— Спасибо за все!
— Да ладно, — хмыкнул он, — иди уж, а то приревнуют.
Я вышла на улицу и поспешила к друзьям, которые меня ждали. Заметив, как Этан при моем появлении облегченно выдохнул, улыбнулась ему. Возможно, сам он никогда не расскажет о том, что с ним случилось в столице, но для меня имело большое значение, что я знала об этом.
Нет, это не означает, что теперь у меня появился шанс вернуться назад и что стоит туда возвращаться, просто, зная о прошлом, которое прошило меня болезненной нитью, мне стало намного легче двигаться дальше.
Наверное, так.
Наверное…
Я оказалась права, Этан ни словом не обмолвился о том, что случилось с ним в Ристет.
Когда мы вышли из корпуса, Хельга сказала, что хочет пройтись и подумать, но чтобы мы за нее больше не переживали, глупостей она не наделает. Она наотрез отказалась от нашей компании с Этаном, но равнодушно приняла условие Кевина, что он все равно ее проводит. Они ушли на прогулку по вечернему городу, а мы с Этаном направились к моему дому.
В корпусе время прошло незаметно, а на самом деле пролетело два с половиной часа, и теперь я спешила показаться родителям. Этан шел рядом и говорил обо всем — о том, как они тренировались в этих корпусах, о том, как скучает по тренировкам, и пока в городе, обязательно на них сходит, он говорил о вкусных пирожках, которые сегодня почти свалились им на голову в большой корзинке, пока они нас ждали. Он говорил обо всем, кроме того, что меня интересовало больше всего.
Впереди нас летели светлячки, помогая идти мне и мешая Этану, потому что без них он видел прекрасно, а так иногда забывался и отмахивался от них, как от насекомых. Я смеялась, а Этан в ответ улыбался, я прятала готовый вырваться вздох, и мы шли дальше, проходя по улицам и через порталы.
У меня мелькала мысль, что светлячки намеренно дразнили его, чтобы он улыбнулся, и чтобы я увидела его ямочку на щеке, тем более что он как раз шел с левой стороны от меня. А еще, думаю, если бы светлячки могли хихикать, как мои зверьки, они бы это обязательно сделали — им было у кого поучиться. Мне было спокойно рядом с Этаном, хотя и немного трепетно от опять нахлынувших воспоминаний, каково это — быть рядом с ним, но…
Уже поздно. Благодаря магу я поняла, что Этан бросил меня не по своей воле, но уже поздно.
Даже если я не останусь с Йаго, вряд ли смогу быть с Этаном. Каждый день, каждую секунду я подспудно буду ожидать, что он снова уйдет — по своей воле или нет, но уйдет. И однажды я не выдержу и сорвусь. Не знаю, что в таком случае произойдет, но уверена, что сделаю ему больно. Очень. Гораздо больнее, чем было мне. А я этого не хотела.
Глядя на Этана, я понимала, что он все еще много значит для меня, и что я хочу, чтобы он был счастлив. С кем-нибудь. Все равно. Счастлив. Но по своей воле. И тогда я смогу забыть то, что было, и успокоюсь, тогда не будет так странно щемить в груди при одном только взгляде на ямочку у него на щеке, и я окончательно смогу закрыть дверь в наши прошлые отношения. И он тоже закроет ее.
А пока мы с ним словно стояли на одном пороге, не зная, где вход, а где выход, сжимали ручку двери с двух разных сторон, и чего-то ждали.
Может быть, шага, который я сделаю к Йаго?
Пока рядом был Этан, я старалась не думать об оборотне, ворвавшемся в мою жизнь, мне казалось, что это нечестно по отношению и к ним обоим, но то и дело мысли кружились вокруг него. Завтра у нас пикник, то есть самое настоящее свидание, от которых я успела отвыкнуть, и я волновалась, действительно волновалась, как оно пройдет. Что скажет он? Что скажу я? А что делать, когда слов не будет?
Этан, по-моему, замечал, когда я уходила в размышления, потому что в эти моменты между нами начинало неуловимо витать напряжение, а когда я снова сосредотачивалась на настоящем, он заметно расслаблялся, да и улыбка его становилась другой, более теплой, привычной.
