— Бэрронс знал, что произойдет, когда я нажму «IYD», поэтому договорился с тобой, придумал план, как это разрулить. — Бэрронс всегда размышлял, всегда просчитывал ситуацию наперед, когда дело касалось меня. — Он сделал мне татуировку, чтобы опознать меня и не убить. А ты должен был последовать за ним — для того чтобы наблюдать друг за другом, вы и носите эти браслеты — и убить, чтобы он снова мог стать человеком, причем так, чтобы я ни о чем не догадалась. Я была бы спасена и не знала, что Бэрронс умер и что иногда он превращается в зверя. Но ты облажался. Поэтому Бэрронс и злился на тебя утром. Ты не смог убить его, и кот выбрался из мешка.
На скуле Риодана дергался мускул. Он злился. А это значило, что я права.
— Бэрронс всегда избегает расплаты за черную магию, — восхитилась я. — Когда ты его убиваешь, он становится точно таким же, как раньше, да? Он может покрыть все свое тело защитными татуировками и, когда не останется места на коже, убить себя и вернуться чистым, чтобы все начать сначала. — Так вот почему его татуировки все время меняются! — Это ваш главный козырь! И если бы ты не запорол план, я бы ни о чем не узнала. Это ты виноват, что мне обо всем известно, Риодан. И не меня, а себя ты должен за это убить. Хотя подожди-ка, — насмешливо протянула я, — тебе не удастся наложить на себя руки.
— Ты знаешь, что, пока ты была в Зеркалах, Книга посетила аббатство?
Я моргнула.
— Дэни сказала мне об этом. Сколько ши-видящих погибло?
— Не важно. Как ты думаешь, зачем «Синсар Дабх» туда пришла?
Не важно ему, козлу. Бессмертие (мне все еще сложно было смириться с этим фактом, и я была уверена, что есть несколько интересных способов протестировать Риодана) наделило его высокомерием и презрительным отношением к людям. В этом он был совсем как Фейри.
— Дай угадаю, — съязвила я. — Это тоже моя вина?
Риодан нажал кнопку на столе и проговорил в интерком:
— Скажите Бэрронсу оставить их на месте. Там им будет безопаснее. Я проведу ее к ним. У нас проблема. Большая. — Он отпустил кнопку и обратился уже ко мне: — Да, твоя. Я думаю, что Книга, не найдя тебя, направилась в аббатство, чтобы отыскать хотя бы твой след.
— А другие тоже так считают или это твои личные заблуждения? Перспектива, Риодан. Научись ее видеть.
— Не мне нужно учиться.
— Почему ты ненавидишь меня?
— Я не испытываю к тебе никаких эмоций, Мак. Я беспокоюсь о себе. А ты — не я. — Он прошел мимо, прижал ладонь к двери и замер, ожидая, когда я выйду. — Бэрронс хочет, чтобы ты увидела своих родителей и строила планы, помня, что они здесь. Со мной.
— Как мило, — пробормотала я.
— Я согласился сохранить им жизнь, но только в качестве услуги Бэрронсу. Однако его кредит почти исчерпан. Это ты тоже запомни.
19
— Ты поместил их в стеклянную комнату? А нельзя было предоставить им немного уединения?
Я смотрела на родителей через стену. Комната была уютно обставлена, в ней были ковры, кровать, диван, небольшой столик и два стула, но она была точно такой же стеклянной, как кабинет Риодана, да к тому же еще прозрачной снаружи. Мама и папа не могли видеть, что происходит вне комнаты, но все остальные их видели.
Я взглянула налево. Душ был относительно прикрыт, туалет — нет.
— Они знают, что их могут видеть?
— Я сохранил им жизнь, а ты беспокоишься о приватности? Это делается не для тебя. И не для них. Это моя страховка, — сказал Риодан.
К нам подошел Бэрронс.
— Я велел Фейду принести простыни и скотч.
— Зачем? — Я была в ужасе. Они собирались замотать моих родителей в простыни и заклеить скотчем?
— Чтобы они могли прикрепить простыни к стенам.
— Ох, — пробормотала я. — Спасибо.
