Каждое поглаживание поражало меня сильнее. Я все продолжала втягивать его упругую длину, покусывая и облизывая те места, что он любил больше всего, стараясь не сдаваться, убеждая себя вкусом его крови. Его руки задвигались быстрее (кости просто гад я вам скажу) пока крики не полились из моего рта, несмотря на то, что рот был занят его плотью.
— Я больше не могу ждать! — Кости почти рычал.
У меня едва хватило времени вытащить свои клыки из его плоти, как он выдернул меня вверх, одновременно опускаясь вниз. Его руки зажали мою талию, удерживая меня в сильнейшем захвате, рот коснулся мягкой покалывающей плоти между моими ногами.
Наслаждение рвануло в меня, словно плотина. Его пальцы впились в мои бедра, подвигая меня ближе. Язык, клыки и губы слились с одну сплошную сенсацию, что хлестала меня с экстазом, скрывающим все мысли под хаотичной волной. Чем больше я двигалась, тем больше это чувство поглощало меня.
Резкие крики имитировали интонацию дыхания, питая миллионы нервных окончаний, что просто требовали еще и еще. Если бы его руки не держали меня, и я бы упала от сотрясений, что начали вырываться из меня.
Они достигли пика в оргазме, что целиком и полностью затопил меня.
Некоторая часть сознания возвратилась, заставляя меня смущаться от того, что его голова была вжата на несколько дюймов в матрас.
Он наконец ослабил хват, и я упала на кровать. Когда он навис надо мной, в его глазах все еще было свирепое пламя зелени.
Прерывистый вздох вырвался из меня, когда я увидела следы крови вокруг его рта. Моей? Или его?
— Кости…
— Не надо, — Что — то потаенное было в его голосе, что заставляло меня дрожать. — Не говори ничего, особенно "Стоп"
Теперь ты здесь для этого.
Он привлек меня к себе, толкая меня на колени и разворачивая к себе задом. Одна бледная рука обхватила мою талию, твердо удерживая.
В следующий миг он ворвался в меня, входя глубоко в ножны одним грубым толчком.
Это заставило меня вскрикнуть, когда он толкался во мне снова и снова, так сильно, что я чувствовала, как по моему лицу текут слезы. Он обегал губами по моей спине, прежде чем добраться до моего уха.
— Не замыкайся. — Его стабильный тон противоречил его движениям, что врывались в меня с большей силой, которую, как мне казалось, я могу выдержать. — Кричи для меня.
— Слишком сильно, — мой ответ терялся в его бешеном темпе.
— Как Ад, — прорычал он, облизывая мою шею. — Я столько раз кусал тебя и тебе это нравилось. Я чувствую твое тело, и тебе не больно. Просто отпусти, как делала это раньше. Сдайся.
Он прогнул меня вперед, его руки легли на мои бедра поддерживая меня. Как ответ на его просьбу, я начала непрерывно кричать, отвечая на разъяренную страсть его тела, разрывающегося во мне сильнее, чем когда — либо прежде. Его хват останавливал меня, голос с акцентом изрекал грубые выражения вперемешку со стонами от его собственной интенсивности, построенной на поражающих толчках.
Когда все это достигло сокрушающего меня пика, он наклонился ниже и вонзил свои клыки мне в шею, всасывая мою кровь сильными, почти дикими глотками.
Я рухнула на матрас почти в бессознательном состоянии, без сил, без мыслей, понимание происходящего ударило меня сильнейшей волной. Все было настолько сильно, что я едва смогла понять, когда Кости выкрикнул прежде чем сильнейший спазм сообщил мне, что он разделил со мной оргазм.
После нескольких моментов, которые, казалось, остановились на время, он упал рядом со мной, как будто кто — то перерезал нить, что его держала и нам обоим потребовалось несколько судорожных, если не сказать иначе, вздохов.
Даже если мне придется умолять, ты обязана проделать это еще раз, — наконец проговорил Кости с напряжением в голосе. — Я ног не чувствую.
Так же не чувствовала и я, но разговаривать было за моими возможностями в этот момент. Я могла слышать и думать, правда весьма
туманно.
Даже со всеми сверхскоростными регенеративными способностями вампиров, я по — прежнему ощущала приступы боли, смешанный с остаточным покалыванием ошеломляющего оргазма.
Если бы я была человеком, и Кости взял бы меня так сильно, я не смогла бы ходить неделю. Нет, погодите — месяц.
Я думаю, это определенно сильно привяжет меня, пока мы будет порознь, — сказала я, плюхаясь на спину. Мой взгляд стал словно стеклянным.
Кости рассмеялся, притягивая меня в свои объятия с большей силой и скоростью, что было не совсем справедливо по отношению к моему состоянию, ведь я все еще испытывала проблемы в управлении своих конечностей.
— Ох, Котенок, — прошептал он, когда его губы двинулись дальше по моей шее. — Ты же не думаешь, что мы уже закончили, не правда ли?
Он станет моей смертью, подумала я, но не смогла заставить себя произнести ни одной жалобы.
Или просто опротестовать, когда его рот скользнул по моей шее, и продолжил свой путь все ниже и ниже.
После всего, даже если я и была права, на свете существовали намного худшие вещи, чем смерть, и я не могла представить себе лучший путь достичь ее.
Самолет коснулся земли, и в тот же миг небо разверзлось, и проливной дождь хлынул на его крышу. Несмотря на то, что я уже горела от нетерпения взяться за дело, часть меня горестно жаловалась, что вскоре придется вновь воспользоваться вонючим репеллентом от призраков. Служба безопасности аэропорта явно не одобрила бы мои попытки сесть в самолет, исходи от меня запах марихуаны, и я не думала, что с ними прокатит мое правдивое объяснение "Но, мне же нужно удерживать призраков от себя подальше!”.
Я забрала с верхней полки свой чемодан — в котором отсутствовал мой обычный тайник с оружием — и вместе с остальными пассажирами пошаркала сантиметровыми шажками из самолета. Оказавшись в проходе, я уже могла свободно передвигаться и довольно быстро добралась до зала ожидания. Оглядевшись кругом, я не увидела лица, которое искала, да и в воздухе не чувствовалось ни грамма сверхъестественной энергии. Нахмурившись, я поглядела на часы. Нет, раньше положенного я не прилетела. Фактически, самолет минут на пятнадцать отставал от графика. Так где же Менчерес?
— Кэт, добро пожаловать.
Я развернулась и с секунду моргала, глядя на высокого незнакомца с карамельными волосами — а затем рассмеялась.
— Господи, это удивительно.
Намек на улыбку на лице Менчереса был знакомым, остальное — не очень. Его полуночные черные волосы и брови теперь были золотисто — блондинистыми, темно — серые глаза стали синими, а вместо обычных, дорого выглядящих слаксов и рубашек с длинными рукавами, которые он предпочитал, на Менчересе была футболка от Эда Харди и шорты.
