтобы посмотреть фейерверк. Я тяжело вздыхаю, когда он даже не смотрит в мою сторону.
— Всё, с меня хватит, — Сэм резко убирает блокнот.
— Что? — Я смотрю на неё с невинными глазами.
— Я отказываюсь продолжать наше исследование, пока ты не поговоришь с ним. Ты мучаешь себя, а делать это можно только после того, как у тебя появятся дети.
— Поговорить с кем?
Сэм фыркнула:
— Даже не притворяйся.
Мои плечи поникли.
— Я не могу ничего с этим поделать. Я скучаю по Ли.
— Пожалуйста. Ты можешь, ты просто не хочешь.
— Сэм, он не хочет говорить со мной, — я быстро моргнула, когда слёзы навернулись на глаза. Я ненавижу плакать, но с тех пор, как между мной и Ли началась эта странность, кажется, что я вечно на грани рыданий из-за любой мелочи.
— Время жёсткой правды, Рен, — Сэм повернулась ко мне лицом. Когда я не взглянула на неё, она скрестила руки на груди и ждала.
Я знаю её. Если я не скажу ничего, она просто будет сверлить меня взглядом. Вечно.
— Ладно, — сдалась я. — Время жёсткой правды. Валяй.
Я тоже скрестила руки на груди, хотя знала, что выгляжу жалко, а не строго.
— Хорошо. Слушай внимательно, потому что после того, как я это скажу, тему Ли мы больше не обсуждаем… — Я открыла рот, но она пристально на меня посмотрела, заставив замолчать, и продолжила: — До тех пор, пока ты на самом деле не поговоришь с ним. И под разговором я имею в виду больше, чем эти «привет» и «как дела», которые ты бросаешь ему последние три недели, прежде чем найти предлог и сбежать.
— Я не убегаю, — надулась я.
— Бегаешь, ходишь быстрым шагом — одно и то же. И ты знаешь, о чём я. Итак, слушай. Рен, всем очевидно…
— Люди обо мне говорят? — пискнула я.
— Это гипербола. Замолчи и слушай. Всем очевидно, что ты причинила боль Ли, когда отвергла его. А потом…
— Но я его не отвергала! — перебила я.
— Ты сказала ему, что он должен быть с кем-то другим. Рен, это и есть отказ.
Она повысила голос и продолжала говорить, даже когда я открыла рот, чтобы возразить:
— Потом ты усугубила эту боль, избегая его. Три недели. Ты обращаешься с ним, как со случайным знакомым, хотя на самом деле он был твоим лучшим другом последние пять лет.
— Ты моя лучшая подруга, — мягко сказала я.
— Да, я одна из твоих лучших подруг. У тебя было двое лучших друзей, пока три недели назад ты не отвергла Ли и не продолжила отвергать его.
Я ковыряла носком ботинка булыжники на мостовой.
— Он много времени проводит с Лили.
— Вообще-то, он много времени проводит с Люком и Лили, — поправила Сэм.
— Да, и с кучей других новых друзей, которые не я, — даже мне было слышно жалобную ноту в моём голосе.
— И что? Ты же тоже много времени проводишь со мной.
Она подняла руку, чтобы остановить меня, когда я попыталась возразить.
— А что ты ожидала? Что он будет сидеть в своей комнате в одиночестве и тосковать? Прошли недели. К тому же, он и Лили не вместе. Руби мне сказала. Лили утверждает, что он до сих пор одержим тобой.
Я подняла взгляд от булыжников, и мой живот слегка сжался.
— Правда?
Сэм закатила глаза:
— Ты знаешь, что я тебе не солгу. У тебя два варианта: либо отпусти Ли и смирись с этим, либо поговори с ним. Объясни ему, почему ты его отвергла, и дай ему возможность ответить честно.
— Ты думаешь, я ещё не всё испортила между нами? — снова сжалось в животе, но уже от страха.
— Думаю, у тебя ещё есть шанс всё исправить, но окно возможностей закрывается. Так или иначе, тебе нужно прекратить это жалкое состояние. Ты ковыряешь эту сломанную дружбу, как коросту. Либо почини её, либо оставь в покое и двигайся дальше.
— Это отвратительная аналогия.
— Спасибо, — Сэм встала. — А