У моего дома я в нерешительности остановилась. Этан как раз закончил веселую историю о том, какую извращенную пакость на одной из тренировок им придумал маг, и в общем-то, не было времени на новый рассказ, и мы оба это понимали. Мы пришли. Мне пора домой. Его, наверное, тоже ждут. Но я скользила взглядом по темной улице, освещенной лишь светом наших и соседних окон, слышала звуки неумолкающей в последнее время стройки соседнего дома, и то и дело возвращалась к застывшему Этану и громкому стуку своего сердца, которое отбивало: пора… пора расходиться…
— Спокойной ночи, — сказала я с беспечной улыбкой. — Спасибо, Этан. Ты очень сильно помог.
— Керрая, — окликнул он, когда я решительно выдохнула и сделала шаг к дому, — знаешь…
И я остановилась.
Посмотрела на парня, который когда-то так много для меня значил, но, оказывается, этого даже не знал. Я вспомнила обрывки слов Хельги, вспомнила письмо Этана, что он всегда был для меня только другом, и у меня не осталось сомнений. Он действительно так считал. Так что же сейчас? Какая сейчас разница, как было на самом деле? Зачем в его серых глазах такая глубина, что хочется расплакаться и с разбегу нырнуть, чтобы слез не было видно?
— Скорее всего, у меня больше не будет возможности это сказать… — Этан громко сглотнул, взъерошил короткие черные волосы и прожег меня отчаянным взглядом, от которого захотелось кричать. — Сегодня днем, в кафе… когда я увидел тебя… Нет, не так, не с того начал…
Я услышала сухой смешок и тяжелый вздох, а потом он действительно начал совсем с другого:
— Спасибо, что отвечала на письма. Они…
Он посмотрел в сторону, прерывисто вздохнул и снова посмотрел на меня.
— Когда я увидел тебя в кафе, я понял, что не смогу… так, потому и ушел. Холгер всего лишь прочел мои эмоции и обернул их против тебя, но он заткнется. Все в клане знают, что между нами произошло, и знают, что это я виноват, просто… некоторые попытались обернуть это против тебя, но у них не вышло. Ни одного косого взгляда больше не будет, Керрая.
Я понимала, о чем говорит Этан, и почему клан попытался сделать виноватой меня. Они молчали весь год, но стоило Этану вернуться, надеялись ему угодить демонстративным пренебрежением ко мне. Они просто выражали солидарность. Он — друг племянника лэрда, оборотень, один из них. И хотя я тоже — член клана, но человек, чужая, и всего лишь прихоть лэрда. Все к одному, чтобы я уехала…
— Я не буду больше искать с тобой встреч, — сказал Этан, и я видела, с каким трудом ему дались эти слова, он их буквально выдавливал. — Я многое сделал из того, о чем жалею и не смогу исправить, я нарушил данное тебе слово, и у тебя нет причин мне доверять. Я даже соврал, что мы друзья: на самом деле я никогда не смогу быть тебе другом. Но я хочу, чтобы ты понимала, что если сложится так, что я буду нужен тебе, что смогу хоть чем-то помочь, я сделаю для тебя все. Даже если ты будешь далеко. Даже если ты будешь… с другим. Сколько бы ни прошло времени, Керрая, даже если у тебя к тому времени будут внуки, но ты дашь знать, что я тебе нужен, я приду.
Он провел пальцем по моей щеке, и только тогда я поняла, что плачу.
— Не надо, — склонившись ко мне, шепнул он, его руки зарылись в мои волосы, он протянул через пальцы пряди, любуясь ими при свете круживших над нами светлячков, а потом отпустил. — Не хочу, чтобы из-за меня…
Легкий поцелуй в уголок губ я скорее увидела, чем почувствовала, он был таким нежным, таким невесомым, как летний пух. А потом Этан резко развернулся и ушел прочь, а я сделала шаг следом за ним и остановилась, тяжело дыша и пытаясь успокоиться, потому что все эти мгновения, что он был так близко, я почти не дышала, мысленно захлебываясь в безмолвном крике.
Не знаю, сколько я простояла, кутаясь в темноту вечера, но словно очнулась, когда прохладный ветер, взъерошив мои волосы, прикоснулся к лицу. Обернулась на дом, возле которого стояла и увидела, как дрогнула ажурная тюль в гостиной, и как, ничуть не прячась, из открытого окна моей комнаты на меня выжидательно смотрели два взволнованных существа — ежик и дикобраз. Конечно, они не только все видели, но и слышали. Мама и папа, наверное, тоже: на улице жарко, так что вечером окна обычно открыты. Ну да ладно, все равно наши несложившиеся отношения с Этаном ни для кого не секрет.