Некоторое время я молчала и просто смотрела на родителей сквозь стекло. Папа сидел на диване, лицом к маме, держал ее за руки и что-то ласково говорил ей. Он был собран и красив, как всегда, и новая седина в волосах только добавляла ему импозантности. Мама выглядела как всегда при встрече с ситуацией, с которой она не могла справиться, и я догадывалась, что отец беседует с ней о нормальных, повседневных вещах, чтобы дать ей опору в новой реальности. Я не сомневалась, что папа повторяет, что все будет в порядке, потому что Джек Лейн всегда так поступал. Он излучал безопасность и защиту, заставлял поверить, что он может исполнить любое обещание. Благодаря этому он и был отличным адвокатом и хорошим отцом. Никакая преграда не казалась мне слишком сложной, никакая угроза не пугала, если рядом был он.
— Мне нужно с ними поговорить.
— Нет, — сказал Риодан.
— Зачем? — осведомился Бэрронс.
Я помедлила. Я не говорила Бэрронсу, что побывала в Ашфорде с В'лейном, не призналась, что слышала, как родители обсуждали обстоятельства моего удочерения. Папа упоминал о пророчестве — о том, в котором говорилось, что я стану погибелью мира.
Нана О'Рейли — девяностосемилетняя старушка, которую мы с Кэт нашли в ее домике у моря, — упоминала о двух пророчествах: одно давало надежду, другое предупреждало о разрушении мира. Если я была частью любого из них, я хотела, чтобы исполнилось первое. И мне не терпелось больше узнать о последнем, чтобы позже его избежать.
Мне нужны были имена людей, с которыми папа говорил много лет назад, когда ездил в Ирландию, чтобы найти медицинскую карту заболевшей Алины. Я хотела знать, что именно они ему сказали.
Но я не могла расспрашивать его в присутствии Бэрронса и Риодана. Если они учуют хотя бы намек на пророчество о том, что я могу уничтожить мир, они меня запрут и выбросят ключ.
— Я соскучилась. Мои родители должны знать, что я жива.
— Они знают. Я заснял, как вы входили, Бэрронс показал им запись. — Риодан помолчал и добавил: — На этом настоял Джек.
Я быстро взглянула на него. Что это, слабая улыбка?
Ему нравился мой отец. Я слышала это в его голосе, когда Риодан назвал моего отца по имени. Риодан уважал его. Я просияла. Я всегда гордилась папой, но теперь, когда он произвел впечатление даже на Риодана... Пусть я терпеть не могла владельца «Честерса», но это восприняла как комплимент.
— Жаль, что на самом деле ты не его дочь. У него сильная кровь.
Я ответила Риодану взглядом, которому научилась у Бэрронса.
— Но никто не знает наверняка, откуда ты взялась, Мак, так ведь?
— Моей биологической матерью была Исла О'Коннор, глава Хевена ши-видящих, — холодно сообщила я.
— Правда? Когда Бэрронс сказал мне о словах старухи О'Рейли, я всерьез занялся этим вопросом. Как оказалось, у Ислы был один ребенок, а не два. Ее дочь звали Алина. И она мертва.
— Значит, ты плохо копал, — возразила я. Но внезапно мне стало плохо. Вот почему Нана называла меня Алиной. — Наверное, я родилась позже. Нана об этом просто не знала.
— Исла была единственной из Хевена, выжившей в ту ночь, когда «Синсар Дабх» освободилась.
— Где ты взял эту информацию?
— И для нее не было никакого «позже».
— Откуда ты знаешь? Что тебе известно о моей матери, Риодан? Он посмотрел на Бэрронса. Они обменялись взглядами, которые явно говорили о многом, вот только я не знала этого языка.
Я уставилась на Бэрронса.
— И ты удивляешься, что я не во всем тебе признаюсь? Ты же мне ничего не рассказываешь.
— Оставь, я сам справлюсь, — сказал Бэрронс Риодану.
— Предлагаю справляться получше.
— А я предлагаю тебе на хрен отвалить.
— Мак не сказала тебе, что Книга посетила ее в ту ночь у Дэррока. Проникла в ее разум, считала мысли.
— Я думаю, что «Синсар Дабх» может читать только поверхностные мысли, — быстро уточнила я. — Не все.
— Книга убила Дэррока, потому что узнала от Мак, что ему известен короткий путь. Интересно, что еще она узнала?
Бэрронс повернулся и уставился на меня. «И вы ничего мне об этом не сказали?»
