Варя Медная - Суженый

— Так это был вопль оскорбленной добродетели? Не волнуйся, с ней всё в порядке. Из библиотеки я отнёс тебя сразу в башню. Даже целомудренно отказался от предложенного поцелуя.

Я покраснела так, что к глазам подступили слезы, и едва слышно прошептала:

— Тогда что вы имели в виду в записке?

— Что зря предложил тебе напиток. Просто ты выглядела такой растерянной, уставшей, но при этом отчаянно храбрящейся… вот я и решил, что тебе не помешает согреться и расслабиться.

Краснота в щеках достигла предела, и я поняла, что вот-вот расплачусь. Видимо, дракон это почувствовал, потому что мягко сказал:

— Откуда мне было знать, что у тебя «ликеронепереносимость».

Я всё же шмыгнула носом, но постаралась замаскировать это под чих.

— Ликеронепереносимость? — переспросила я, промакивая нос тыльной стороной ладони. — Никогда о таком не слышала.

— Я тоже. Вернув тебя в башню, снова спустился в библиотеку и проверил в справочнике. Непереносимость финикового ликера, если быть точным.

Надо же, а я редкая штучка.

— То есть другие виды мне пить можно?

— Вполне.

— На всякий случай, не буду рисковать, — сказала я, подумав, и присела на краешек стола.

— Ты удивишься, у скольких принцесс встречается этот вид непереносимости, — заметил дракон, пристраиваясь рядом. Правда, садиться не стал, просто прислонился.

Мы помолчали.

— Тогда я должна вас поблагодарить, господин Кроверус.

Я специально использовала официальное обращение — чтобы восстановить психологическую дистанцию. Вообще-то физическая тоже восстановилась: дракон чуть отодвинулся.

— Из крайности в крайность. За что поблагодарить? — спросил он с подозрением.

Я провела носком туфли по ковру.

— За то, что не воспользовались ситуацией.

Дракон фыркнул.

— Давай договоримся вот о чем: сделаем вид, что вчерашнего вечера не было, если тебе так легче, хотя не понимаю этой щепетильности. Я же, в свою очередь, не буду напоминать о нём.

Не будете напоминать, но будете помнить.

Я вздохнула и протянула ладонь.

— Договорились, господин Кроверус.

— Помнится, тебе нравилось просто «Яя-куул», — сказал он, пожимая её. Я снова вспыхнула и попыталась вырвать пальцы, но он стиснул их, не пуская. — Не удержался, принцесса, — покаялся дракон, — обещаю, что это не повторится. — Склонился и галантно поцеловал руку.

От изумления я даже забыла, из-за чего сердилась, и впервые в жизни не смогла найти слов. Они были и не нужны — достаточно было смотреть ему в глаза. Кроверус словно не знал, что это вопиющее нарушение приличий, глядеть так пристально. А рядом с ним и я забывала про этикет. Наконец, опомнившись, отняла руку, и на этот раз он не стал удерживать.

— Мм, прекрасно, значит, договорились, чудно, — сказала я и добавила: Вот. — Машинально прикрыла кисть, словно прятала след поцелуя. — Теперь предлагаю начать тот самый разговор, который мы ещё не начинали, и обсудить завтрашний вечер. А ещё лучше отрепетировать.

— Хорошая мысль, поддерживаю. — Дракон поднялся.

Когда я собралась последовать его примеру, он сделал упреждающий жест:

— Только… вставай аккуратно.

— Почему?

— Сзади на твоей юбке сейчас приглашение для господина Виэна. Я как раз писал его, когда ты вошла.

Я искоса метнула в него взгляд, но дракон был сама невозмутимость. Только в глазах плясали искорки. Я вздохнула и послушалась совета, встав по возможности аккуратно.

Он отлепил лист — увы, села я на него до того, как чернила высохли, хорошо хоть платье темное — и, не глядя, бросил на стол.

— Идём.

— Куда?

— В трапезную. Репетировать лучше там, где всё и будет происходить.

— Признайтесь, вы удивлены? — спросила я по дороге.

— Чем именно?

— Что я вернулась.

Дракон посмотрел на меня из-под ресниц, не поворачивая головы и не сбавляя шага.

— Нет.

— Лжете.

— Ты вернулась за противоядием для своего отца.

Я чуть не споткнулась и в который раз за сегодняшний день испытала стыд. Про отца я не вспоминала со вчерашнего дня. А ведь прежде и часа не проходило без мыслей о нём.

— Разумеется. Но это не отменяет того факта, что я сдержала слово, как и обещала.

Дракон никак не прокомментировал.

— Вы и теперь мне не доверяете? Даже на самую чуточку больше?

— На этот вопрос я отвечу, когда завтрашний вечер будет позади. — Он остановился перед дверями в трапезную и распахнул их передо мной. — Прошу!

Я замерла на пороге, оглядывая зал, из которого в последний раз убегала в такой спешке, и невольно обхватила себя руками. На паркете в нескольких местах темнели обугленные участки — это Кроверус постарался, когда гнался за мной, а ещё остались пятна от какого-то соуса, наверное, Хоррибл не заметил, когда прибирался. Ножки двух-трех стульев несли следы починки старательной, но явно непривычной к такому делу рукой. В остальном… зал, как зал. В нём не осталось ничего зловещего или пугающего. И я шагнула внутрь.

Днем Марсий объявил, что пора делать привал. Для этого выбрали уступ в скале, удачно скрытый от сторонних глаз, так что заметить его можно только с воздуха. Пока Марсий расчищал для грифона участок от веточек и острых камней, Уинни сходила в разведку и обнаружила буквально в двух шагах небольшую довольно сухую пещеру, практически невидимую за пологом ветвей. Она и наткнулась-то на неё совершенно случайно: потянулась снять с ветки налитые ягоды ежевики, предварительно обернув руку подолом от колючек, и заметила тень в скале.

Запасы съестного у них иссякли, а возможности пополнить не было, поэтому, вернувшись из пещеры, Уинни предложила добыть еду самостоятельно: она соберет ягод, тут неподалеку как раз заросли ежевики и черной малины, а Марсий наловит рыбы в речушке у подножия уступа. Она даже отсюда видит, что форели в ней столько — хоть руками хватай.

По выражению лица Марсия Уинни поняла, что единственный известный ему способ ловли рыбы — это накалывать её на серебряную вилку, а наиглавнейшая связанная с этим проблема — в какой соус её потом обмакнуть. После недолгих поисков она нашла подходящую палку, обстругала её и потрогала кончик. На пальце выступила капля крови. Удовлетворившись проверкой, Уинни протянула самодельное копье Марсию.

— Этим действительно ловят рыбу или тебе нравится, когда я глупо выгляжу?

— Глупо выглядит лишь тот, кто не в состоянии позаботиться о себе, — отрезала Уинни.