Ульяна Соболева - Легенды о проклятых. Безликий. Книга первая

— Убирайтесь, — прошипела девушка, а я сделал шаг к ней, надевая перчатки и глядя, как расширяются от страха бирюзовые глаза, как учащается дыхание и взрывается в воздухе адреналин.

— Это могла сказать велеария, но не скайя с клеймом принадлежности на спине.

— Для меня это клеймо ничего не значит. Плевать я на него хотела, — вздернула подбородок, но ещё один шаг назад сделала. Лихорадочно оглядывается. Думает, как избежать того, что я намерен с ней сделать и понимает, что никак.

— Сними с себя эту тряпку. Я хочу видеть твое тело.

— Нет!

Сжала рубаху на груди двумя руками. Близка к истерике и отчаянию. Я мог бы разодрать на ней одежду и грязно оттрахать прямо на полу, ломая сопротивление, но я пока не хотел ее боли. Хотя, все может измениться в считанные секунды. Волк берет надо мной верх, он сильнее, и он может захотеть крови. Пусть не дразнит его.

— Саяр!

Оглушительно громко, так что задрожали стекла. Услышал бы не только мой советник, но и стражи на дальнем дозоре. Она вздрогнула, когда дверь приоткрылась.

— Одну из лассарок насадить на кол рядом с остальными. Живьем. Сейчас. Выбери помоложе, чтоб рвать было интересней. Можете ее оттрахать перед этим. Так, чтоб мы все тут слышали, как она орет.

Глаза ниады расширились, и она стиснула челюсти.

— Да, мой дас.

— Не надо! — голос девушки дрогнул, а я усмехнулся уголком рта, зная, что Саяр ждет моих указаний. Моего окончательного слова.

— Выведи лассарку на улицу, раздень наголо и пусть ждет своей участи, пока я не отдам очередной приказ. Свободен.

Дверь снова закрылась, и на этот раз я повернул в замке ключ и сунул его в карман. Обернулся к ниаде и отчеканил каждый слог:

— Снимай! Я жду!

Она сдернула робу через голову, тут же прикрыла грудь руками и скрестила ноги, тяжело дыша, смотрела на меня, сжимая шелковую материю дрожащими пальцами.

— Ублюдок, — прошипела очень тихо, но достаточно громко, чтобы я услышал.

— За каждое твое НЕТ по лассарке. Как тебе такая цена? Одна жизнь измеряется в «нет» Одейи дес Вийяр.

Я обошел вокруг нее, чувствуя, как раздирает пах от желания швырнуть ее на пол на четвереньки и войти тут же. Глубоко и мощно. Встал сзади, глядя на узкую спину, тонкую талию и крутые бедра.

Линия позвоночника такая трогательно нежная и ямочки ниже поясницы. Саанан меня раздери, но даже они сводят с ума. Клеймо блестело от жира и кровоточило по краям. Где-то внутри сковырнуло как лезвием — ей больно. И тут же злорадный внутренний голос «и вполовину не так, как мне». А я хотел бы в полной мере, чтоб в легких хрипело от нехватки кислорода, когда душу раздирают на части.

Подошел к ней вплотную, проводя пальцами в миллиметре от кожи, и снова обошел её, встал напротив. Наклонился, втянул запах волос, чувствуя, как по телу ниады проходит дрожь отвращения. Провел по её груди пальцами в перчатке, дразня соски и глядя в ее глаза, горящие ненавистью, чувствуя, как возбужден до предела, до сумасшествия, готов опять кончить вхолостую, просто трогая ее грудь. Если возьму соски в рот, меня разорвет от наслаждения. Сука! Саананская сука! Что ж она творит со мной?!

Сжал сильно грудь от ярости, и когда она охнула, в паху прострелило болью. Я буду брать ее долго. Мучительно долго для нас обоих. Пока мне не осточертеет.

Не шелохнулась, смотрит, как заворожённая, в глаза, и я понимаю, что это волк гипнотизирует ее, держит, заставляет оцепенеть.

Выдернул ремень из штанов и перекинул через балку под низким потолком, создавая петлю, захватил ее запястья, затягивая, заставляя выпрямиться и вытянуться вверх, стать почти на носочки. От ужаса она всхлипнула и зажмурилась, когда я наклонился над ней, дрожа от желания провести языком по ее губам.

— Ты даже не представляешь, КАК я хочу тебя, Одейя, и что я с тобой сделаю сегодня.

— Моя плоть не позволит тебе взять меня, — огрызнулась она, и страх в ее зрачках снова сменила отчаянная ненависть.

— Ошибаешься…ты плохо знаешь свою плоть, Одейя. Женское тело намного коварнее, чем ты думаешь. А если знать, КАК с ним обращаться оно может очень сильно удивить тебя. Но не меня…

— Никогда мое тело не пойдет против моего разума и души, а они желают тебе долгой и мучительной смерти, валласар.

— Хозяин. С этой минуты Хозяин.

— Нет. Не Хозяин, а грязный валласар.

Я накрыл ее рот ладонью, заставляя замолчать, а другой рукой провел по ее шее сдерживая стон изнеможения от прикосновений к ней даже в перчатках. Заскользил по груди вниз, обрисовывая ареолы сосков пальцами, дразня кончики, то сжимая, то слегка царапая, пока они не стали твердыми как камушки. Снова посмотрел ей в глаза — напряжена, дрожит и пытается дернуться каждый раз, когда я сжимаю сосок и покручиваю, перекатываю.

— Вот и первое предательство…им нравится то, что я с ними делаю. Они жаждут продолжения. Если бы я ласкал их языком, им бы понравилось еще больше. Облизывал их по кругу, прикусывая, трепеща на самых кончиках…Но это не самое главное предательство, девочка. Это его зарождение.

Легкий, едва уловимый запах возбуждения и такая же легкая волна триумфа внутри, у меня под кожей. Рябью зарождающейся животной похоти. Повел ладонью по ее животу, ниже, к паху с повязкой пропитанной мазью мадоры, и ниада сильно сжала ноги, до судороги, напрягаясь всем телом.

— Раздвинь ноги, Одейя.

Мотнула головой, а я усмехнулся.

— Тшшш…будем считать, что я не слышал твоего «нет». Ты же не сказала его вслух. На улице маленькая лассарка совершенно голая стоит в окружении голодных воинов. Они не будут с ней так нежны, как я с тобой. Одно мое слово, и ее начнут рвать на части…

Слегка развела стройные ноги, а я коленом расставил их шире, продолжая смотреть ей в глаза.

— Когда ты последний раз кончала, ниада?

Пальцы гладили внутреннюю поверхность бедер, еще не касаясь плоти. Я ждал острого запаха ее возбуждения. Волк ждал этого аромата, после которого, как обещала мадорка, я смогу прикасаться к ниаде по-настоящему. Но в комнате воняло страхом и ненавистью, а возбуждение было слишком слабым по сравнению с ними.

Я облизал пальцы и накрыл ее лоно, прошелся средним между складками, продолжая смотреть ей в глаза, расширенные от ужаса.

— Ждешь боли? Её не будет сейчас. Можешь не ждать. Я пока не хочу давать тебе боль, Одейя. — Она задыхалась под моей рукой, слишком тяжело дышать носом, когда ее всю трясет словно в лихорадке.

— Я уберу руку от твоего рта, если ты не станешь разговаривать…ты можешь стонать…но не разговаривать…ты можешь кричать, но не разговаривать. Главное не зли меня, поняла?

Медленно отнял руку и тут же пожалел об этом.