забыли, но тут кто-то один вспомнил и поднял шумиху.
— Отрицаешь угрозу? Будешь ждать, пока убийца явится в твой дом с топором?
— Что ты предлагаешь? — вспылил Макс, которому, кажется, надоело спорить. — Отправить почтового голубя с вопросом «Надеюсь, вы явились не по мою голову? С наилучшими пожеланиями, тот, кто не хочет повстречаться с вами лично». Так?
— Нет, — ответил мужчина, и в этом коротком слове слышалась вся гамма эмоций — от раздражения до усталости. — Тем более, что у Чумы нет почтового адреса для получения писем. А если есть, то вряд ли мы его узнаем.
— Нужно попытаться найти того, кто первым пустил слух о прибытии Чумы в наш город, — начал размышлять вслух Макс. — Мне об этом сообщил брат, но вряд ли он был первым в цепочке. Димке подобного не выдумать, фантазия убогая. Значит, ему тоже кто-то сказал. Думаю, именно этим и нужно заняться в ближайшее время.
— Хочешь найти Чуму? — изумился второй голос. — Думаешь, это разумно — искать того, кто может тебя убить?
— Ну, ты же сам сказал, что Чума в городе! Значит, надо искать! И мы найдем либо убийцу, либо того, кто пытается нас убедить в его существовании. Оба исхода хороши.
— Даже не могу себе представить, как это осуществить, — проворчал мужчина. — Мне кажется, ты переоцениваешь свои силы.
— Кто бы не скрывался под именем Чума, он не может жить полностью изолированно! — резонно заметил Макс. — Он должен где-то спать, что-то есть и хоть иногда выходить на улицу. Регулярно люди видят того, кем всех нас пугали с детства! Кто-то смешивает ему напитки, пробивает покупки на кассе, перестилает постель в его номере, помогает с выбором рубашек и трусов! И мы должны найти этих людей! Надо связаться с Аксиньей, что-то я давно новостей про нашего мелкопоместного барина не получал…
— Ты используешь местоимение «он», — подметил собеседник Макса. — Почему не «она»? Так уверен, что Чума — мужчина?
— Конечно, — хмыкнул он. — А как по-другому? Женщины способны на хитрость, на изобретательность, на двуличие и вероломство. Но не на методичное, последовательное выслеживание жертвы, не на длительную изматывающую охоту, итог которой — расправа. К тому же, убийца известен своим изощренным подходом к пыткам, а женщинам подобное не свойственно. Знаешь одну из самых ужасный историй о Чуме?
— Поделись, — щедро разрешил неизвестный.
— Один вампир немного крышей уехал, вообразил себя Синей Бородой и начал похищать школьниц, чтобы пить кровь девственниц непосредственно из их вен. Со временем вся эта история окончательно вышла из-под контроля, чему поспособствовало то, что похищенные им барышни начали рожать.
— Это ведь вне закона! — воскликнул мужчина голосом человека, уже вплотную приблизившегося к старости. — Вампирам нельзя иметь потомство от людей!
— Дело не только в этом, но и в том, что спятивший кровосос начал убивать собственных детей, — просветил того Макс. — Он выпивал их без остатка, а трупы выбрасывал, как пакетики из-под сока.
— Он пил собственных детей? — не поверил ему собеседник. — Которые были наполовину вампирами? Разве это не каннибализм?
— Да черт его знает, как это называется, — Макса не заботила терминология. — Главное не это, а то, как его убили. Вампира распяли на кресте в его собственном логове. Те, кто видели останки дохлого клыкастого, рассказывали, что в вампира порядка недели ежедневно забивали серебряные гвозди. Из его коленей, локтей, плеч и щиколоток торчало общей сложностью около сотни крепких, отлитых вручную стрежней, которые были вбиты с такой силой, что проткнули насквозь не только плоть, но и деревянный крест. Такие же гвозди торчали из глаз, ушей и даже из промежности. Кровосос подыхал долго и мучительно, и все это время убийца был с ним, множа его мучения. Это убийство приписывают Чуме из-за оставленных на кресте меток, но как по мне, покончить со взбесившимся вампиром мог и отец одной из похищенных девушек. Но в чем я абсолютно точно уверен, так это в том, что женщина не смогла бы совершить подобное.
— У тебя какое-то очень искаженное восприятие женщин, — хмыкнул незнакомец. — Думаю, та девушка, которая стоит сейчас за дверью, слушая наш разговор, способна на многое. Особенно, если это многое касается тебя. Нереида, если я не ошибаюсь? Порождения воды узнать не трудно, от них исходит особое свечение.
— Ди! — Макс не кричал, но произнес мое имя так, что лучше бы закричал. — Зайди!
— Ага, сейчас, только шнурки поглажу, — в ответ брякнула я и… рванула прочь, не разбирая дороги.
Не успела преодолеть и десятка метров, как с разбега влетела во что-то мягкое, пушистое и свободно болтающееся, что при ближайшем рассмотрении оказалось полотном черного бархата, а за ним — огромный, отполированный до блеска зал, обставленный в стиле арт-деко.
Проскользив голыми ступнями по черным, намытым плитками, я притормозила посреди зала и почувствовала себя так, будто оказалась внутри романа о Гэтсби.
Кругом была такая роскошь, которая удивила даже меня, выросшую вообще-то в королевском замке. Пафос буквально вопил из каждого закутка и давило на мозг великолепие. Впечатляло все — и черные стены, рельеф на которых создавали орнаментные золотые вставки, и витражные перегородки между столами, и официантки, прохаживавшиеся между большими круглыми столами в коротких нарядах, отделанных кристаллами, и расставленные по углам огромные вазы с охапками роз, чьи алые бутоны были таких размеров, будто садоводами были великаны и подгоняли размерчик под себя.
Кроме обслуживающего персонала, который, едва я появилась, начал коситься на меня не прерывая выполнения своих должностных обязанностей, в зале никого больше не было.
— Ди, — чуть запыхавшись, выдохнул Макс, появляясь из-за той же бархатной занавеси, что и я мгновение назад. — Куда ты собралась?
— Подальше от тебя! — выкрикнула я уже на бегу, пересекая зал в направлении единственного выхода. Выскочив в широкий проход, я увидела высокие, достигающие потолка и задрапированные тканями пурпурных оттенков, ниши. Внутрь них были втиснуты мягкие, усыпанные подушками диванчики. Между нишами располагались двери, часть из которых была приоткрыта, но что находилось внутри я не успела рассмотреть.
Не останавливаясь, чтобы полюбоваться интерьером я понеслась дальше, через каждые метр-два опасно поскальзываясь.
И оказалась в зале с игровыми автоматами, которые сияя яркими экранами разгоняли темноту, потому что, как я поняла, окна здесь не терпели в принципе.
Промчавшись мимо мечты лудомана, я на пятках выехала в приоткрытые двери и оказалась в окружении… пилонов. Увидеть их было совсем неожиданно, а потому я изумленно замерла, пялясь во все глаза на неоновые надписи, мигающие огоньки, подъемные платформы и огороженные шторами и ширмами приватные зоны. Имелась
